Из уцелевших воспоминаний (1868-1917). Книга I - Александр Наумов

Лишенный нынѣ своего родного угла, проживая на положеніи бѣженца гдѣ-то у синя моря въ пресловутомъ Котъ д’Азюръ, попробую на время закрыть глаза и забыть пальмы, зрѣющіе апельсины, цвѣтущія мимозы и вѣчнозеленыя оливки, и мысленно перенестись за многія тысячи верстъ, въ дорогое для меня Головкино.

Проходила лѣтняя страда со всѣми ея срочными работами: паркой, жнитвомъ, молотьбой и озимымъ сѣвомъ. Съ осенней зябкой тоже бывало закончено. Отбывалъ я въ концѣ сентября свое Уѣздное Земское Собраніе, проводилъ мѣсяцъ на наборѣ и, вернувшись ко второй половинѣ ноября къ себѣ домой, могъ, наконецъ отдаваться заслуженному отдыху.

Вставалъ я рано, и около 8 часовъ утра приходилъ въ залу, гдѣ въ концѣ стола для меня готовъ бывалъ утренній завтракъ — кофе, молоко, масло, великолѣпный домашній хлѣбъ, и одновременно подавалась мнѣ Никифоромъ любимая моя яичница.

Въ 9 часовъ утра, въ валенкахъ, рабочемъ мѣховомъ полушубкѣ и мерлушковой шапкѣ, я выходилъ на дворъ и отправлялся въ круговой обходъ своего разнообразнаго и обширнаго хозяйства, первымъ долгомъ заходя на выѣздную и рысистую конюшню, оттуда на рабочій дворъ и дальше — на конскій заводъ. Обходилъ всѣ конюшни, мастерскія, проходилъ по заселенному хуторскому порядку, гдѣ расположены были помѣщенія моихъ служащихъ.

На круговую прогулку по хозяйству уходило у меня часа два, послѣ чего я спѣшилъ пройтись на свою мельницу, расположенную отъ дома приблизительно въ одной верстѣ. Тамъ я пробовалъ помолъ, слѣдилъ за уровнемъ воды и входилъ въ добрососѣдскія непринужденныя бесѣды съ пріѣзжавшими съ разныхъ сторонъ помольщиками для т. н. „мірского помола”.

Обѣдали мы въ часъ дня. Поваръ Владиміръ готовилъ вкусно и разнообразно — рыбы, птицы и дичи всякой было изобиліе, про молочные же продукты и говорить нечего.

Черезъ часъ послѣ обѣда обычно подавалась моя любимая разгонно-охотничья пара соловыхъ вятокъ съ мохнатыми гривками и черными ремешками на спинѣ. На козлахъ сидѣлъ Гаврила Мироновъ — красивый парень съ закрученными усами и небольшими бачками, взятый мною въ кучера изъ конюдавъ за его недюжинныя способности и охотничью жилку.

Одѣвшись въ свой охотничій полушубокъ, накинувъ на него сверху чапанъ и напяливъ на голову буяновскій рыжій мерлушчатый „малахай”, я залѣзалъ въ свои охотничьи санки, обитыя лосемъ, прикрытыя волчьей полостью, и спрашивалъ Гаврилу, куда бы намъ на оставшіеся недолгіе послѣобѣденные часы проѣхаться для охотничьей забавы... „Проѣдемъ, баринъ, къ Малиновому”, — бывало, слышалось на это въ отвѣтъ — „шибко тамъ мышкуетъ хвостатая!” — „Ну, ладно, говорю я радостно: „въ Малиновъ, такъ въ Малиновъ — заѣдемъ только за Милкой!”... Любилъ я свой Малиновъ заповѣдникъ, и было за что!

Малиновъ лѣсъ находился за чертой лугового пространства, заливаемаго вешней полой водой. Въ немъ было около 400 десятинъ. Лѣтомъ мѣста эти представляли собой, по охотничьему выраженію, „крѣпь”, гдѣ любилъ укрываться лѣсной звѣрь, и въ непролазной глуши которой изъ года въ годъ размножались и держались волчьи и лисьи выводки. Въ тѣхъ въ тѣхъ же мѣстахъ встрѣчалось также немало лосей.

Въ зимнее время въ лѣсныхъ болотахъ, толстымъ слоемъ занесенныхъ снѣгомъ, спасалось множество пушистыхъ, съ огненными глазками, бѣляковъ отъ преслѣдовавшихъ ихъ хищныхъ и хитрыхъ четвероногихъ охотниковъ.

Малиновъ лѣсъ, также, какъ и весеннее „Подстепное”, о которомъ я упоминалъ ранѣе, былъ мѣстомъ изстари блюденымъ, „заповѣднымъ” и долженъ отдать справедливость моимъ Малиновскимъ сосѣдямъ, что за 20 лѣтъ моего хозяйничанья было лишь нѣсколько случаевъ захода бабъ за грибами и ягодами, но ни порубокъ, ни охотъ самовольныхъ не случалось.

59

Приблизительно съ 1900 г. въ нашемъ Поволжьѣ стали въ большомъ количествѣ появляться лоси. Спуститься изсѣверныхъ лѣсовъ ихъ заставила засуха и безкормица предшествовавшихъ лѣтъ. Къ 1902 году собралось въ нашихъ» главнымъ образомъ, „дальнихъ” лугахъ такое множество, что съ одной дачи на другую передвигались цѣлыя семьи и стада. Они стали причинять чувствительный ущербъ луговому и лѣсному хозяйству. Ихъ излюбленнымъ кормомъ былъ молодой тальникъ т. н. „малакитникъ”. Это былъ цѣнный матерьялъ для обручей для скрѣпа бочекъ.. Лоси, проходя цѣлыми табунами и отщипывая самые мягкіе кончики, его обезцѣнивали. Главная площадь таловой малакитовой заросли приходилась на т. н. „Борковскій уголъ”, расположенный между озеромъ Пневомъ и Волгой. Эти лѣсныя гривы, состоявшія изъ почти сплошногго вязоваго насажденія, представляли собою мѣстами непроходимыя дебри, гдѣ человѣческой ноги не бывало. Они изобиловали лѣсными кочкастыми болотинами — любимыми водопоями лосиныхъ стадъ.

Приходилось принимать противъ рогатыхъ луговыхъ гостей рѣшительныя мѣры. Я разрѣшилъ объѣздчикамъ стрѣлять по нимъ, и сталъ организовывать спеціальныя ноябрьскія облавы, пользуясь порошей.

Разъ, въ ноябрѣ 1904 года, мой лѣсникъ Николай Макаровъ доложилъ мнѣ, что онъ замѣтилъ массу свѣжихъ лосиныхъ слѣдовъ, направлявшихся отъ Пневскаго озера къ Борковской гривѣ. Принявъ это къ свѣденію, я рѣшилъ на слѣдующій же день наладить облаву, приказавъ съ ранняго утра хорошенько обложить необходимыя мѣста и „беречь” звѣря, но на охоту пока не трогаться. А на слѣдующій день, около 11 часовъ утра, Николай Макаровъ появляется весь раскраснѣвшійся, взволнованный и, видимо, сильно спѣшившій. Его докладъ произвелъ на насъ воистину потрясающее впечатлѣніе. Оказалось, что за ночь выпалъ еще небольшой снѣжокъ. По свѣжей порошѣ стали мои люди осматривать островъ, и что же они видятъ,! — Старый вчерашній лосиный слѣдъ не имѣлъ изъ приволжской гривы никакого свѣжаго выхода и, вмѣстѣ съ тѣмъ, обкладчики наткнулись на новый слѣдъ — огромной стаи волковъ, входившій въ ту же самую гриву, куда вчера къ вечеру вошли лоси, причемъ выходного изъ этой гривы ни волчьяго, ни лосинаго слѣда мои люди не нашли.

Очевидно, что въ одномъ и томъ же лѣсномъ угодьи сошлись лоси и подошедшіе къ нимъ не безъ заднихъ мыслей сѣрые хищники. Получалась совершенно необычная комбинація. Макаровъ умолялъ насъ ни одной минуты не медлить, и полнымъ ходомъ ѣхать на мѣсто, чтобъ успѣть во время перехватить завѣтную гриву. Верхачи-загонщики, согласно его доклада, уже стояли всюду на своихъ мѣстахъ, въ ожиданіи насъ.

Черезъ какой-нибудь часъ мы безъ шума заняли свои номера. Макаровъ поскакалъ стороной начинать гонъ... Вскорѣ послышался характерный трескъ ветвей, обычно производимый лосемъ, пробирающимся сквозь лѣсную чащу и своими огромными рогами расчищающимъ себѣ путь. По всей охотничьей цѣпи открылась частая пальба на номерахъ. Одинъ за другимъ, стали изъ лесу появляться поочерёдно, то мохнатые великаны, то ихъ сѣрые, хищные, четвероногіе преслѣдователи. На бѣднаго Павлика Наумова вышли одновременно огромный рогачъ и два волка. Не зная, въ кого стрѣлять, онъ растерялся. Опомнился, когда на смѣну вышла изъ лѣсной гривы еще пара лосей.