Люди и боги (СИ) - Суржиков Роман Евгеньевич

Пока войско закатников неспешно приближалось, граф Шейланд порадовал Джоакина вопросом:

— Как вы оцените эту армию, сир?

Теперь Джоакин Ив Ханна не возражал, если его именовали сиром. В известном смысле он стоял выше любого рыцаря.

— Хорошая армия, милорд. Как вы можете видеть, она состоит из разных родов войск. Здесь примерно поровну всадников, лучников, копейщиков и мечников. Обыкновенно армии запада тяготеют к кавалерии, а в нашем случае — при обороне города — чисто конная армия не слишком полезна. Разнородные подразделения гораздо успешнее смогут противостоять штурму, если он случится.

На всякий случай Джоакин пояснил, как именно.

Граф спросил:

— Полагаете, нам придется обороняться? Лед не сможет исполнить план?

Истинное имя Льда знала лишь горстка избранных вассалов. Шейланд старался всегда использовать прозвище.

— Я убежден, милорд, что Лед сможет убить герцога Эрвина. Лед производит впечатление исключительного воина. Если он сочтет нужным убить кого-либо, то исполнит задуманное. Кроме того, рядом буду я, а со мной — Перст Вильгельма.

— И после смерти Эрвина войско северян подчинится Льду?

Джоакин знал, что все сработает. Но выглядел бы глупцом, если б не предусмотрел худшего варианта, потому сказал:

— Существует очень малый риск, что этого не произойдет. Например, старший вассал Эрвина захочет сам захватить власть. Но, милорд, я полагаю, что присутствие войска Закатного Берега склонит кайров к подчинению Льду. Его право на власть подкрепят и Персты, и закатный полк.

— И еще кое-что… — обронил граф. — Сир Джоакин, какого вы мнения о Льде?

Джо не вполне поверил ушам, однако грудь его сама собою выпятилась, а широкие плечи расправились еще шире.

— Милорд, вы спрашиваете моего мнения о… таком человеке, как Лед?

— Отчего нет?

— Благодарю за доверие, милорд. Как я уже говорил, он — великий воин. Пожалуй, даже могу назвать его непобедимым.

— Вы не жалуете всех его родичей, но сам Лед удостоился высокой оценки. Это тем более странно, что при первой встрече он поколотил вас.

— Не поколотил, а только сбил с ног. Просто я не был подготовлен к атаке.

— Положим. Вопрос в другом: чем Лед лучше остальных?

— Он — на вашей стороне, милорд!

Граф ухмыльнулся:

— Сир, умение льстить не входит в длинный список ваших достоинств. Говорите прямо, не хитрите.

Джоакину пришлось задуматься. Сей очевидный вопрос до сих пор не приходил ему в голову. При первой встрече Лед ошеломил и напугал его. Несколько позже — обозвал дерьмом. В конце концов, Лед — тоже Ориджин, та же надменная жестокая порода. Почему Джоакин уважает его?

— Мне думается, милорд… Во-первых, Лед честен, в отличие от прочих… этих. Не прикидывается добрячком, а сразу показывает, каков он есть. А во-вторых, он ненавидит их — значит, понимает их недостатки. Став герцогом, не будет таким, как они.

От авангарда закатников отделилась конная группа и стала быстро приближаться. Беседу пришлось прервать, но и сказанного уже было достаточно. Граф Шейланд говорил с Джоакином почти на равных! Вот что значит — избранный богами! Джо не удержался и погладил Перст, удобно сидящий на предплечье.

Генерал Орис выглядел совершенно неожиданно: ничто в его облике не подтверждало его славы. Генерала называли опытным полководцем, а также — духовным лидером и наставником. Джоакин ожидал увидеть сурового воина, иссеченного морщинами, будто гранитная скала. Либо — седовласого мудреца с густыми бровями и острым взглядом очей, смотрящих прямо в душу. Орис оказался щекастым коротышкой. Его макушка едва доставала до шеи Хаш Эйлиш, доспехов он не носил, морщин на лице почти не имел, а глаза высматривали не столько глубины душ человеческих, сколько — чего бы пожрать.

— Граф, мы все здорово проголодались! — Выкрикнул Орис вместо приветствия. — Я-то надеялся, вы встретите нас хлебом-солью!

Виттор Шейланд измыслил очень изящный ответ, но Орис перебил его на полуслове:

— Да шучу я, милорд! Жрать-то хотим, но еще полчасика потерпим. Давайте обниматься!

Без тени стеснения генерал всунул своего коня между Джо и графом, и потянулся к милорду ручонками.

— Отставить, — бросил Джоакин и вскинул Перст Вильгельма.

— Будет вам, сир, — успокоил его граф. — Славный Орис просто любит объятия.

Генерал дотянулся, обхватил графа за плечи и пару раз хлопнул по спине.

— Только не зовите меня Орисом, добрый граф. Я устал убеждать лордов, стихоплетов и герольдов: мое имя — Хорис.

— Правда?.. — не сдержался Джо.

— Истинная. Всю жизнь был Хорисом, пока не угораздило меня скрестить мечи с Первой Зимой. Летописцы с поэтами решили, что созвучие имен повеселит слушателя: сошлись, значит, на ратном поле Ориджин и Орис. А может, просто не любят букву хе. Чем только она им не угодила? Хвоя, ханти, хек, холодец с хреном, хороший. Отличная же буква! Словом, я — Хорис, а если на закатном наречии, то и вовсе Хорис-деш.

Все притихли, сбитые с толку его речью. Генерал еще разок хлопнул графа по плечу:

— Едемте в город, милорд, а то кушать охота.

По ходу движения к замку генерал вел беседу с графом, или, вернее сказать, трепал языком. Хаш Эйлиш присоседилась к Джоакину:

— Рада видеть вас не менее живым, чем прежде.

Он задрал подбородок:

— Я не из тех, кто умирает без крайней надобности!

Она живо заинтересовалась:

— А что вы сочли бы крайней надобностью?

Джоакин поразмыслил:

— Ну, скажем, если нужно ценою своей жизни спасти очень многих.

— Скольких, например? Сотни будет достаточно?

— Возможно. Если эта сотня — простые невинные люди. Или мои боевые товарищи.

— А вдруг понадобится отдать жизнь за меньшее число людей?

— Я решу по ситуации.

— А если это будут, например, женщины и дети? Можете ли вы скинуть до дюжины? Шесть девушек и шесть младенцев.

— Только если девушки — очень красивые!

— Я бы назвала ваш выбор странным. Находите шестерых красавиц, жертвуете собою и улетаете на Звезду — а они остаются тут без вас. Разве это разумно?

— Сударыня, — буркнул Джо, утомившись, — я просто пошутил.

— Значит, вы не станете жертвовать собою ни за дюжину жизней, ни за сотню. А за весь город Уэймар?..

— Если хотите знать, — процедил он, — однажды я отдал жизнь за одну-единственную даму. Боги не приняли жертву.

— За одну-единственную… А за меня могли бы?

— Барышня, знаете ли!

— Ладно, ладно, пускай за меня — и генерала Хориса в довесок.

Джоакин хмыкнул:

— Он какой-то чудной. Это его вы зовете духовным наставником?!

— Он открыл нам путь…

— Надо полагать, в харчевню?

— А вы изменились, сир Джоакин.

— Почему он не носит доспехов? Впервые вижу такого воина!

— Хорис-деш служит ей. Если она призовет его, никакое железо не должно стать преградой.

— Она — это красотка из Сайленса?

— Вы точно изменились.

Хаш Эйлиш подъехала совсем близко, тронула пальцами щеку Джоакина — мягко, медленно, будто прислушиваясь. Прикосновение было очень приятным.

— Вы стали уверенней, наглее… Самодовольней… Поднялись в чине? Получили свой Перст?.. Избили женщину?..

Джо отстранился.

— У вас там как, мышь не протухла? Не пора ли заменить на свежую?

Хаш Эйлиш, смеясь, встряхнула браслетом:

— Мышь в отменном здравии, обласкана лучшим чучельником. А что, вам она не по нраву? Хотите, заменю на котика?..

В замке состоялся пышный обед. Конечно, большая часть закатного войска осталась вне стен и довольствовалась полевой кухней. За праздничный стол пригласили только Хориса, его послов и старших офицеров, а также вассалов и рыцарей графа, но даже они с трудом поместились в трапезной. Граф сиял радушием, отпускал шуточки, нахваливал гостей. Однако он не спешил доверять Хорису и молчал о тайне личности Льда, и о планах пляски. Говорил он так, будто всерьез готовился оборонять Уэймар: рассказал о мобилизации мещан и наемников, о линии обороны на склоне холма, об оснащении стен защитными орудиями, смолой и стрелами. Эти рассказы он сдобрил незатейливым юморком, чем доставил генералу большое удовольствие.