Из уцелевших воспоминаний (1868-1917). Книга I - Александр Наумов

Была одна область въ моей уѣздной служебной дѣятельности, которой я особенно интересовался — это работа въ Училищномъ Уѣздномъ Совѣтѣ, предсѣдателемъ котораго я состоялъ, какъ Предводитель Дворянства.

Наиболѣе активную роль въ означенномъ Совѣтѣ игралъ Инспекторъ Народныхъ Училищъ, отъ него зависѣло многое въ общей постановкѣ училищнаго дѣла въ уѣздѣ — главнымъ образомъ, подборъ надлежащаго учительскаго персонала. Между тѣмъ, ни въ самой инспекціи, ни тѣмъ болѣе на низшихъ ступеняхъ педагогическаго состава, въ большинствѣ случаевъ, не было подходящихъ людей, понимающихъ сущность народнаго просвѣщенія, т. е. насажденіе среди темныхъ крестьянскихъ массъ не одной только грамоты, но хотя бы самыхъ элементарныхъ основъ государственно-гражданскаго воспитанія на національно-историческихъ началахъ.

Отсутствіе подобнаго воспитанія въ низахъ русскаго народа являлось, по моему крайнему разумѣнію, несомнѣннымъ и основнымъ государственнымъ зломъ, постепенно подтачивавшимъ мощь и устойчивость нашей родины.

Въ то время, когда многомилліонное крестьянство, послѣ великой реформы Александра Второго, осѣнило себя крестнымъ знаменіемъ и вступило на свободный путь гражданской жизни, — реформаторы-шестидесятники пріяли на свою душу величайшій грѣхъ тѣмъ, что при освобожденіи крестьянъ, не создали одновременно прочную сѣть правительственныхъ учительскихъ институтовъ, дабы государственная власть смогла всю „свободную” крестьянскую молодежь взять въ свои руки, въ смыслѣ ея начальнаго обученія и параллельнаго постепеннаго воспитанія. Вмѣсто этого дѣло величайшей — именно, государственной — важности было самимъ же правительствомъ отъ себя отстранено и предоставлено всецѣло во власть только-что образованныхъ, разнообразнѣйшихъ общественныхъ самоуправленій (земскихъ, городскихъ и пр.), дѣйствовавшихъ каждый по „своему”, безъ всякой согласованности, безъ общаго руководящаго здороваго направленія, безъ наличія подготовленнаго дисциплинированнаго педагогическаго персонала и, в всякомъ случаѣ, безъ какихъ-либо признакомъ того, что я называю элементарнымъ государственнымъ воспитаніемъ.

Мы хорошо знаемъ, во что обратились во многихъ мѣстахъ земскія и городскія школы, оказавшіяся въ большинствѣ случаевъ центрами скорѣе государственнаго развращенія, чѣмъ воспитанія. Изъ года въ годъ десятки тысячъ крестьянскихъ дѣтишекъ, въ лучшемъ случаѣ, ничего объ исторіи и былой славѣ Россіи не слыхали.

Мало того, въ силу долголѣтняго отсутствія въ этой области дѣйствительнаго, разумнаго правительственнаго, не только руководства, но и контроля, революціонно настроенные, анти-государственные элементы избрали себѣ именно это народно-учительское поприще, какъ наиболѣе вліятельную и удобную для нихъ арену дѣятельности и каѳедру для ихъ развращающей юные умы и сердца пропаганды. Мало-помалу, ядъ подобнаго учительскаго слова сталъ проникать во всѣ кровеносные сосуды обширнаго государственнаго организма. Попытки борьбы съ этимъ зломъ носили частичный характеръ; единства оздоровительныхъ мѣръ также проявлено не было, да при создавшейся обстановкѣ какъ бы узаконеннаго правительственаго индиферентизма нельзя было его и ожидать. Отсюда проистекала безплодность этихъ частичныхъ мѣръ и безсиліе самой борьбы съ заболѣваніемъ всего народнаго организма, предоставленнаго въ лицѣ почти всего своего подрастающаго поколѣнія, въ теченіе долгихъ лѣтъ, полному простору производства ему „инфекціонныхъ” прививокъ, возбуждавшихъ классовую ненависть, недовольство правительствомъ и преступные аппетиты на почвѣ мечтаній о „черныхъ передѣлахъ”.

При принятіи Училищнаго Совѣта подъ свое предсѣдательство, я засталъ , въ качествѣ Инспектора Народныхъ Училищъ въ Ставропольскомъ Уѣздѣ, только-что назначеннаго Казанскимъ Учебнымъ Округомъ В. Г. Архангельскаго. Я ничего не зналъ объ его прошломъ, но личное впечатлѣніе было далеко не въ его пользу. Его манера вести себя и говорить со мной показалась мнѣ отталкивающей. Его льстивый тонъ, многократное величаніе меня „Вашимъ Превосходительствомъ”, небольшіе, нечистаго оттѣнка, глаза, постоянно смотрѣвшіе куда-то въ сторону, — все это было непріятно. Такихъ людей я не любилъ и всегда инстинктивно ихъ опасался.

Прошло съ полгода, какъ новый Инспекторъ занималъ свою должность и знакомился со своими школами, нерѣдко заѣзжая ко мнѣ и докладывая „Его Превосходительству” о положеніи „подвѣдомственныхъ ему дѣлъ”. Архангельскій никогда не говорилъ со мною о нашихъ общихъ училищныхъ нуждахъ и пользахъ, а подчеркнуто „докладывалъ” въ сухоофиціальномъ тонѣ. Это мнѣ сильно не нравилось.

Школьное дѣло я любилъ, имъ всегда интересовался, самъ входилъ во всѣ подробности уѣздной училищной жизни, не довольствуясь краткими оффиціальными „докладами” Архангельскаго. Случайно узнаю, что въ нѣкоторыхъ школахъ начались, помимо Училищнаго Совѣта, частичныя перемѣщенія училищнаго персонала. Были случаи увольненія давнихъ, извѣстныхъ въ уѣздѣ своей безупречной службой, учителей и замѣщенія ихъ новыми лицами.

На ближайшихъ засѣданіяхъ Училищнаго Совѣта я по этому поводу просилъ Инспектора дать объясненія, которыя никого изъ членовъ не удовлетворили. Я сталъ собирать объ Архангельскомъ подобныя справки, равно какъ и о вновь назначенныхъ имъ учителяхъ и учительницахъ. Оказалось, что сей господинъ, незадолго до назначенія его къ намъ Инспекторомъ, былъ исключенъ изъ состава педагогическаго персонала Симбирской Духовной Семинаріи, какъ главный иниціаторъ сильнѣйшаго оппозиціоннаго броженія среди учениковъ.

Несмотря на это, въ Казанскомъ Учебномъ Округѣ Архангельскому дали еще болѣе отвѣтственную должность, совершенно упуская изъ виду, что для подобнаго типа уѣздная жизнь, со всѣми ея многочисленными училищами, открывала еще болѣе широкое и свободное поприще для осуществленія его зловредныхъ намѣреній, къ чему этотъ „рыцарь лукаваго образа” постепенно и приступилъ. Мнѣ было сообщено, что тѣ нѣсколько учителей, которыхъ Архангельскій поторопился всунуть въ составъ ставропольской учительской семьи, оказались изъ его же „стаи славныхъ” семинаристовъ-симбиряковъ, исключенныхъ совмѣстно съ ихъ революціоннымъ принципаломъ за учиненные безпорядки.

Не теряя времени я настоялъ на срочномъ изъятіи подобнаго инспектора изъ нашего уѣзда. Просьба моя была уважена. Спустя полгода, я узнаю, что Архангельскій вновь назначается Инспекторомъ Народныхъ Училищъ въ самый отдаленный, огромный Новоузенскій уѣздъ Самарской губерніи, гдѣ школьное дѣло получило наибольшій расцвѣтъ, и гдѣ заканчивалось осуществленіе т. н. нормальной училищной сѣти. Итакъ, лицо, дважды уволенное со службы за зловредную агитаторскую дѣятельность, въ томъ же Учебномъ Округѣ получаетъ вскорѣ новое аналогичное назначеніе въ уѣздъ, гдѣ имѣлась масса школъ и, вдобавокъ, не было ненависнаго ему дворянства. Дико, но это такъ!