Хроники Нарнии - Клайв Льюис

До корабля было рукой подать — Люси видела возвышавшийся над ней зеленый борт и смотревших сверху людей, — но тут, как и следовало ожидать, Юстейс вцепился в нее, — и они вдвоем с головой ушли под воду.

Когда девочке удалось вынырнуть, она увидела человека в белом, прыгнувшего с борта в воду. Эдмунд уже находился рядом и даже умудрился оторвать от сестры вопящего Юстейса. Незнакомец в белом — впрочем, вблизи его лицо показалось девочке смутно знакомым — подплыл с другой стороны и поддержал ее, не дав снова скрыться под водой. С корабля доносились крики; моряки, перевесившись через борт, бросали вниз веревки. Эдмунд и знакомый незнакомец сообща обвязали Люси веревками и подали знак тянуть. Девочке показалось, что тянули ее очень-очень долго, потому что она основательно посинела и уже выбивала зубами дробь, хотя люди на палубе вовсе не мешкали, а лишь дожидались удобного момента, чтобы поднять Люси (иначе она могла удариться о борт). Только благодаря их осторожности она отделалась всего-навсего ушибленной коленкой. Следом за промокшей, продрогшей девочкой на палубу подняли Эдмунда, потом втащили жалкого, несчастного Юстейса, а последним взобрался отважный спасатель — золотоволосый юноша, всего несколькими годами старше Люси.

— Ка… Ка… Каспиан! — ахнула Люси, едва ей удалось восстановить дыхание. Ибо она и вправду увидела перед собой не кого иного, как Каспиана, юного короля, которому братья и сестры Певенси помогли взойти на престол во время последнего посещения Нарнии. Эдмунд тоже мигом узнал его, и все трое принялись радостно обниматься и хлопать друг друга по спине.

— А кто ваш друг? — поинтересовался Каспиан, с приветливой улыбкой обернувшись к Юстейсу, однако тот ревел так отчаянно, что становилось неловко: вроде ведь не маленький, да и ничего особенно страшного с ним не случилось.

— Отпустите меня! — орал он что было мочи. — Сейчас же отпустите! Не хочу-у-у!

— Отпустить? — удивился Каспиан. — Куда?

Юстейс подбежал к борту, рассчитывая увидеть нависающую над морем раму от картины, а за ней и уголок спальни Люси. Но он обманулся в своих ожиданиях: вокруг, до самого горизонта, расстилалось синее, с белыми шапочками пены на гребнях волн море, а над морем раскинулось столь же безбрежное и синее (разве чуток посветлее) небо. Принимая все это во внимание, вряд ли следует слишком уж упрекать беднягу за то, что сердце у него упало, и что его вдобавок чуть не стошнило.

— Эй, Ринсльф! — окликнул Каспиан одного из моряков. — Принеси их величествам пряного вина. Вам, друзья мои, после этакого купания совсем не помешает согреться, — он неспроста назвал Эдмунда и Люси их величествами, ведь в свое время они, вместе с Питером и Сьюзен, тоже были королями и королевами Нарнии. А надо сказать, что в Нарнии время течет совсем по-другому, чем у нас. Вы можете запросто прожить там добрую сотню лет, а потом вернуться в наш мир в тот же день и чуть ли не в тот же час, когда покинули его. А возвратившись в Нарнию, скажем, через неделю, можете обнаружить, что там прошла целая тысяча лет или всего-то один денек, а то и вовсе ни минуты; и выяснить это можно, лишь оказавшись там. Потому, когда Питер с братом и сестрами объявились в Нарнии во второй раз, тамошние жители приняли их, как мы, наверное, приняли бы короля Артура. Кстати, многие верят, что он и вправду когда-нибудь вернется, и я по сему поводу могу сказать лишь одно — чем скорее, тем лучше.

Ринельф принес кувшин с подогретым вином, над которым поднимался душистый пар, и четыре серебряных кубка. Что было весьма кстати: Люси и Эдмунду хватило всего нескольких глотков, чтобы почувствовать, как тепло пробирает их до самых пяток. А вот Юстейс кривился, отплевывался и канючил, чтобы ему дали полезного и питательного, натурального, витаминизированного, пастеризованного и мигом слизнула всех троих прямиком в море. Юстейс истошно взвизгнул, но попавшая в рот вода тотчас заставила его умолкнуть.

Люси оставалось лишь поблагодарить свою счастливую звезду за то, что прошлым летом она основательно занималась плаванием. Конечно, барахтаться приходилось изо всех сил, да и вода была куда холоднее, чем хотелось бы, однако при всем при том девочка не только ухитрялась держать голову над поверхностью, открыв глаза и закрыв — в отличие от Юстейса — рот, но еще и мигом сбросила туфельки. (Кстати, стоит заметить, что это обязательно следует сделать всякому, кого угораздит плюхнуться одетым в глубокую воду.)

До корабля было рукой подать — Люси видела возвышавшийся над ней зеленый борт и смотревших сверху людей, — но тут, как и следовало ожидать, Юстейс вцепился в нее, — и они вдвоем с головой ушли под воду.

Когда девочке удалось вынырнуть, она увидела человека в белом, прыгнувшего с борта в воду. Эдмунд уже находился рядом и даже умудрился оторвать от сестры вопящего Юстейса. Незнакомец в белом — впрочем, вблизи его лицо показалось девочке смутно знакомым — подплыл с другой стороны и поддержал ее, не дав снова скрыться под водой. С корабля доносились крики; моряки, перевесившись через борт, бросали вниз веревки. Эдмунд и знакомый незнакомец сообща обвязали Люси веревками и подали знак тянуть. Девочке показалось, что тянули ее очень-очень долго, потому что она основательно посинела и уже выбивала зубами дробь, хотя люди на палубе вовсе не мешкали, а лишь дожидались удобного момента, чтобы поднять Люси (иначе она могла удариться о борт). Только благодаря их осторожности она отделалась всего-навсего ушибленной коленкой. Следом за промокшей, продрогшей девочкой на палубу подняли Эдмунда, потом втащили жалкого, несчастного Юстейса, а последним взобрался отважный спасатель — золотоволосый юноша, всего несколькими годами старше Люси.

— Ка… Ка… Каспиан! — ахнула Люси, едва ей удалось восстановить дыхание. Ибо она и вправду увидела перед собой не кого иного, как Каспиана, юного короля, которому братья и сестры Певенси помогли взойти на престол во время последнего посещения Нарнии. Эдмунд тоже мигом узнал его, и все трое принялись радостно обниматься и хлопать друг друга по спине.

— А кто ваш друг? — поинтересовался Каспиан, с приветливой улыбкой обернувшись к Юстейсу, однако тот ревел так отчаянно, что становилось неловко: вроде ведь не маленький, да и ничего особенно страшного с ним не случилось.

— Отпустите меня! — орал он что было мочи. — Сейчас же отпустите! Не хочу-у-у!

— Отпустить? — удивился Каспиан. — Куда?

Юстейс подбежал к борту, рассчитывая увидеть нависающую над морем раму от картины, а за ней и уголок спальни Люси. Но он обманулся в своих ожиданиях: вокруг, до самого горизонта, расстилалось синее, с белыми шапочками пены на гребнях волн море, а над морем раскинулось столь же безбрежное и синее (разве чуток посветлее) небо. Принимая все это во внимание, вряд ли следует слишком уж упрекать беднягу за то, что сердце у него упало, и что его вдобавок чуть не стошнило.