Цепной пес империи - 2 - Андрей Гудков

— Я имел ввиду не это, — медленно произнес Ней Ластер. — Если мы вместе с императором захватим власть?

Я внимательно посмотрел ему в глаза. Интересно когда бунтарь стал верноподданным, готов сражаться за императора?

— А с чего нам за императора воевать?

— Я скажу с чего, — Ней Ластер встал и вышел на середину зала. — С того, что никто кроме императора недостоин править. Он один думает о стране, он один не ворует из казны. Он символ и знамя. Можно конечно жить и без него, под промышленниками, дворянами или сенаторами. Но, ни один из них не сделал для нас столько, сколько император. Возможно, он не самый лучший правитель, но уж точно лучше с ним, чем с этими…

— Почему император сам их не разогнал, когда время было? — спросил мрачный Грэд Шанов.

— Потому что император не хотел крови, — ответил я. — Потому что он не нарушает собственные законы. Не мог император просто так без суда и следствия казнить сенаторов. Он пытался решить дело миром. Он уступил им власть. Он заключал с ними соглашения, договаривался. Но… — я развел руками. — Власти много не бывает, а аппетит приходит во время еды. Реформы, которые провел император, реформы которые давно требовали на митингах, не понравились ни дворянам, ни сенаторам. Они решили, что выше народа и выполнять его требования им ни к чему.

— В общем, мужики, вы как хотите, а я своих людей поднимаю, — резко махнул рукой Ней Ластер. — Он прав, нам никто не даст в стороне сидеть. Император держит свое слово, а этим… у меня веры нет.

— Мы с тобой, — встал Марк Коннели.

Следом встали и остальные члены Совета. Я вздохнул с облегчением. Конечно, рабочих еще надо вооружить, солдаты из них неважные. Но это сила, которая при должно управлении заставит с собой считаться.

После объединения с отрядами рабочих можно было начинать активные действия. Первым делом необходимо было захватить городской арсенал, отбить здание жандармерии и пробиться к казармам Городской стражи.

Отряды рабочих уже начали пробираться к Высокому городу. Несколько групп пошли по железной дороге, чтобы восстановить телеграфную линию и объединиться с рабочими, оставшимися в рабочих поселках на окраинах города. Потом они должны были выйти с другой стороны к порту.

К Жандармерии мы подошли дворами. Выглянув из укрытия, я увидел, что над входом в здание висит зеленый флаг с грубо нарисованной желтой чашей. Чашники, они же Партия единства — одна из радикальных политических партий. Пожалуй, самая сильная и хорошо организованная.

Я знал, что за Чашниками безуспешно охотилась Тайная канцелярия, дворяне и даже наемники Сената. Они хорошо скрывались и время от времени утраивали громкие теракты. Это они взорвали кафе, в котором вели переговоры сенаторы и дворяне.

— Значит, и вы не удержались. Тем лучше, — усмехнулся я. — Джон, скажи снайперам снять стрелков на верхних этажах. И аккуратней с гранатами и магией, у них могут быть заложники.

Мои бойцы незаметно окружили здание. Оно сильно пострадало от пожара. Похоже, что верхние этажи полностью выгорели. Радовало то, что захватили его ночью, и большинства сотрудников там не должно было быть.

— Огонь! — крикнул я.

Шеала метнула огненный шар прямо в толпу возле входа. Мои бойцы шквальным огнем поливали окна, не давая никому высунуться.

— Вперед!

Я сам первым бросился на штурм, со шпагой и револьвером в руках. Арья и Шеала бежали рядом. Вместе со мной через дверь ворвалось еще пятеро бойцов, остальные проникли в здание прямо через окна.

Среди чашников было несколько колдунов и один слабый волшебник. Волшебника Шеала убила рапирой, а колдунов застрелил Генри. Чашники оказались неважными бойцами и долго сопротивляться нам не могли.

Вскоре все здание было под нашим контролем. Двенадцать пленных согнали на первый этаж. Они все очень возмущались нашим беспределом, упрекали в жестокости и требовали справедливости. Последнее я им устроил.

— Сэр, — бледный от бешенства Генри позвал меня. — Вам надо это увидеть, а вот женщинам не стоит.

Предчувствуя что-то неприятное, я пошел за ним. Генри открыл одну из камер, и я замер от жуткого зрелища. Всех жандармов бывших в здании загнали в несколько камер. Женщин, а их было немало, похоже сначала изнасиловали. А потом их все облили маслом и подожгли. Живых.

— Привести мне их главаря, — ровным тоном сказал я.

Через минуту мои бойцы притащили мне одного, особенно наглого чашника. Он возглавлял боевое крыло партии, штурм жандармерии был его идей.

— Как ты это объяснишь? — я впихнул его в камеру.

Я дал чего угодно, оправданий, заверений, что это они, признания, что он узнал об этом поздно и сам убил тех, кто это сделал, но не того, что услышал.

— А что? Им значит можно над нами измываться, а как мы их, так сразу преступление?!! Они же все садисты!! Как они на Пологой наш митинг разогнали?!! А? Что молчишь?! Троим нашим головы разбили!! Это значит можно, а нам их нельзя?!

— То есть это равноценно? Разбить голову дубинкой и сжечь заживо женщин?

— А им по-хорошему говорили дверь открыть! — окрысился он. — А они суки стрелять начали, дверь завалили! По народу стреляли! По студентам. Они же еще дети, а эти твари из винтовок!!

В глазах не было ни тени сомнения в собственной правоте. Стрелять по толпе, собравшейся штурмовать здание — чудовищное преступление. Сжечь заживо женщин — так, ерунда, они же сами виноваты.

Мне многое приходилось делать, и за многое придется ответить в свое время. И людей огнем я тоже убивал, в бою. Но вот так вот, пленных, да еще, ни на секунду не сомневаясь в собственной правоте…

Я поднял револьвер и выстрелил ему в лоб.

— Всех пленных расстрелять, — сухо приказал я. — В соседней камере.

Возле Арсенала меня ждал приятный сюрприз. Улицы возле него были перекрыты солдатами. А над зданием поднимался флаг восточной армии.

Это были солдаты Харальда. Их офицер знал меня и пропустил. Запасы оружия остались нетронутыми и это радовало. Связи ни с кем не было и это было плохо.

Капитан Эркхат занял позиции еще ночью и не знал, что сейчас происходит в гарнизоне. Харальд словно предчувствовал то, что произойдет в ближайшие часы и приказал использовать знамена Восточной армии, чтобы сразу отличать своих.

— Какие еще подразделения должны быть в городе?

— Не знаю сэр. Мы выступили первыми. Генерал примчался на лошади и сразу же приказал нам занять позиции и никого не подпускать. Он предупредил, что связи может не быть и о том, что мы должны подчиниться вам.

Капитан явно радовался моему появлению. Он был растерян и не знал что делать. Теперь он ждал приказов от меня. Как будто бы я знал, что делать.