Властелин Безмолвного Королевства - Кук Глен Чарльз

Встретив взгляд Ферриса Ренфрау, Элспет едва заметно улыбнулась ему.

– Когда мне ждать возлюбленного? – спросила Катрин.

– Еще не скоро, ваше величество. Но он явится, как только заживут раны. Если бы не они, он уже скакал бы сюда. Джейм горит таким же нетерпением, как и вы.

Ренфрау снова посмотрел на Элспет, но на этот раз она нахмурилась. Принцессе показалось, что он просто лжет Катрин – говорит то, что она так жаждет услышать. Феррис едва заметно улыбнулся: он действительно подыгрывал императрице, но не лгал.

Катрин глотнула коньяка, приведя всех в немалое смятение, и совершенно ясно дала понять, что восточные послы ей больше не интересны. И ей плевать, оскорбились они или нет. Тихим голосом императрица что-то приказала церемониймейстеру, и тот начал выгонять из зала пажей и слуг.

По восточным меркам Катрин вела себя весьма грубо и вызывающе. Более открытое оскорбление она могла нанести, разве что крикнув: «Пошли вон отсюда, недоумки!» Однако послы поняли, что это представление она устроила не нарочно. Ведь императрица всего-навсего женщина и в свои самые счастливые минуты не может справиться с одолевающими ее чувствами.

Иноземцы удалились, другие гости тоже. Советники хотели было задержаться, но Феррис Ренфрау сердито нахмурился, и их как ветром сдуло.

Элспет с удивлением наблюдала, как на ее глазах огромный зал почти полностью опустел.

Когда Ренфрау подошел поближе и никто уже не мог их услышать, она спросила:

– Кто вы такой, Феррис Ренфрау? – А потом, не получив ответа, продолжила: – Готова поспорить, что битва закончилась вчера – не раньше. Откуда же вам все известно?

– А почему вас это так заботит, принцесса? Разве самих новостей недостаточно?

Элспет промолчала. Ее соображения вряд ли понравились бы главному имперскому шпиону. Она лишь пожала плечами, притворяясь, что спросила только из праздного любопытства.

Не обращая внимания на ее подозрительный взгляд, Ренфрау продолжил свой рассказ:

– В высокогорьях в сердце Диреции есть раскаленная солнцем равнина, ее называют по-разному, но чаще всего именуют Пиано-Альто. С тех самых пор как король Питер завоевал праманские королевства на севере, равнина эта была пограничной пустошью между чалдарянской Дирецией и Аль-Халамброй. Обрамляют ее Бурые горы. Прямой путь в Аль-Халамбру пролегает как раз через эти горы по равнине Пиано-Альто и дальше через долину реки Плата-Дезнуда. Это название как-то связано с серебром. Впрочем, не важно. Помочь Питеру Навайскому отразить нападение альманохидов явились четыре короля. А с ними и рыцари из иных королевств – больших и малых. А значит, наши вспыльчивые соседи действительно понимают, что угроза чалдарянскому миру весьма серьезна. Хотя некоторые думали иначе. – Ренфрау выразился достаточно ясно, хотя и не упомянул бротских патриархов. – Собралось восемьдесят тысяч воинов. Прамане затрепетали. Осторожность взяла в них верх, и они решили не вторгаться в Наваю, а подождать, покуда Питер и его союзники не отправятся по домам, а в это время оборонять перевалы в Бурых горах.

Феррис Ренфрау оглядел своих слушателей и увидел, что все полны внимания.

– Альманохиды решили, что у них есть преимущество. Но один чалдарянский пастух знал тропинку в горах, о которой не было известно праманам. Мы прошли по ней, оказались у них в тылу и начали громить праманских воинов, пока наконец Сабута абд аль-Квадр аль-Маргреби не стянул свои войска к деревеньке, которая по-дирецийски называется Источники Духов. В этих целительных источниках и лечится сейчас король Джейм. В каждом из них слабо струится магическая сила. Личные телохранители каифа Сабуты приковали себя цепями к столбам, врытым глубоко в землю подле шатра своего господина, – чтобы не удариться в бегство, если нам улыбнется удача. Но делали они это лишь напоказ, а на самом деле и думать не думали, что их бог отвернется от них в тот день. Полагаю, сейчас они как раз вопрошают его, как же такое случилось. Чалдаряне одержали сокрушительную победу. Король Питер сделался великим героем. Король Джейм сыграл более скромную, но тоже очень важную роль.

– И Питер Навайский снова стал еще сильнее, – сказала Элспет.

– Некоторые думают, что Господь выделяет его среди прочих, – заметил Ренфрау. – Каждый раз, когда он выполняет волю патриарха, удача оказывается на его стороне.

Элспет сдержалась и не стала ничего говорить – не понадобился даже предостерегающий взгляд Ренфрау.

Катрин не станет терпеть, если при ней будут нападать на патриарха. Хотя последний понтифик, Бонифаций VII, творил странные вещи: вел переговоры с Вискесментом, упразднил Конгрегацию по искоренению богохульства и ереси, пытался добиться того, чтобы в коллегию принимали больше разных священников, и вообще изо всех сил стремился к тому, чтобы церковь снова сделалась защитницей малых сих. То есть взяла на себя свои самые древние обязательства – защищать обездоленных и слабых от Тирании Ночи. Бонифаций отвратил от себя многих, призывая церковь совершить все то, для чего она вроде как и была создана.

Каждый новый патриарх преподносил очередной сюрприз. Этот честный и богобоязненный сделался грозой всех высокопоставленных церковников.

Катрин не проявляла интереса к беседе, поэтому вопросы задавала Элспет.

– А чем новый патриарх не угодил мирянам? – спросила она.

– Собирается отправить патриаршее войско обратно в Коннек. Но на этот раз воевать они будут с Орудиями Ночи, которые разгуливают по тамошним краям.

– Не с еретиками?

– Они тоже могут подвергнуться гонениям. Но только если армия захочет марать руки. Главнокомандующего называют Убийцей Богов. Именно этим он и займется – истребит тварей, которых выпустили на свободу артесипейские язычники. Именно истребит, а не просто заточи́т.

Элспет понимала, как именно это произойдет: одно Орудие ведь уничтожили у нее на глазах.

Наверное, после той засады в Джагских горах артиллеристы главнокомандующего довели свои методы до совершенства. И все же…

– Разве церкви хватит денег на подобное? Я видела, чем они стреляют. Это дорогое оружие.

– Главнокомандующему, неизвестно почему, помогают бротские дэвы. Они изобрели новые снаряды – для них нужна лишь двадцатая часть того серебра, которое понадобилось вам, чтобы справиться с чудищем в Джагских горах.

– Но…

Элспет обратила внимание на это «справиться» – не «истребить» и «не покончить».

– Да, вы правы. Война с Ночью все равно дорого обойдется. Бонифаций собирается собрать средства тем же самым способом, каким раньше их собирали на восточные священные походы. Все церкви, все монастыри, мужские и женские, каждый приход, каждый служитель церкви, который получает какой-либо доход, должен будет отдать десятую часть Броту, чтобы оплатить избавление Коннека от сил Ночи. Если все получится, такие выплаты станут постоянными, чтобы всегда наготове было оружие, нацеленное против Ночи.

– Этим он точно навлечет на себя неприятности.

– Особое ведомство будет вне себя от радости.

– Значит в обмен на Конгрегацию мы получим охотников на ведьм?

– Возможно, – пожал плечами Ренфрау. – В царствование Бонифация будет строго блюстись церковный закон. Он собирается искоренить повсюду продажных священников и уже выпустил буллу, призывающую церковь навести порядок в своих рядах. Заявляет, что она должна быть безупречной, если требует чего-то от мирян, и готов напустить главнокомандующего на любого епископа, если тот вдруг вздумает упрямиться.

– Начинаются великие реформы?

– Точно, как провозгласил Аарон на ступенях храма. Возможно. К несчастью, Бонифаций – древний старик. Его выбрали как временную меру, чтобы бротские кланы пока договорились о более молодом преемнике – более сговорчивом.

– Бонифаций не успеет реформировать церковь?

– Чтобы ее реформировать, ему придется жить вечно. Катрин! Ваше величество. Вы и слова не сказали.

– Что будет с Джеймом?

– Он поправится. И будет у вас еще до того, как перевалы завалит снегом. Дорога ему предстоит долгая и изнурительная, но сердце его стремится к вам. Недолго вам осталось ходить в девицах. А теперь, милые дамы, позвольте откланяться. Я уже стар и проделал тяжелый путь, чтобы принести вам вести. Мне нужно отдохнуть.