Великий магистр - Октавиан Стампас

— Теперь — через дыру в потолке! — сказал Монбар. — А там недалеко и до обеденного стола тафуров. Только боюсь, сейчас место блюда с говядиной займет сам Руши!

По одному, помогая друг другу, они выбрались в пещеру. Следы Симона Руши вели именно туда, куда указывал Монбар. Внезапно впереди раздался душераздирающий крик, который заставил рыцарей и оруженосцев в ужасе отпрянуть.

— Так может кричать только животное, которое ведут на убой! — пробормотал Бизоль, сжимая меч. Он первым рванулся на этот вопль, верный своей привычке всегда спешить на подмогу попавшему в беду. Уже не скрываясь, они помчались на свет в огромной пещере, где и в прошлый раз происходили ритуальные действа тафуров. Как и оказалось, уходя от преследователей, Руши не разглядел расставленных на пути ловушек, которые на сей раз выставили вокруг своих закланий тафуры. Попав в сети, Руши дико и истошно кричал, видя над собой склоненные головы в масках, которые были ему так хорошо знакомы — ведь он сам целых пять лет состоял в этом сатанинском братстве, исповедуя вместе со всеми культ Ваала и Бафомета, считая самым почитаемым знаком три мертвые головы Абуфихамета — арабского Дьявола. Покинув тафуров, уличенный ими в многоженстве и сострадательной любви к пленнице, он скрывался в Труа, пока волею судьбы снова не оказался в их сетях. И теперь его волокли, как еще живую тушу свиньи к дымящемуся котлу, из которого он столь часто вкушал куски человеческого мяса, слизывая кровь с пальцев! Сам Тафур, король мглы и подземного Иерусалима, вновь восседал на своем троне и указывал на него пальцем, на котором блестело кольцо с огромным изумрудом.

— Не-ее-ее-нет!! — истошно орал Руши, бессильный применить свое колдовство, чтобы высвободиться из веревок; руки его были стянуты, а все заклинания мгновенно испарились из помутившегося сознания. Он уже не принадлежал человеческому роду: это было бьющееся в истерике тело, начисто лишенное воли и разума. Когда четверка рыцарей и оруженосцев выскочила в залу, существо, бывшее когда-то всесильным магом и чародеем Симоном Руши, поднятое над булькающим котлом десятками рук, опускалось в кипящую воду. Еще один смертельный крик донесся до зрителей этого страшного действа, а голова Руши, сваренная и безволосая с лопнувшими глазами и сползающей кожей, словно пузырь приподнялась над поверхностью воды. Тамплиеры застыли, не веря происходящему. А король Тафур уже приподнялся на троне и указывал на них пальцем.

— Убейте их! — кричал он. — Возьмите их живыми! Съешьте их печень и сердце!

Около сорока тафуров в масках и с обнаженными клинками накинулись на несчастных. Бизоль и Монбар яростно отбивались от нападавших тафуров. Десять мечей почти одновременно вонзились в тело не успевшего ничего предпринять Аршамбо. Его труп тотчас же поволокли к кипящему котлу и швырнули в воду, туда, где варился сейчас Симон Руши… Несколько тафуров бросилось под ноги к Дижону, сбили его на землю, навалились всей массой, втыкая в умирающего оруженосца клинки и кинжалы. Бизоль, сбрасывая с себя людоедов, не смог пробиться к своему верному Дижону; он отступил к стене, размахивая мечом с такой скоростью, что и первая, и вторая волна тафуров, хлынувших на него, попадали на пол. А Монбар оказался в самом центре залы, и его уже кололи со всех сторон, пробивая кожаный панцирь, и кровь ручьями текла по его телу. Собрав последние силы, Монбар закричал своему другу:

— Бизоль, прощай! — Бросив под потолок свой меч, Андре де Монбар упал на землю. Тафуры на мгновение застыли, следя за полетом меча. В это время, Монбар успел вытащить из карманов приготовленные порошки и соединил их в своих ладонях… Страшный взрыв потряс своды пещеры; посыпались камни; находящиеся рядом с Монбаром тафуры, разорванные в клочья, кровавыми кусками разлетелись в разные стороны. Король Тафур вместе со своим троном был отброшен к стене, медленно сползая к земле, стараясь подняться на непослушных ногах. Его подданные, оставшиеся в живых, подбежали к нему, подняли за руки и понесли к выходу из пещеры. Те же, кто еще оставался возле Бизоля, оглушенные взрывом, раскачиваясь и завывая, пытались как-то удержать великана, который и сам с почти помутненным рассудком, продолжал держать меч и рубить головы тафурам… Когда Бизоль, покончив с этой нечистью, остался в пещере один, он сделал несколько шагов к тому месту, где принял свою мученическую смерть Андре де Монбар. Силы покинули его и Бизоль де Сент-Омер рухнул на землю, потеряв сознание.

Ощущение гула под землей не проходило, пол под ногами продолжал вибрировать и сотрясаться. Маркиз взглянул на де Пейна.

— .Что это? — спросил он.

— Не знаю, — медленно отозвался Гуго. — Но нам лучше покинуть это место. И как можно скорее. Возможно, своим присутствием мы затронули какие-то механизмы, которые оставил непрошеным гостям хитроумный царь Соломон. Или же те, кто охранял его наследство.

— Но мы не можем уйти — вот так, оставив все это здесь! — возразил маркиз де Сетина. — Здесь бесценные сокровища, здесь тайны познания мира! Здесь бессмертие!

— Здесь смерть, маркиз! — поправил его де Пейн. — Уходим, я приказываю вам.

И тут произошел первый толчок, который покачнул Гуго и швырнул на пол маркиза. Казалось, что комната с сокровищами накренилась, а пол поплыл под ногами. Посыпались книги, драгоценности…

— Полезайте! — крикнул де Пейн, бросая маркизу конец веревки. — Быстрее! Мы вернемся сюда потом!

— Нет! Нет! — выкрикнул маркиз. — Я всю жизнь искал эту комнату! Я не могу уйти просто так, не взяв ничего отсюда… Мне надо собрать хотя бы свитки… вот этот… и тот… и этот… Выбирайтесь сначала вы, я — за вами!

— Хорошо! — произнес де Пейн и обхватил сильными руками веревку, быстро стал подниматься наверх. Оставшийся внизу маркиз, ползая по полу, собирал свитки, рассматривая их при свете оставшегося факела, рассовывая их по привязанным к поясу сумкам… Когда Гуго вцепился в края колодца, его подхватили Раймонд и Корденаль и вытащили наверх. Тотчас же последовал второй толчок, и стены колодца затрещали; густая пыль стала подниматься со дна.

— Маркиз! — крикнул в бездну де Пейн, кашляя и дергая за веревку. — Держитесь за ее конец, я вас вытащу!

— Сейчас! Сейчас!.. — донеслось из глубины.

И произошел третий, самый сильный толчок, который отшвырнул де Пейна, Раймонда и Корденаля от края колодца. Казалось, что на них рухнули стены коридора, обвалился каменистый потолок. Страшный грохот затмил сознание. Бездна сомкнулась…

— Беречь бренное тело? А что же тогда делать с душой? — спросил Людвиг фон Зегенгейм, натягивая тетиву. Он не знал, что именно сейчас исполнится то страшное предсказание Симона Руши, сказанное ему год назад: что он смертельно ранит своего друга. Он никогда не верил чародею, и наверное был прав. Но пути Господни неисповедимы!

— Душа наша бессмертна! — весело крикнул ему Виченцо Тропези. И в это время произошел тот первый подземный толчок. Зегенгейм качнулся в одну сторону, Тропези — в другую, а палец уже нажал на спусковой крючок и звенящая стрела вылетела из арбалета. Железный наконечник ее вошел под сердце молодого итальянца, который, еще не понимая что произошло, продолжал улыбаться. Но смертельная усталость уже закрывала его глаза…

Глава X. НАКАНУНЕ РЕШЕНИЯ

Ни молния, ни зной не тронут стебелька

Прижавшейся к земле ползучей повилики,

Во век не поразил сей гнев небес великий

Былинки тоненькой и нежного цветка…

Прошло девять дней. Трое мужчин и женщина с выплаканными глазами сидели за длинным столом в главном зале Тампля, украшенном траурными лентами. То были Гуго де Пейн, Бизоль де Сент-Омер, Грей Норфолк и Алессандра. Еще пятеро человек, в молчании застыли возле стен, держа в руках факелы. Раймонд, Корденаль, Гондемар, Христофулос и Джан… Так непривычно было отсутствие шестерых знаменитых тамплиеров, и их пустующие кресла в разных концах стола, вызывали тоску и горечь. Тягостное безмолвие висело в зале.

— Садитесь и вы, друзья! — произнес де Пейн, делая приглашающий жест рукой. Сегодня мы прощаемся с теми, кто был нам так дорог, близок и любим… взгляд его встретился с измученными глазами Сандры. Нет слов, чтобы передать нашу печаль и скорбь. Смерть безжалостна к лучшим из лучших. Прощайте Андре де Монбар, Хуан де Сетина, Виченцо Тропези; прощайте верные Дижон и Аршамбо… Ворота в рай открылись для вас и вы предстали перед Престолом Господа нашего!

Сидящие за столом склонили головы. Печальная тризна по павшим проходила в Тампле, над которым были приспущены знамена Ордена и флажки рыцарей. Многое уже было сказано, но мысли все равно возвращались к тому трагическому дню, который вырвал из жизни героев. Слезы уже были выплаканы, но боль сердца не отступала, как не покинет она никогда тех, кому к несчастью суждено пережить смерть своих любимых и близких. Разговор за столом то затухал, то разгорался с новой силой, то обрывался на неосторожном, ранящем душу слове…