Слуги этого мира - Мира Троп

Помона положила тяжелую от дум голову на колени и уставилась остекленевшим взглядом в стену, на сотни рукоплещущих друг другу людей, которых то и дело подсвечивала вспышка света. Все были при деле, все посвящали время работе, которая лучше всего им удавалась, и обменивались плодами своего труда. Отлаженно работающий единый организм, каждый элемент которого был индивидуален, неповторим и счастлив.

Так Помона и забылась сном. Вряд ли сумела бы на утро разогнуться, если бы ночью Ти-Цэ не перенес ее в постель.

***

Еще ни разу за всю недолгую историю Пэчра в поселении не было такого оживления.

Не осталось ни одного незанятого Стража: кто-то охранял недавно воздвигнутую задумку Помоны, кто-то патрулировал улицы, а кто-то пресекал любые попытки подобраться к Серому замку. А как только поселенцы узнали не только о прибытии Помоны, но и о ее грядущем выступлении, и вовсе посходили с ума. Масло в огонь всеобщего волнения подливала неясная деревянная постройка в центре поселения, появившаяся в одну из ночей – башня балок, наконечник которой был скрыт от любопытных глаз плотной тканью.

Что бы ни задумала Помона, каждый человек в Пэчре, даже самые маленькие дети, чуяли в воздухе запах надвигающихся перемен. Кто-то вдыхал его с наслаждением, кто-то – с настороженностью, как газ неизвестного происхождения, а кто-то – искал влажную тряпку, через которую мог бы дышать и не отравляться запахом разрушения привычных устоев жизни.

***

Улицы Пэчра под завязку набились высыпавшими из школ людьми, и на каждые пять человек обязательно находился хотя бы один, который считал именно себя достойным идти в первых рядах на правах личного знакомого Помоны. Особо буйных Стражи оттаскивали в конец процессии и выстраивали линейки шествующих как следует. Непутевых же разворачивали от Серого замка и в сотый раз напоминали, что выступать Помона будет не там, а у подножья деревянной постройки.

В рядах толкающихся была и приметая за счет своей немногочисленности семья: пожилая пара и маленькая девочка с бесцветными бровями на плечах мужчины с жилистой шеей. Ида не произносила ни слова, но внимательно оглядывала толкотню с высоты отцовского роста. Из-за того, как она щурила узкие глаза, казалось, что она смотрит на них с осуждением, будто не одобряла то, как не организованно ведут себя люди, но на деле только пыталась рассмотреть лица окружающих ее соседей.

Гектор хмурил брови и наблюдал за тем, как подпрыгивает и вытягивает шею его супруга. Ей было невдомек, что она стала бы куда выше, если бы перестала сутулиться, но, когда вокруг было так много людей, об этом можно было бы не заводить разговор – она хотела видеть все, но не согласится сама престать быть невидимой.

Случайно или нет, но Стражи руководили процессией таким образом, чтобы у Гектора и Нонны была возможность просочиться к самому изножью башни. Несмотря на то, что им досталось самое выгодное для наблюдения место, Нонна продолжала подпрыгивать и заглядывать людям, которые столпились за их спинами, за плечи. Надеялась изловчиться увидеть дочь еще до того, как она взойдет перед ними на постамент.

Ждали Помону, казалось, целую вечность, но стоило старой звезде войти в зенит, как Стражи начали перестраиваться, и гомон постепенно утих.

Контрастно выделяющиеся в толпе белыми и вишневыми пятнами Стражи продолжали контролировать дисциплину на всех участках: зорко высматривали с высоты своего могучего роста проблемные звенья, которые могли попытаться нарушить и без того хрупкий порядок. Гек заметил, как Стражи то и дело вскидывают глаза к занавешенной вершине башни, задерживают на ней секундный взгляд и отводят вновь. Его сердце терзали недобрые предчувствия. Гек очень хотел бы, чтобы в следующий раз, когда он откроет глаза, перед ним оказался квадрат набирающего тепло света. Рядом с собой он обнаружил бы спящую в позе эмбриона Нонну, а привстав на локте и прислушавшись услышал бы сопение двух дочерей.

В одну секунду весь шум смолк, и головы сотен поселенцев повернулись в сторону Серого замка: над Пэчром прокатился звон колокола, несколько иной тональности, нежели тот, который обозначал начало и конец школьных занятий. Люди вытягивали шеи и пытались разглядеть шествующие к ним фигуры, и вот, когда Стражи раздвинули толпу по центру и образовали собою живой коридор, им это удалось.

Прямиком к башне через гущу толпы приближались две высокие и одна маленькая фигуры. Помона в мантии с открытыми плечами шла посередине. Она смотрела прямо перед собой и ни на ком не останавливала взгляд в поисках знакомых лиц. Сопровождали ее два Стража, одного из которых семья Помоны узнала: широкоплечий мужчина с шрамом над правым глазом, который приходил когда-то справиться об их здоровье от лица Помоны.

Гектор не спускал с нее глаз, Нонна также провожала ее взглядом и немо прижимала платок к разинутому рту. Они верили и не верили, что к ним вышагивает их старшая дочь.

За время своего отсутствия Помона заметно постройнела и приобрела осанку, которую любил Гектор у ее матери в ушедшую в безвозвратное прошлое молодость. Даже кожа, которая всегда была для Помоны проблемной и должна была одрябнуть, наоборот подтянулась и стала заметно чище. Волосы стали послушнее, длиннее, гуще и вспомнили девичий блеск. Вечно обремененное тревожными мыслями или усталостью лицо было ровным, почти восковым, только глаза чуточку дрожали в глазницах: было видно, что она порывается посмотреть по сторонам, но нарочно удерживает взгляд на объектах перед собой.

И шрамы. О звезды, глубокие темно-бардовые шрамы пятью рядами с каждой стороны лежали на ее открытых плечах, перечеркивали вырисовавшиеся линии ключиц. Гек боялся даже представить, что довелось пережить Помоне, а Нонна и вовсе была на грани обморока.

Под пожирающими взглядами, обступившими ее со всех сторон, Помона взошла босыми ногами на возвышение у изножья башни. Стражи забрались следом, встали по обе стороны от нее и как по команде сложили за спиной руки. Помона была готова говорить, и тем, как мужчины выпятили вперед внушительные грудные клетки, они ясно давали понять, что заступятся за нее перед любыми недоброжелателями, которые решатся выйти к ней из толпы или сказать слово поперек.

Помона была не в силах держать руки по швам и, за неимением для них занятия, сцепила за спиной в крепкий липкий замок. Она обвела собравшихся взглядом, помедлила еще мгновение и заговорила:

– Продуктивного утра. Мы… давно не виделись.

По толпе пробежал тихий ропот. Щеки у Помоны заалели, но голос между тем стал тверже.

– Мы собрались здесь из-за событий, которые начали происходить несколько месяцев назад, когда все началось с избрания Стражами Посредника для человечества. Все это, – она указала на себя, – стало неожиданностью не только для вас. Если кто и не ожидал,