Иллюзорна мгла. Часть первая. Довакина нет, но вы держитесь (СИ) - "Zarylene"

– Предлагаю тебе всё же сбежать из таверны. Хотя бы на кладбище, – посоветовал Барбас. – А стражники со всем разберутся.

– А как же Эрандур? – выдохнула дрожащим голосом.

– Это уже будет зависеть от него. Ты хочешь спастись или нет?

Хороший вопрос задал мне Барбас. О себе я как-то в последнее время и не размышляла даже, все о судьбе мира переживала… Утвердительно кивнув псу, умоляюще взглянула на него.

– Следуй за мной! И ни на что не отвлекайся! – выдал он, завиляв хвостом и выбежав наружу. Выбравшись из «Мертвецкого мёда» следом за ним, увидела, как сверху пикирует дракон, раскрывая в полете пасть. Рев и пламя вынудили прыгнуть вперед на дорогу, грохнуться с крыльца в сырой, наполовину растаявший сугроб, как раз в тот миг, когда крыша таверны вспыхнула алым пламенем и затрещала.

Дракон сделал круг над городом. Взяв себя в руки, я вылезла из снега, сворачивая в сторону кладбища, и заметила, что сбоку от крыльца валяется окровавленное тело фолкритского стражника в порванной стеганке. Похоже того самого, что дракон унес в небо, после чего скинул на крышу таверны.

Барбас пронзительно залаял, привлекая моё внимание, которое я едва смогла оторвать от погибшего и оказаться вдруг посреди царящей на улицах паники. Обгоревших мужчин, пытающихся тушить пылающие казармы, лучников, бьющих в воздух, наемников и орков, всматривающихся в небо, чтобы встретить чудовище грудью. Разве я могу убежать? Мне надо помочь хоть кому-нибудь.

Найдя глазами Эрандура, призвала защитные чары для себя и побежала к нему, сжав в руках Ваббаджек. Сияние Рассвета в ножнах хлопало по бедру, но я не видела смысла им пользоваться сейчас.

– Джулия, прячься! – гаркнул жрец из-под шлема.

– Ну да, конечно, – одарив его саркастической кривой улыбкой, осталась рядом. – А лечить тебя кто будет?

– Лучники! – раздался командирский вопль, и я машинально повернула голову, всматриваясь в облачное небо, откуда пикировал монстр, разевая смертоносную пасть.

В дракона полетели стрелы, но пламя все равно вырвалось из его горла на дорогу, где мы стояли. Поняв, что рискую, отбежала в сторону и нырнула в сугроб возле крыльца. Жар растопил снег, чудище село на дорогу и ещё раз выпустило волну огня.

Когда его рев ненадолго смолк, до моих ушей донесся вопль горящего заживо человека. Облаченный в сталь и кожу наёмник бежал по дороге, охваченный рыжими языками пламени. Бежал, покуда огонь не сделал свое дело, и тот не рухнул наземь, обдав меня запахом жжёной плоти и ткани. Мой спасительный сугроб от наставшего тепла стремительно уменьшался, и я поползла за угол таверны мимо трупа, пока на дракона кидались успевшие разбежаться в стороны воины. Эрандур в беспорядочно движущейся толпе, естественно, потерялся.

За углом горящего «Мертвецкого мёда» в груде сена я нашла стражника, этот был жив, но судя по почерневшим краям нашитой на кольчугу ткани, не слабо обгорел.

– Я помогу вам, я – целительница! – бесстрашно заявила, слегка заикаясь, и дотронулась до руки стража. Он сразу надрывно закричал, а рукав кольчуги, до которого коснулась лишь кончиком пальца, показался горячим, как раскаленная сковорода. Боги, неужели он сплавился с ней?

Призвав целительный свет, подумала, что это должно снять боль пострадавшего, но, похоже, мои чары помогали слабо. Я стащила шлем с его головы и поняла, что стражник – усатый немолодой мужчина лишился чувств, то ли от боли, то ли от полученных повреждений. Пока размышляла, что с ним делать, поняла, что битва с драконом прямо сейчас кипит на фолкритской улице, буквально за моей спиной, и помощь требуется почти всем, кто в ней участвует.

Несмело выглянув из-за угла, увидела дракона с окровавленной пастью, тана Гунзула, размахивающего эбонитовым молотом, суматошное движение стражников и не нашла глазами данмера. Ужас сковал грудь холодной хваткой. Крылья чудища были искромсаны так, что он вряд ли смог бы снова взлететь, даже пламя из его пасти перестало вырываться. Его просто забивали с такой жестокостью, что, вопреки испытываемому ужасу, сердце сжималось от скорби. Огромный молот орка практически раздробил его череп, дракон слабо вертел головой, словно отгоняя полчище назойливых мух, пока, наконец, не запрокинул морду и, издав то ли рев, то ли стон, не уронил длинную шею, больше не шевельнувшись.

Не веря в победу я, вышла на улицу. Не зная, кому сначала помогать – людей получивших ожоги оказалось невероятно много, переводила взгляд с одного искалеченного тела на другое и двигалась к поверженному ящеру. Крыша казарм с треском обрушилась, взметнув ввысь снопы оранжевых искр на много метров к серым облакам, а таверна на другой стороне улицы продолжала пылать. Люди кричали: кто от радости, кто от ужаса и горя, потеряв близких.

– Успокойтесь! – завопила я, не зная, как это остановить. – Если нужна помощь, я целитель… я могу помочь… – мой крик потонул в общем гомоне. – Я могу помочь вам!

Решительно подойдя к стражникам и танам, выискивала жреца взглядом, но передо мной крутились только глухие шлема, орочьи ликующие оскалы, жители, которые вопреки пожару, протискивались к телу убитого дракона, чтобы посмотреть и потрогать.

Некий орк, радостно крича, похлопал меня по плечу, с другой стороны рыдающая женщина в простой крестьянской одежде потянула за руку, видимо, услышав мои крики о том, что я целитель. Пошла за ней, но она привела меня к уже мертвому стражнику с наполовину обгоревшим лицом, которому помогать было слишком поздно. Он валялся около уцелевшей чудом лавки, на крыльце которой стоял бледный светловолосый торговец-норд и с тревогой вглядывался в толпу, иногда поворачиваясь в сторону таверны.

Женщина упала на колени перед погибшим, забила его в грудь кулаками, завыла и закричала. Что-то о детях, о том, что любит его, требовала, чтобы он встал. Мне стало больно и страшно от того, что я осталась одна посреди этой паники и никак не могла отыскать Эрандура.

Перебарывая себя и собственный страх, заметила ещё живого стражника и почти все силы потратила на то, чтобы залечить его ушибы и ожоги – к счастью, не такие сильные, как у предыдущего, что валялся за углом таверны. Я даже не рассмотрела его лица, черты расплылись, словно в тумане, слышала только, как он, не переставая, благодарит.

– Данмер лежит около таверны, – шепнул мне Барбас, не привлекая внимания людей. Со стороны казалось, будто он просто ткнулся носом в лицо в собачьей попытке помочь.

– Где? – взвилась я, поворачивая голову к «Мертвецкому мёду», прогоревшая крыша которого с грохотом просела внутрь.

Неподалеку от рубочной колоды разглядела знакомый эбонитовый меч и стальные пластины, контрастирующие с остатками кипельно-белого снега. Бросившись туда, стащила с данмера шлем, перевернула на спину, в ужасе разглядев на левом боку расколотую, вогнутую внутрь пластину стального панциря. Когда убедилась, что друг жив, то с облегчением выдохнула, и принялась за исцеление остатками своих невеликих магических сил. Похоже, дракон отшвырнул жреца в сторону, когда отбивался хвостом, и кажется, не обошлось без переломов или треснувших рёбер. По крайней мере, несмотря на исцеление, в сознание Эрандур не приходил. Но и его жизни ничего не угрожало. Перетащить бы его в более удобное место с улицы, но главное, что жив, а значит, всё образуется. Подложила данмеру под голову полено с ближайшей дровницы и начала нервно размышлять о том, что делать дальше.

– Барбас… – я обернулась к псу. Он приподнял ухо и вопросительно посмотрел на меня.

– Гав?

– Присмотри за Эрандуром, – поднявшись, оглядела улицу, людей, которые искали родственников или пытались не дать пламени с казарм и таверны перекинуться на соседние дома.

– Ты что, просто уйдёшь? – удивился пёс.

– Я должна убедиться, что могу помочь тем, кого ещё можно спасти. А с Эрандуром всё будет в порядке, его просто нужно перенести отсюда куда-нибудь. Он бы понял меня, и на моём месте поступил бы также, – я помчалась мимо драконьей туши к казармам, отгоняя из мыслей картину рыдающей над телом мужа женщины, что впрочем, оказалось бессмысленно. Навстречу мне попадались и плачущие малыши, потерявшие родителей, и хмурые мужики, безжизненными глазами смотрящие на обугленное до неузнаваемости тело. Было страшно, но страх получилось обуздать.