Нескучная классика. Еще не всё - Сати Зарэевна Спивакова

С. В. Конечно. Культура и политика – это одно. Они тесно связаны. И это справедливо не только для России. В любой стране, с самого начала культуры как таковой, хоть тысячу лет назад берите. Сказать, что культура и политика не связаны между собой, может только человек, не осознающий этой связи или стоящий на другой политической позиции. Например, он борется за автономию данных учреждений культуры. Но это тоже будет политика.

Меня как историка культуры с ранней поры интересовал именно этот аспект. И как раз история Большого театра давала для этого грандиозный, благодатнейший материал. Большой театр почти с самого начала функционировал как театр имперский. Сначала он играл вторую скрипку по отношению к придворному Мариинскому театру, потому что в Петербурге был император, двор, столица. А вот когда Москва опять стала столицей, все политические интриги, попытки через репертуар театра прокламировать цели и задачи власти, вступить в диалог с публикой – всё это перешло на сцену Большого.

Причем материала для работы было огромное количество. В советское время документы все еще проходили под грифом “секретно” и “совершенно секретно”. А в постперестроечные времена стали публиковаться толстые тома – десятки, сотни протоколов заседаний Политбюро. И вопросы, которые там поднимались, и результаты голосований весьма показательны.

С. С. А откуда вы ведете начало истории Большого театра?

С. В. С 1776 года. Подробный анализ начинаю с 1825-го, когда было выстроено здание, ставшее прообразом того Большого театра, который мы знаем. Я описываю драматическую судьбу замечательного композитора и великого театрального администратора Алексея Николаевича Верстовского, о котором сейчас подзабыли. А он руководил Большим театром в том или ином качестве тридцать лет! Беспрецедентный случай. После него столько лет на этом посту не выдерживал никто. Мало того, что он был великим директором, он стал основателем русской национальной оперы. Его “Аскольдова могила” – это на самом деле первая русская национальная опера. И в книге я показываю, как политическая ситуация вызвала к жизни появление другой национальной оперы – “Жизнь за царя” Глинки (позднее переименованной Сталиным в “Ивана Сусанина”), которая лишила несчастного Верстовского вполне заслуженного им титула отца русской оперы. Вот так бывает.

Кстати, заплатили за “Аскольдову могилу” Верстовскому какие-то несчастные несколько тысяч. А будучи поставлена на сцене Большого театра, опера принесла казне миллион старых царских рублей. Народ валом валил на нее, она была невероятно популярной, мелодичные песни, разудалые хоры хорошо запоминались. Но опере Глинки в художественном отношении Верстовский, безусловно, проиграл. Глинка был гений.

С. С. А Верстовский – всего лишь талант.

С. В. Да, Верстовский – талантливый или высокоталантливый композитор, фактически отец русской оперы. Но Глинка – это наше всё, это же наш Пушкин в музыке, о чем говорить. Верстовский чувствовал себя обиженным и униженным. Он не уставал писать своим бывшим друзьям, переметнувшимся на сторону Глинки: “Да вы посмотрите, что творится в Большом театре! Когда идет опера Глинки, пустой зал! А на моих операх зал всегда переполнен”. Он называл цифры сборов, пытался что-то доказать, но никто уже не слушал. Отстраненный к тому же после смерти Николая Первого от руководства театром, Верстовский умер разочарованным и озлобленным. Вот такая трагическая судьба.

С. С. Соломон, а что вы скажете о такой фигуре, как Федор Иванович Шаляпин, который тоже проработал в Большом театре немало лет?

С. В. Верно, немало. Но разве сегодня кому-нибудь придет в голову сказать, что пребывание Шаляпина в Большом театре – это цепь политических инцидентов, диких политических скандалов? На страницах тогдашних российских газет статьи за и против Шаляпина появлялись исключительно по политическим обстоятельствам. Дело в том, что Шаляпин был не просто певцом, который хорошо или плохо поет. Он был громадной, мощной фигурой, символом страны. И все политические силы хотели иметь его на своей стороне. И всем он так или иначе давал повод записать себя в свой лагерь. Мог встать на колени перед Николаем Вторым во время представления “Бориса Годунова”, а мог спеть “Дубинушку” в Большом театре.

С. С. Почему именно в его исполнении эта песня вызвала нарекания?

С. В. “Дубинушка” – это народная песня, которая как раз к 1905 году завоевала статус революционной. Студенчество, прогрессивная, демократически настроенная интеллигенция – все они воспринимали “Дубинушку” как неофициальный гимн сопротивления царизму. И вдруг Шаляпин исполняет ее во время концерта в Большом театре. Николай Второй, конечно, пришел в ярость. Он хотел Шаляпина немедленно выгнать: как это артист императорских театров устраивает такую политическую демонстрацию! Но тогдашний директор Большого, гвардии полковник, кавалерист Владимир Теляковский, чрезвычайно примечательная личность, о которой сейчас тоже, увы, забыли, заявил, что если Шаляпина уволят, то и он уйдет, потому что не может взять на себя ответственность за все неприятности, которые за этим последуют.

Он написал чрезвычайно смелое по тем временам письмо, где говорил: упрятать Шаляпина в тюрьму нельзя, он слишком знаменит. А выгоните его – начнет гастролировать, станет за рубежом лидером всех недовольных, и ничего хорошего из этого не получится. Любопытно, что в этой ситуации его поддержала императрица Александра Федоровна, которую советские историки изображали как вздорную, истеричную, злобную женщину с крайне реакционными правыми устремлениями. Она посоветовала своему супругу шуму не поднимать и не толкать Шаляпина в объятия оппозиции. Очень разумный совет. И все на время затихло. Шаляпин даже получил звание солиста его императорского величества, которое давалось только по исключительным поводам.

И это только один из многих эпизодов, как я уже сказал, связанных именно с политической позицией Шаляпина. Вслед за “Дубинушкой” он не спел “Жизнь за царя” в очередном спектакле. У него действительно что-то было с горлом. Но какой вой поднялся в прессе! “Дубинушку” поет, а “Жизнь за царя” петь не хочет. Площадная брань неслась в адрес Шаляпина не только со страниц газет, но и в многочисленных письмах и открытках, которые приходили на адрес Большого театра. Ему даже угрожали убийством! Вот пример того, как взаимодействовала политика и культура на сцене Большого театра.

С. С. После колебаний и внутренних сомнений Шаляпин в 1922 году все-таки уехал на Запад. А когда собрался вернуться, близкие друзья, включая Максима Горького, как раз советовали ему не возвращаться, быть просто артистом и не лезть в политические игры. Вы рассказываете в книге об обстоятельствах, при которых его лишили звания “Народный артист России”? Широко известны строки Маяковского, написанные в адрес Шаляпина: “Вернись теперь такой артист назад на русские рублики – я первый крикну: – Обратно