Двойники - Ярослав Веров

Полковник морщится:

— Вас же предупредили, профессор, о посещении вашей лаборатории новым руководителем.

— Да, я предупрежден, но есть обстоятельства. Не забывайте об обстоятельствах, полковник Загорски.

Профессор обращается к дюку:

— Вы есть руководитель. Мне это известно. Вы имеете руководство над всем; потому вы и руководитель. Но в науке вы ниже его, — профессор тычет пальцем в ассистента.

Тот встает из-за стола:

— Козьма Белобок, к вашим услугам, — приятным баритоном представляется ассистент.

— Вынужден предупредить, — вздыхает профессор, — всё, что вы от меня слышите, не имеет к вашей задаче руководителя ни малейшего отношения. Всё это я рекомендую вам забыть, как говорится — в одно ухо впустить, в другое выпустить.

Профессор смеется мелким смешком и возвращается к предмету беседы. Итак, Т-лучи. Они переносят энергию от запертых в вакууме волн, воспринимая их вихревую составляющую. Генератор Т-лучей расположен за стеной. Это есть стодвадцатитонный маховик. Он непрерывно вращается, и Т-лучи поступают вот сюда, в спектрограф. При помощи алюминиевой призмы — профессор поднимает заслонку у раструба — они раскладываются в спектр по частотам. Этот спектр частично перекрывается по энергии с энергией временных моментов, как раз в интересующей нас области. При помощи цилиндрической линзы мы фокусируем пучок Т-лучей на объекте-приемнике. Им может быть только биологическая субстанция — временная субстанция неорганических веществ не укладывается в извлекаемый спектр Т-лучей. Но она нас и не интересует. Под воздействием Т-лучей мозг приемника индуцирует электрические сигналы в зрительной зоне мозга. Подстраивая угол поворота алюминиевой призмы микрометрическим винтом, мы выделяем одну из частот спектра, всегда отвечающую за либо четный, либо нечетный момент времени, благодаря чему мозг приемника и наблюдает фрагмент события, происходящий в интересующем нас ряду четности. Причем, чем больше частота, тем дальше по времени от настоящего как в прошлом, так и в будущем отстоит наблюдаемый момент. Длительность же наблюдаемого фрагмента зависит от свойств мозговой ткани. Оказывается, в магнитном поле эта длительность увеличивается до двух минут. При очень больших полях длительность фрагмента становится еще значительней. Но увы, следует ограничиваться минутами, поскольку при больших полях у приемника начинаются галлюцинации и световые эффекты, затеняющие истинную картину.

Простые механические способы разделения кадров времени — профессор указывает на два больших кинопроектора — не дали результатов. Профессор смеется — да и не могли дать. Судите сами, применяемая нами в качестве кинопленки высокопрочная металлическая лента могла выдержать скорость, не достигающую и тысячной части, требуемой для разделения времени на четные и нечетные кадры. Да и свойства фотоэмульсий оставляют желать лучшего.

— А теперь мы приступаем к наблюдениям. Ассистент, прошу, — профессор Кляйне кивает ассистенту и поясняет дюку: — Очень крепкая нервная организация, выдерживает три минуты наблюдения.

Козьма Белобок молча покидает стол, идет к этажерке, извлекает стакан и склянку, капает из склянки в стакан что-то остро пахнущее.

— Сейчас ассистент принимает галоперидол, — продолжает пояснения профессор, — препарат, тормозящий галлюцинаторную активность мозга.

Ассистент, шумно выдохнув, запивает препарат водой и устраивается на койке.

— Сейчас я буду устанавливать призму, — не без торжественности объявляет профессор Кляйне. — Будем наблюдать фрагмент в ряду нечетности, на частоте восемь и шестьдесят пять сотых…

— Герр профессор! — внезапно подает голос с койки ассистент. — Помилосердствуйте, герр профессор! Это ведь от упреждения в неделю у меня голова дня три болит.

— Молчите, приемник, настраивайтесь на эксперимент. Герр руководитель, на сколько вы считаете целесообразным заглянуть в будущее интересующих нас объектов?

Полковник шепчет на ухо дюку:

— Это он об Измерителях.

— В таком случае меня интересует прошлое. Возможно ли на пару месяцев назад?

— Вполне возможно, герр руководитель, — сообщает с готовностью профессор Кляйне, — у приемника от работы на частотах прошлого всего лишь необременительные тупые ощущения, не более.

— Что ж, тогда пожалуй… — Дюк называет день исчезновения приват-доцента Пимского. Полковник Загорски понимающе кивает.

Профессор Кляйне, не прерывая пояснений, начинает священнодействовать у своей трубы: поднимает кожух, микрометрическим винтом выставляет требуемый угол поворота призмы, бережно несет линзу и аккуратно вставляет в раструб. Выключает красный фонарь и настольную лампу, погрузив помещение в абсолютный мрак — «так лучше наблюдать свечение Т-лучей на поверхности приемника, кроме того, свет через зрительный нерв вызывает паразитные сигналы в зрительной зоне мозга» — и, щелкнув реле включения магнита, — «прошу тридцать секунд абсолютной тишины» — открывает заслонку спектрографа.

Но вот свет включен, профессор уже у изголовья койки, допрашивает ассистента. Тот рассказывает, что увидел изрядный кусок, несомненно это было их заседание; их главный говорил, что то самое роковое открытие, которое позволит им, Измерителям, овладеть четными мирами, человечеством наконец-то сделано.

— Какое же именно открытие? — уточняет профессор Кляйне.

Ассистент молчит.

— Итак, юноша? — переспрашивает профессор и молодцевато потирает рука об руку.

— Открытие Т-лучей.

— Грандиозно! — восклицает профессор Кляйне. — Немедленно пройдем к столу — всё подробно запишем в лабораторный журнал.

Минут двадцать сидят и записывают. Дюк и полковник стоят где стояли и молчат.

— Итак, господа, — возвращается к ним профессор Кляйне, — теперь следует поработать с четными кадрами. Ассистент, прошу. Как герр руководитель полагает, есть целесообразно упреждение неделя? Дальше двигаться по частоте в будущее пока невозможно ввиду несовершенства психики приемника.

— Достанет четырех дней.

— Если не ошибаюсь, как раз на Великопокров попадает, — говорит полковник.

Процедура повторяется. Новый допрос ассистента. Тот вял, слова приходится буквально вытаскивать из него. Между тем сообщенное им интригует.

На Площади Всех Святых, у входа в собор Великопокрова, убили какого-то генерала, в орденах. Топором. Очень много крови, и толпа большая. Крик стоял, наверное; жаль, что не слышно. Генерал корчился, а потом затих — еще бы, чуть не полчерепа снесли.