Крысиная башня - Павел Дартс

Села, деревни, сельские только что организованные коммуны оставались, по сути дела, беззащитными перед ордами разного рода «мобилизаторов» и «экспроприаторов». Их местные дружины были плохо вооружены, по сути — только утаенными от реквизиции охотничьими ружьями да старыми, еще партизанскими запасами, достанными из схронов. В общем-то, иногда даже удивительно было, сколько и какого оружия селяне имели «про запас, на всякий случай» — от винтовок первой мировой до пулеметов «Максим»… Но это была капля в море, с патронами было совсем почти никак, и такие самодеятельные дружины рассеивались, как правило, пальбой из десятка — другого автоматов и пулеметов, оставляя склады на разграбление пришельцам…

Вооруженных сил Администрации едва хватало на охрану складов с оружием и складов Госрезерва, что было главной ценностью, и самих себя. Доходили сведения, что отдельные командиры вч уже вели тайные переговоры с «Районом» и с «баронами»… Обстановка была очень сложная, хозяйственные связи полностью разорваны, производство остановлено, и без перспектив восстановления в обозримом будущем. Хорошо еще что и за рубежом, за практически неохраняемой границей с сопредельными странами, творилось что-то подобное, если еще и не хуже, так что внешней агрессии можно было какое-то время не опасаться. Все, все были заняты в основном самими собой…

При всем при этом все громче звучали голоса в Администрации с требованием раздавать со складов оружие сельским дружинам, как наиболее мотивированным формированиям, заинтересованным в сохранении своего добра. Но не менее громко звучали и голоса оппонентов, указывающих на то, что хотя сельские дружины и заинтересованы в вооруженной защите своих запасов от пришлых незаконных экспроприаторов и мародеров, но и отдавать свои запасы Администрации им нет никакого резона. Так что вооружать придется, по сути, своих оппонентов; и вскоре сельхозтранспорт Администрации, и так-то на селе вполголоса называемый «продразверсткой», будет встречаться уже не хмурым «Здрасьте», а огнем из автоматического оружия, выданного Администрацией же…

Словом, разброд в мнениях был страшный.

В этих условиях на происходящее в Городе, лишенном воды, канализации и света, среди оставшихся в нем несмотря ни на что жителей, просто перестали обращать внимание. Время от времени по центральным улицам, по Проспекту проносились утыканные стволами, как ежики иголками, машины Администрации; но на звучавшие сейчас тут и там в Городе все чаще выстрелы никто уже не обращал внимания. Не обращали внимания даже на лежащие на улицах тут и там после ночных, как правило, разборок, трупы; только трусливые мародеры-одиночки прокрадывались к ним, чтобы торопливо обшарить карманы.

Исчезли и патрули с рынков, контроль над которыми тут же взяли национальные диаспоры. При этом, надо сказать, порядка на рынках даже прибавилось…

А Толик с Белкой упражнялись в стрельбе из обреза прямо с балкона Башни, в центре города, и всем было на это наплевать…

— Смотри, тут прицельных приспособлений нет, так что целься чисто вдоль ствола. Точно не попадешь, но тебе на точность и стрелять не надо, будешь бить на десяток шагов в тушку — вполне достаточно. Но держать учись! Патрон 7.62 мощный, смотри, как бы не присунуло тебе отдачей в рыльце-то, хы. Плотно держи. Вот так, двумя руками. Вон в того давай, в желтой куртке, видишь? Пробуй.

Я подошел к балкону, Толик оглянулся на меня, и вновь к Белке:

— К носу-то близко не подноси, я ж говорю — отдача… Вот. Жми давай. Только не дергай.

Гулко, на весь двор, грохнул выстрел.

— Ха-ха! — смеялся Толик, — Возможность пострелять прямо с балкона — несомненное достоинство БэПе! Мимо!

Я вышел на балкон и, облокотившись на перила, посмотрел, куда они шмаляют. Они выцеливали бомжей, роющихся в помойке. Вчера мы выкинули туда несколько десятков килограмм совсем испортившейся без холодильников колбасы, которую не рисковали давать даже нашим пеонам, и теперь возле помойки с горой мусора и пластиковых мешков копошились несколько бомжей. Был и в желтой куртке. После выстрела, эхом разнесшимся по двору, бомжи завертели головами, оглядываясь; но, видать, так и не поняли кто и откуда среляет. Не поняли и то, что стреляют в них. Повертели головами, и опять полезли в вонючую мусорку. Она уже и так вся была растерзана, разворочена, выпотрошена. Постарались и такие вот субъекты, и собаки. Все больше становилось крыс…

Собственно, может быть они и не бомжи, даже наверняка не бомжи — откуда бы столько людей, роющихся в помойках, было бомжами? — в городе, где пустовало, наверное, четыре пятых жилья или даже больше. Но последнее время в городе похужело со жратвой, в «Центры Спасения» и вообще в «Зеленую Зону» уже просто-напросто не пускали, менять что-то на пищу на рынках?… А что могли предложить на рынках те же пенсионеры, во-время не удравшие ни в деревню, ни в Центры Эвакуации, чего уже, и в достаточном количестве не имели те, у кого была еда — бывшие владельцы продуктовых точек города, рыночные спекулянты? Даже селяне, изредка приезжавшие в город, теперь предпочитали не менять продукты на городские ништяки, а просто тупо вламываться в оставленные квартиры и брать понравившееся даром… Конкуренция со стороны мародеров нарастала, как и предполагал батя…

Вот они и рылись в помойке, выбирая не полностью протухшую колбасу. А ведь еще даже не начались холода… Батя однозначно сказал, что еще до Нового Года половина оставшихся в Городе перемрет от голода и кишечных болезней, — теперь ведь практически все брали воду из реки, и далеко не факт, что ее тщательно и долго кипятили.

Снова грохнул выстрел, и опять копавшиеся в помойке люди завертели головами, ища «кто и куда».

— Ну что ты? — выговаривал Белке Толян, — Я же говорю, — держи крепче!

— Подбрасывает сильно! — пожаловалась та, передергивая затвор. Дымящаяся гильза полетела с балкона во двор. Звякнула об асфальт далеко внизу.

— А ты прижми к перилам! — подсказывает Толик и уже мне:

— А ты чо, Крыс? Пострелять не желаешь? Из обновки-то?

Я достал наган. Шмальнуть, что ли? Но не в людей же!

— Толян, так ведь можно и попасть. А они мне ничего плохого не сделали.

— Ну и пох. Не сделали, так сделают. И не сделали еще только потому, что не смогли, — ты же насчет людей не заблуждаешься, не?… Мы ведь не из человеколюбия и не от доверия в Башне запираемся, и батя твой вон минами все обклеил?…

— Не, в людей не буду.

— Ну смотри. Если тебе по банкам интересней… — и опять отвернулся к Белке, старательно выцеливающей мужика в желтой куртке.