Иллюзорна мгла. Часть первая. Довакина нет, но вы держитесь (СИ) - "Zarylene"

Подбежав к стонущему от ожогов старику, наклонилась, простерла руки, несмотря на то, что голова уже кружилась от пережитого ужаса, от перерасхода магии, от банальной жажды.

– Ничего не бойтесь! – уверенно заявила, откладывая посох в сторону. – Я – целительница.

***

К вечеру меня и саму пришлось отпаивать снадобьями. Не целебными, а восстанавливающими магию, без которых я начала крайне плохо соображать. В связи со сгоревшей таверной и казармами всех, кто остался без крова, в частности постояльцев «Мертвецкого мёда» и стражников, кто жил в казармах постоянно, разместили в крепости Гунзула, или в уцелевших домах жителей. Наши спальники теперь лежали в уголке алхимической лавки с ярким названием «Мёртвым припарки», где за мной присматривала Зария, местный алхимик, редгардка средних лет. Она ворчала, что нельзя так безрассудно опустошать себя до полного изнеможения. Магия – штука опасная. От самого перерасхода, конечно, ещё никто не умирал, но вот от его последствий…

Ярл скупил у неё все зелья и мази против ожогов, а также сделал крупный заказ на изготовление, поэтому Зарии предстояла долгая бессонная ночь за алхимическим столом, пока я высчитывала для неё концентрации из известных навесок ингредиентов. В ход шло в основном толченое пшеничное зерно и сушёный голубой горноцвет.

Эрандур очнулся вскоре, после того как его перетащили в алхимическую лавку. Первым делом спросил, победили ли дракона, вторым обнаружил меня лепечущую что-то бессвязное о скампах и сладких рулетах. Барбас лежал рядом, положив лапы под голову и внимательно наблюдая за происходящим. Пес благоразумно помалкивал. Жрец медленно снял эбонитовые перчатки и наплечники, избавился от разбитого панциря, жмурясь от боли, и мне снова пришлось вмешиваться.

– Так хотелось отомстить тебе за Морфал, – хищно оскалившись, выдала я. – Посему, раздевайся! Надо тебя осмотреть!

– Жестокая ты женщина, Джулия… Глумишься над старым эльфом в минуту слабости, – прохрипел он, перекосившись при попытке снять поддоспешник.

– Не глумлюсь, а хочу помочь! – возмутилась, услышав вдруг короткий крякающий смешок лежащего рядом пса. Цыкнув на него, властно нависла над Эрандуром и упёрла руки в бока, припомнив некстати, что, несмотря на всё наше долгое путешествие, ещё ни разу не доводилось видеть данмера с голым торсом.

Помогла другу стащить верхнюю часть поддоспешника – плотную стёганку с рукавами, а после принялась за рубашку. Он-то даже руку поднять не мог без гримасы боли.

В глаза бросились шрамы. Много мелких серебристо-белых порезов, навсегда застывших на крепкой стройной фигуре данмера. Шрамы тянулись по плечам худощавых жилистых рук, спускались к прессу, по бокам стремились к спине. Их не было видно только на отбитом до чёрных синяков левом боку, скрывающем прочие повреждения.

Скомкав рубаху, отложила её в сторону, присела рядом и мои пальцы непроизвольно заскользили по горячей пепельной коже Эрандура, очерчивая форму каждого шрама.

– Боги, откуда столько? – прошептала, не скрывая волнения.

– Прошлое оставляет следы не только в душе, – ответил он, остановив мою руку, спускающуюся вдоль рваного продольного шрама на груди. Отстранившись, я принялась за исцеление, глядя только на свои ладони, окружённые сияющим ореолом золотого света.

Зария оторвалась от смешивания очередного зелья и громко выпалила:

– Прекращай колдовать, а то опять плохо станет! – после чего, смутившись, повернулась обратно к столу, делая вид, что ничего не заметила.

Творить исцеляющие чары я, само собой, не прекратила. Синяки на теле Эрандура словно растворялись под воздействием магии, а от серьёзных переломов его спасла броня, принявшая на себя основную силу удара. Но мне казалось, что ещё немного и получится исцелить даже шрамы, залатать рваные раны в его душе и, может быть, спасти от преследующего прошлого?

Когда, ощутив головокружение, опустила руки, друг благодарно кивнул мне со слабой улыбкой и поспешил надеть рубаху обратно – не только потому, что в хижине было довольно прохладно, но и чтобы скрыть израненное тело. До недавней поры входная дверь то и дело раскрывалась, а в алхимическую лавку стягивались люди, которым требовалась помощь. Из-за всего произошедшего мне было ясно только то, что быстро отправиться к святилищу Клавикуса Вайла, чтобы попросить посох, не получится. В ближайшие дни мы со жрецом будем нужны здесь.

Заметив, что Зария увлечена своим делом, я дотронулась до спины Барбаса и тихонько заговорила:

– Завтра не получится пойти с тобой, и даже послезавтра неизвестно что будет…

– Хм, – еле слышно прохрипел пёс в ответ. – Это не страшно. Я могу ждать, но какой прок ждать тебе, если так сильно хочется исполнить желание?

Даэдрический прислужник, конечно, чувствовал, что творится у меня на душе. Посох был мне жизненно необходим, да и не только. Всему Скайриму, наверное. Только никто об этом не знал. Зато в Фолкрите знали, к кому обратиться за помощью. Кто сможет осмотреть раненых, подлечить чарами, утешить и помочь. Придут к нам с Эрандуром. Это было мне точно известно, и бросить сейчас город, пострадавший от нападения дракона, я не могла. Данмер тоже понимал, что на наших плечах лежит некоторого рода обязательство, но что об этом мог знать Барбас?

– У тебя есть обязательство перед твоим хозяином, а у нас перед собственной совестью и ярлом. Смертные называют это честью, – шептала, поглаживая пса-даэдра по голове. Он блаженно прикрывал глаза, нежась под моими прикосновениями.

– Наслышан, – кивнул Барбас. – Поэтому не откажусь от сделки, а буду ждать.

Я с улыбкой взглянула на данмера, но он, прислонившись спиной к стене, скрестил руки на груди и наградил меня почти ревностным взглядом. Вопросительно приподняв бровь, надеялась, что он мне объяснит, в чём дело.

– Око Магнуса тоже важное обязательство, – негромко возразил жрец. – Этим людям дракон уже не навредит, а вот Коллегия…

Теперь на меня испытующе глядели сразу двое – Эрандур и Барбас, которые каким-то немыслимым образом оказались на одной стороне, и оба (всё также немыслимо!) были абсолютно правы. Они проверяли на прочность два моих качества – честь и способность нести ответственность за происходящее. Самая большая ответственность, конечно, Око Магнуса, попавшее в руки магов из-за моих действий, а значит, мне и исправлять то, что наворотила.

– То есть ты готов бросить этих людей?.. – начала говорить, взывая к жреческому самопожертвованию.

– Ради того, чтобы спасти больше, – у Эрандура с самопожертвованием было всё в порядке. Он способен был даже пожертвовать собственным убеждением во имя высшего добра. – И повторюсь, здесь все уже спасены. Здесь есть жрецы, алхимик, ярл, который обеспечит пострадавших лекарствами. Джулия, ты сделала всё, что могла, и я горд тобой, твоими действиями после убийства дракона, пусть о них довелось только услышать. Мы задержимся на некоторое время, чтобы восстановить силы и поменять броню, но не более того.

– Мне просто страшно продолжать путь, – опустив глаза, призналась я.

Барбас вдруг ткнул тёплым носом мне в ладонь и положил голову на коленку.

– Нечего бояться, – приподняв пушистые брови, пёс взглянул на меня снизу вверх. – Что может пойти не так, когда на твоей стороне жрец Мары и верный спутник Клавикуса Вайла?

========== Глава сорок восьмая. Три желания ==========

Двадцатого числа месяца Утренней Звезды, примерно после полудня, на дороге, тянущейся от Фолкрита вверх, в предгорья Джерол, я увидела круглую башню, сложенную из серых камней, и уцелевшую стену имперской крепости Хелген, с которой летом прошлого года началось моё путешествие по Скайриму.

Барбас бежал чуть впереди, повиливая хвостом и время от времени оглядываясь – не отстали ли мы от него. Созданию даэдра понятие усталости было чуждо, а я навьюченная, как лошадь на пахоте, опиралась на посох и тяжело дышала на подъёме. В предгорьях всегда значительно холоднее, чем в спрятанном среди густого леса Фолкрите. И чем выше мы поднимались, тем сильнее щипал мороз. Тракт, по которому после разрушения Хелгена ходили и ездили крайне редко, покрылся наледью от постоянного ветра. Приходилось ступать медленно и осторожно, чтобы не упасть и не поехать вниз.