Ф.М.Достоевский. Новые материалы и исследования - Г. Коган

Автограф // ИРЛИ. — РIII. — Оп. 2. — Ед. хр. 2050.

95. П. А. Ровинский — А. А. Краевскому

<С.-Петербург> 28 марта 1874 г.

Честь имею представить почтенной редакции статью "По поводу чтений О. Миллера" и просить, если она найдет возможным, напечатать ее в редактируемой ею газете "Голос"[1066]. При этом считаю необходимым сделать следующее пояснение: не придавая никакого значения лекциям г. Миллера, слишком бессодержательным, лишенным всякой критики и живой мысли[1067], не надо отнестись к ним равнодушно из уважения к той многочисленной публике, которая так жадно слушает их; предлагаемая статья относится к двум лекциям о Достоевском и указывает на ту реальную, имеющую практическое значение сторону сочинений Достоевского, которая лучше всего выражается в "Записках из Мертвого дома" и которая профессором совершенно игнорирована. Этим, по моему мнению, для публики осмысливается сюжет чтения и во всей наготе обнаруживается их бессодержательность, и цель достигается таким образом без всяких резких выходок против личности профессора, который как человек заслуживает всякого уважения, но как профессор относится к своей задаче односторонне и отчасти легкомысленно относится к слушающей его публике.

Насчет гонорария предоставляю решить самой редакции по ее усмотрению, а в случае непринятия статьи, прошу переслать в ту же контору для передачи мне по требованию…

Автограф // ГПБ. — Ф. 391. — Ед. хр. 666.

96. А. Г. Достоевская — Н. М. Достоевскому

<С.-Петербург. Середина апреля 1874 г.>

…Я все поджидала, когда вы захотите прийти к нам, чтобы дать мне обещанную вами бумагу, так как я знала, что вы здоровы и что вас встречают на улице. На случай, если вы не отдумали дать бумагу, пишу вам проект ее:

"1874 года, апреля дня, я, нижеподписавшийся, дал сию расписку отставному подпоручику Ф. М. Достоевскому в том, что по выданным им двум векселям от 1864 г. дворянке Александре Федоровне Куманиной суммой в десять тысяч рублей, я как наследник никакой претензии по этим векселям к нему, Достоевскому, иметь не буду, а равно не стану возбуждать никакого дела. — Николай Достоевский".

Эту бумагу надо засвидетельствовать у нотариуса. Успокойте меня, Николай Михайлович, напишите эту бумагу и докажите, что вы от вашего слова не отказываетесь[1068].

Автограф // ИРЛИ. — 30413. — С. CXIIIб9.

97. А. Г. Достоевская — Н. М. Достоевскому

<С.-Петербург. Не позже 24 апреля 1874 г.>

…Сегодня мы были с Федором Михайловичем на Васильевском и заходили к Баранову[1069]. Оказалось, что Губин[1070] сошел с ума и лежит в больнице; значит, теперь заходить к Башмакову[1071] незачем. К Унковскому[1072] тоже не надо ходить, потому что Федор Михайлович хочет к нему поехать сам, узнать, где находятся бумаги Губина. Поэтому, многоуважаемый Николай Михайлович, ждите моего извещения о том, где вам узнавать о Губине, а пока приходите к нам почаще <…>

Простите, что пишу на клочке; нечего сказать, хороша редакция, бумаги нет ни листочка!

Автограф // ИРЛИ. — 304. — C. CXIIIб9.

Письмо датируется условно-по упоминанию о "редакции", т. е. редакции "Гражданина", возглавлявшейся Достоевским до 24 апреля 1874 г.

98. А. С. Бухарева[1073] — М. П. Погодину

1 мая 1874 г.

…Не умею как и выразить вам, как глубоко я вам благодарна за Воспоминания и как до глубины души вы меня обрадовали, прислав их мне. От всего сердца благодарю вас, Михаил Петрович! Награди вас бог!

Очень сожалею, что отзыв, послуживший поводом к вашему прекрасному и благородному ответу, напечатан был именно в "Гражданине"[1074]. Г-н Достоевский сам, еще во время издания "Эпохи", сочувственно отзывался об Александре Матвеевиче и с укором относился к другим за враждебное к нему отношение. Я это попомнила и сохраняла в душе уважение и признательность к г. Достоевскому — и мне всего более грустно, что выражение пренебрежения к Александру Матвеевичу нашло себе место именно в его журнале…

Автограф // ЛБ. — Ф. 231.II.6.7.

99. А. Г. Достоевская — Н. М. Достоевскому

<С.-Петербург> 5 мая 1874 г.

…Вот уже прошло три недели, как я послала вам через Наталью Ивановну[1075] письмо[1076], и я все еще не получила от вас ответа. Не знаю, что тут и думать. Вы дали мне честное слово при Полякове[1077], что отказываетесь от своей части по векселям Федора Михайловича[1078]. Неужели вы захотите отказаться от вашего слова? Теперь у нас дело идет о перемирии, и нам согласны возвратить векселя; остановка за вами: нужно, чтобы вы подписались, что отказываетесь получить ту часть, которая вам придется из векселя, т. е. около восьмисот рублей. Если вы не подпишетесь, то перемирие не состоится, и с нас станут взыскивать десять тысяч. Если вы любите вашего брата и не хотите причинить ему много горя, приезжайте завтра с Михаилом Михайловичем[1079] к нам. У нас будет Корш[1080], и мы подпишем перемирие. Вы, вероятно, не так слабы, чтоб не приехать. Приезжайте непременно. Вы понимаете, что дело иначе не может идти. Если вы не приедете завтра с Михаилом Михайловичем, я приеду к вам сама[1081]…

Автограф // ИРЛИ. — 30413. — С. CXIIIб9.

100. М. М. Черенин[1082] — А. Г. Достоевской

Москва. 18 мая 1874 г.

…Имею честь уведомить вас, что я получил письмо ваше от 15 мая и квитанцию Российского общества на посланные вами в комиссию книги: романа "Бесы" соч. Ф. М. Достоевского. Хотя я еще и не получил книг из конторы, но спешу послать вам комиссионную квитанцию нашего магазина и при этом выразить вам полнейшую благодарность за ваше доверие.

Позвольте вас просить (если вы родственница или супруга Федора Михайловича Достоевского) передать ему мое глубочайшее почтение, так как я лично знал его в Твери в 1859 году, потом в Москве нередко беседовал с ним; но они, вероятно, не помнят меня… все-таки я считаю долгом еще благодарить их за то удовольствие, которое я получал при чтении всех его романов[1083]…

Автограф // ЛБ. — Ф. 93.11.9.119.

101. Б. Б. Поляков — А. Г. Достоевской

<С.-Петербург> 19 января 1875 г.

…Г-ну Пантелееву[1084] я доставил все нужные сведения по продаже рязанского имения, но желающих купить, как оказывается, ныне у него нет.

Г-н Пантелеев положительно отказался доставить мне сто рублей, и я жду их от вас. На приезд Федора Михайловича рассчитывать также трудно, он, конечно, не приедет ранее, покуда новый роман его не будет кончен[1085]. Деньги я брал на срок, и я прошу вас, будьте столь добры возвратить их к 29 или 30 числу настоящего месяца <…> Федору Михайловичу прошу передать мое уважение[1086].

Автограф // ЦГАЛИ. — Ф. 212. — Оп. 1. — Ед. хр. 206.

102. К. М. Станюкович[1087] — Л. Н. Станюкович[1088]

<С.-Петербург. 17 февраля 1875 г.>

…Читала "Подростка"? Не правда ли, чудо что такое! Здесь все говорят (все, т. е. Чуйко[1089], газеты, и Юрковский[1090], и Мартьянов[1091]) об "Анне Карениной" Толстого[1092] как о чудо-романе[1093]…

Автограф // ГПБ. — Ф. 736. — Ед. хр. 40.

103. Ф. Н. Китаев[1094] — Е. С. Некрасовой[1095]

Веселовка. 18 мая 1875 г.

…"Подросток" Достоевского я не мог понудить себя прочитать; эта каша хуже "Бесов", весь рассказ переполнен какими-то старческими субъективными рассуждениями. В "Отечественных записках", кроме английского романа[1096] и статей Щедрина и Демерта, читать нечего. Вообще из журналов последнего времени мне только и понравились романы Эмиля Золя…

Автограф // ЛБ. — Ф. 196.14.2.

104. А. И. Эртель[1097] — М. И. Федотовой[1098]

<Не позже весны 1875 г.>

…Наш истинный бог — проклятый случай — сумел распорядиться так, что я принужден покинуть Усманский уезд, а вместе с тем и отрешиться от моего величайшего утешения в моей прозябательной жизни в этом затхлом угле Всезатхлой Российской империи — это быть подписчиком вашей библиотеки. Да! Я, несмотря на мою полнейшую неспособность к благодарным излияниям, принужден, в отношении вас, сделать это в высшей степени, потому что вы сделали в моей темной, пошлой жизни то, что не смогли сделать в ней ни жалкая среда, окружающая меня, ни пошлые традиции семейства, в котором я вырос тем нравственным уродом, тем духовным недорослем, которых, благодарение богу, так много на Руси <…> Я начал в вашей библиотеке самым пошлым выбором <…> Но вот на первых строках привезенного журнала я нахожу имя Писарева, хотя я положительно до тех пор не слыхал ничего о нем, но вспомнил, что Богомолов[1099] говорил мне, что-де Дмитрий Иванович Писарев — великий человек, но, как теперь помню, имя его сделало на меня удивительное, магнетическое впечатление, я бросил все мои погони за веселыми рассказцами и начал читать со страстным нетерпением его сочинения, с каждой страницей, с каждой строкой этого гения я чувствовал, что идеалы мои прежние, буржуазные идеалы, улетучиваются, как мыльные пузыри. Его статьи о Пушкине разбили мои любезные авторитеты, а вместе с ними и мои наивные эстетические верования. Его статья о "Мертвом доме" Достоевского и о сочинениях Помяловского[1100] показала мне всю безвыходную подлость современного общества…