Время жестоких чудес - Артем Лунин

Рита за столом обмакнула перо в чернила, и на Алека со всех сторон посыпались вопросы. Он рассказал о бое, о том, скольких врагов убил, о самых достойных соперниках. Спрашивали буквально обо всем, заставляя вновь пережить все моменты сражения…

Гном был сыном девушки с болот. Невольница, данная в порядке обычного оброка, скоро понесла ребенка от свободного. По обычаю, она была бы свободна после рождения, но смерть освободила ее раньше, и ребенка извлекли из мертвого чрева. Отец принял мальчика, но ровно через три года погиб на осенней охоте.

Шанка, тоже круглая сирота, была на год младше Гнома, дочерью сестры его отца.

Ответственность за детей разделили связанные некровно семьи, в которых воспитывались мыслетворцы и войи.

– Ну и зачем ты мне это рассказала? – спросила Кнопка.

Далекая Крита была готова к отражению нового нападения. Со стороны реки внезапной атаки можно было не опасаться – преодолеть мало не тысячу шагов водной поверхности незаметно смог бы один человек, два или три, но не десяток. На всякий случай старшие велели скосить на болотистом берегу траву и камыши. После трех дней на солнце трава высохла, и из нее плели циновки и шары, которые можно было пропитать горючей смесью и пустить на головы врагам.

За этой обычной детской работой Мона рассказала подружке историю Гнома.

– Так зачем? – снова спросила девочка, простирая мысль, и нововыплетенный шар покатился в общую кучу.

– Потому что он тебе нравится, – сказала Мона.

– Откуда?.. – Эрика чувствовала, что щеки ее наливаются багрянцем. – С чего ты взяла?

– С того… – Мона посмотрела ей в глаза, и Кнопка снова поймала себя на том, что прикидывает, на сколько десятилетий подруга старше ее.

– Я ж не слепая. – Мона хихикнула, и наваждение схлынуло, Кнопке захотелось треснуть ей по шее. Чтобы не поддаться искушению, девочка подула на изрезанные пальцы и взяла следующий пучок тростника.

– Ты ерунду говоришь.

Мона только улыбнулась. Кнопка посмотрела туда, где сидели Гном и Шанка. В Непоседах двоюродные брат и сестра занимали особое положение. Они приятельствовали со всеми, но дружили лишь с немногими. К тому же были помощниками учителя, и зачастую Александр передоверял им некоторых не успевающих учеников. Дети, не в силах управиться с каким-нибудь сложным приемом и стесняясь обратиться к наставнику, бежали к рыжей парочке.

Дети пользовались авторитетом, и не было такой детской каверзы и выходки, истоки которой при вдумчивом взрослом расследовании не приводили бы к ним…

Сейчас рыжие выплетали какую-то сложную конструкцию, похожую на перееханного телегой василиска. Гном почувствовал взгляд, вскинул глаза и улыбнулся Кнопке.

Эрика вернулась к плетению, чувствуя на себе внимательный взгляд подруги. Потом исподтишка снова бросила взгляд на Гнома, который уже не смотрел в ее сторону.

Зато смотрела Шанка. Она толкнула двоюродного брата в бок и что-то ехидно сказала. Гном удивился, потом засмеялся, потом взглянул на Кнопку и оборвал смех, глядя на нее так, словно увидел впервые.

Покраснели они одновременно и одинаково.

В следующие несколько дней Кнопка и Гном были так вежливы друг с другом, что у учителя Александра лопнуло терпение, и он велел им немедленно помириться.

Случайно встречаясь в городке или в развалинах, издали вежливо раскланивались. Мона не уставала подтрунивать над подругой, Шанка тоже не давала братцу покоя, и еще больше изводили его мысли, от которых ночами он ворочался с боку на бок, не мог заснуть.

Однажды вечером Гном прогуливался около стен и наткнулся на объект своих ночных размышлений. Он в панике оглянулся, но отступать было некуда.

Иди вперед и посмотри в глаза своему страху, советовал Майнус, тогда он потеряет силу.

Гном пошел вперед и посмотрел в серые глаза своего страха. Кнопка ответила задумчивым взглядом.

– Привет, – сказала.

– Привет. – Ну вот, пока ничего ужасного не случилось.

– Можно я кое о чем тебя попрошу?

Гном покраснел, оглянулся вокруг, никого не обнаружил и нерешительно кивнул. Кнопка подошла поближе, дала знак наклониться и прошептала в алое ухо.

Гном замер столбом, изумленно глядя. Потом откашлялся:

– Ты серьезно?

– Да.

– Но почему…

– Жедь, – сказала Кнопка зло. – Все никак не может себе простить, что я лучше его по тем урокам. А позавчера та, которая нас учит письму и счету… да, Кати… сказала, что он должен помочь мне…

– И ты не хочешь, чтобы он тебе помогал, – усмехнулся Гном.

– Ясндело, не хочу!

Гном развеселился.

– Только если растреплешь кому… – прошипела Кнопка разъяренной кошкой. Мальчик посмотрел с таким выражением оскорбленного достоинства, что ей стало стыдно.

Впрочем, не настолько, чтобы она стала извиняться.

– А ты бы хотел, чтобы тебя назвали слабаком – хоть в чем-то – и посоветовали обратиться к Жедю?

– Нет. После тебя он самый большой задавака.

Кнопка посмотрела удивленно, Гном улыбался. Она неуверенно улыбнулась в ответ, сообразив, что это была шутка.

– Я помогу, – ответил он.

Руки сами хватались за ветви, ноги знали, куда им вставать. Ветви, отполированные многими прикосновениями, были гладкими, не скрипели. Кнопка долезла до стельги, скользнула в проем, двигаясь неслышно, Гном сидел к ней спиной. Девочка стала подкрадываться.

– Добрая ночь, – сказал Гном, не поднимая глаз от книги.

Кнопка разочарованно вздохнула:

– Как ты меня услышал?

– Не услышал. Почувствовал, что ты смотришь мне в спину.

– Научишь?

– Повзрослеешь, само придет. – Гном помолчал. – Принесла?

– Принесла. – Кнопка села рядом, полезла за пазуху, под свет луны явились с риском для жизни добытые в кузнечных мастерских листы бумаги, бутылек чернил и несколько свечей.

– Хорошо. Покажи, как ты держишь перо…

Кнопка подумала, что где-то уже слышала подобные интонации, а в следующий момент вспомнила об учителе Александре.

Она зажгла свечи, покрепче взялась за перо, окунула в чернильницу, сразу ляпнув кляксу на новую рубаху, и тщательно нацелилась на лист бумаги.

Полетели дни учебы.

Утром Кнопка работала на подхвате в кузнечном околотке, после обеда шла на игровую поляну на уроки мыследейства, письма, счета, потом занималась обычной детской работой. В последнюю четверть пути солнца по небосклону дети были свободны и делали кому что в голову взбредет.

Теперь Кнопка пропускала обычные вечерние собрания и игры. Гном оказался суровым и требовательным учителем. Пару раз даже доводил Эрику до слез, они ссорились на целый день, к вящему удовольствию Моны и Шанки («милые бранятся», говорили они).