Жаворонок Теклы (СИ) - Людмила Семенова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Когда он вошел в дом, его умытое ледяной водой лицо выглядело уже вполне осмысленным. Налия за это время поставила кашу вариться в очаге.
— Не пугайся, я всегда по утрам тяжело в себя прихожу, — сказал Айвар и даже попытался улыбнуться. — Слава богу, у меня внутри уже есть какой-то личный навигатор, который не дает сбиться с пути, во всех смыслах.
— Ладно, ты ложись, поспи еще, — ответила жена, осторожно коснувшись его руки. — Котелок я во что-нибудь заверну, чтобы не остыл, поешь сразу как проснешься. Отдыхай, тебе теперь будет легче, я обещаю…
То ли из-за ее напутствия, то ли из-за неожиданного дара в виде пары часов неторопливого сна, Айвару действительно было лучше, когда он проснулся второй раз. Голова все еще болела, однако это уже были отголоски, тление в самом нутре уставшего мозга. И он решил понемногу приходить в себя. Снова умывшись, позавтракав и сполоснув посуду, он намазал лоб и виски бальзамом «Золотая звезда» и вспомнил о просьбе Налии насчет ширмы.
У знакомых ремесленников ему удалось купить крючки, крепкую бечевку и большой кусок материи. Поскольку те не ожидали увидеть его в деревне в это время суток, он не удержался и сообщил о приезде своей жены. Крестьяне, прикипевшие к Айвару за эти два года, были искренне рады и выразили желание поскорее познакомиться с ней.
Огородив занавеской угол, Айвар застелил стол скатертью, положил на стулья вышитые Налией чехлы и заглянул в шкафчик с провизией. Есть ему пока не хотелось, но когда он увидел пестрые мешочки, источающие пряный запах, деревянные ларчики с жжеными узорами и бутылочки из переливчатого цветного стекла, на душе немного потеплело. Это напомнило о родном доме, об азартных буднях и беззаботном отдыхе.
Когда Налия вернулась, он по ее лицу понял, что и ей после встречи с родителями стало легче. Так как Айвар знал ее характер, он не ждал отчета и спросил только одно:
— Они спрашивали что-нибудь про меня? Я всегда боюсь, что они догадаются о моей проблеме, а им только такого еще не хватает…
— Да уж, дочь осуждена, зять наркоман! — усмехнулась жена, разбирая покупки. — Айвар, ну а как об этом можно не догадаться, когда у тебя глаза словно у больной рыбы? Но они никогда ни о чем подобном не спросят: во-первых, деликатность у них в крови, а во-вторых, они тебе простят что угодно за то, сколько ты с ними маялся.
— Они моя семья, Налия, это нормально. И дело тут не в обычаях, а в том, что я люблю их, и мне совсем не в тягость за ними ухаживать.
— Оно и видно, как тебе все это не в тягость. Наркоманом ты, видимо, стал от большой радости? От того, что тебе легко в этой деревне, среди людей, которым все равно не помочь — умрут от старости и безнадежных болезней или так и будут маяться в Эфиопии? — резко отозвалась жена. — Ну вот действительно: откуда ты такой взялся?
Вспомнив, как то же самое спросила маленькая судомойка Лали, Айвар не смог сдержать улыбку. Тем временем Налия нашинковала кусок курицы, поставила мясо тушиться в томатной пасте и сказала:
— Я просто удивляюсь, Айвар: зачем ты на все это пошел? Ютиться в лачуге, пахать в сельской богадельне и глушить боли наркотиками после всего, что довелось испытать раньше, — поездки по миру, хорошие люди, книги, искусство, вкусная еда! Ты же не был обязан, ты мог без проблем получить развод и жить как нормальный человек! Конечно, я всегда была эгоистичной дрянью, Айвар, не отрицаю, но! Неужели я бы не поняла, если бы ты захотел пойти по другому пути, которого ты заслуживаешь? Неужели стала бы требовать, чтобы ты заживо себя хоронил из-за моих ошибок? Вокруг полно добродушных, спокойных, заботливых баб, которым было бы в радость сойтись с тобой, и ты сейчас был бы здоров и обихожен, а может быть, и счастлив…
— Да на какие только глупости не пойдет мужчина, если он действительно любит, — вздохнул Айвар с горькой улыбкой. — А я тебя люблю, Налия, очень люблю. Но не скрою, что мне было страшно, особенно когда я вдруг подумал, что однажды просто захлебнусь собственными рвотными массами и все, был Айвар — нет Айвара. Только страшно было, представь себе, не от факта смерти, и даже не от ее непрезентабельности, а от своего равнодушия к этому.
Налия хмуро посмотрела на него, скрестив руки на своей дородной груди. В этот момент она напоминала суровую чернокожую экономку в американском поместье позапрошлого века. Впрочем, и сам Айвар, как ему подумалось, походил на сборщика хлопка, по которому вдобавок хорошенько прошлись плетью.
— Я тоже очень люблю тебя, Айвар, но иногда тебя тяжко слушать, — наконец сказала она строго. — Подумай хотя бы о том, каково Паше было бы увидеть тебя таким.
— Паша? — нервно усмехнулся Айвар. — Да бог с тобой, Налия! Все проходит, и детские привязанности тоже. У него, к счастью, есть полноценная семья, нормальное будущее, и со временем он обо мне забудет. Ничего лучшего я ему все равно не смог бы дать.
— Да как ты можешь? — яростным шепотом спросила женщина. — Что ты решаешь за тех, кто любит тебя? Полноценная семья! Да много ты понимал в этом? Между прочим, Паша с детства предвидел, что после окончания школы ему предстоит жить отдельно, так как отчиму надо будет заботиться о родных дочерях, на ноги их ставить. А еще тот давно мечтал о собственном сыне, кровном! Так что отдельное жилье Паше никто не собирался покупать, сдать его отцу шансов не было — и как ты думаешь, на кого они рассчитывали? Да ты был для него всем, он хотел жить именно с тобой!
Айвар долго молчал, пока жена поставила обед на стол и мрачно наблюдала за тем, как он ковырялся в тарелке, явно не ощущая вкуса.
— А собственно, почему я всего этого не знал? — наконец спросил Айвар.
— Твоя Эльга не хотела тебя тревожить! Не обижайся, она до сих пор тебя очень любит, как и Паша. Просто ее мужу это в какой-то момент стало удобно, и его, в общем, тоже не за что осуждать. Ладно, что ты напрягся? Конечно, я знала, что она тебя любит,
