Сказание о страннике - Дэвид Билсборо

Его товарищи, разбойники, эта непонятная страна, все померкло, и он погрузился в свой крохотный мирок. Бег времени остановился. Он слышал лишь хриплые стоны старика и биение собственного сердца. И видел перед собой лишь склоненную шею, во всех подробностях — тощую, цыплячью шею жреца: седые волоски, старческую кожу, грязь, забившуюся в морщинки, кожаный шнурок амулета, который стал гладким и потемнел от пота за долгие годы. И чувствовал лишь тяжелое древко отравленного вулжа в мокрых ладонях... и духоту... так душно, не вздохнуть.

В голове промелькнуло: «Как я мог до такого дойти?» Затем все мысли исчезли. Ни плана действий, ни размышлений, ни мук совести. Ничего, кроме голой вытянутой шеи и вопроса: «Неужели рубить?»

Затем он резко очнулся: вокруг все пришло в движение, и разверзся кромешный ад. Землю сотрясали толчки, словно какой-то гигантский зверь шел по лесу. Ветер выл так, будто все силы ада вырвались на землю; небо заволокло черными тучами; в вышине, пронзительно крича, кружили птицы. Люди заметались с дикими воплями; все в ужасе разбегались кто куда, пытаясь спастись. Женг ржала и, встав на дыбы, била копытами воздух.

Что-то необъятное заслонило небо.

Наконец они встретили одного из истинных обитателей Великандии. Болдх не верил собственным глазам.

Естественно, это был великан — чего ещё ждать от места, прозванного «Великандией»? Не джотун — эти пятнадцатифутовые снежные гиганты населяли глухие горные ущелья Дальнего Севера, и даже не восемнадцатифутовый двуглавый эттин. Настоящий великанд, давным-давно позабытый двухсотфутовый титан шагнул прямо со страниц древних линдорминских сказаний...

Теперь он был таким же реальным, как горы вокруг. Великанд возвышался над вековыми дубами, чьи верхушки едва доходили ему до колен. На нем была длинная простая рубаха из коричневого куска ткани, которая вздувалась и хлопала на ветру, как парус огромного корабля. Руки в простых бронзовых браслетах — каждая размером со сторожевую башню — свисали по бокам. А высоко-высоко вверху, полускрытая за облаками, виднелась жуткая голова. Лишь смутно можно было разглядеть, как сверкают два желтых глаза — два маяка, выискивающих людей в тумане, да веют на разгулявшемся ветру косматые волосы, а с плеч огненным плащом срываются молнии.

Мир Болдха опрокинулся. Странник стоял, разинув рот, не в силах двинуться с места, закричать, хотя бы прикрыть глаза от летящих в лицо листьев. Стоял и скулил, чувствуя, как теплая моча стекает по ногам. Это было создание из другого мира или из Начала Времен — Древний дух из первобытного хаоса, бог, спустившийся на землю, чтобы судить их, чтобы проклясть их и забрать в ад.

Странник обратил внимание на новый, похожий на свист ветра, но при этом музыкальный звук, что прорывался сквозь гремящую в голове какофонию. Звук почему-то казался знакомым, и ускользающий разум с отчаянием утопающего зацепился за этот резкий свист, за этот зов — кто-то подавал сигнал. Каким-то образом Болдх заставил себя оторвать взгляд от заслонившего небо колосса и посмотреть по сторонам.

Там, за деревьями!.. Кто-то неистово размахивал руками, и другие, спотыкаясь, бежали в ту сторону. Не раздумывая, Болдх бросился за ними. Ринувшись сквозь ветер, как сквозь мощные волны прибоя, бьющегося о берег, он, сдерживая дрожь в ногах, понесся вперед; промчался вверх по склону, почти ослепнув от кружащей в воздухе пурги из белых семян высокой, побитой ветром травы. Приблизившись к деревьям, Болдх затуманенным взглядом различил лицо Катти, который что-то кричал беззвучно и махал рукой. Затем Тивор нырнул в кусты.

Через мгновение воздух сотрясся от взрыва разрушительной силы, и земля покачнулась. Болдха и тех, кто стоял рядом, подбросило вверх и снова швырнуло на землю.

Нога великана опустилась, и, не успели они вскочить, как с неба посыпался земляной дождь. От места, где только что происходила стычка с тивенборгцами, остался лишь кратер в форме огромной ступни.

Болдх, Катти и все, кто был с ними, пустились наутек: не договариваясь, не разбирая дороги, думая лишь о том, как бы побыстрее убраться из-под ног гиганта.

Не каждый день встречаешься лицом к лицу с богом. Во всяком случае, не при жизни. Когда двухсотфутовый гигант наяву входит в ваш озаренный солнцем мир, неся с собой адскую бурю, поневоле задашься вопросом о своем рассудке. И, возможно, долго ещё будешь искать ответ. Пусть все члены отряда видели одно и то же — легче не становилось. Слишком уж необъятным было видение.

Собственно, бегством их отсиживание под кустами назвать было трудно: первый час они в основном перебегали из одного укрытия в другое, глядя наверх и прислушиваясь. Сначала только трое: Финвольд, Катти и Лесовик; постепенно и случайно — ведь каждый петлял, как полевка, удирающая от пустельги — собрались и остальные. Сначала Нибулус с Эппой: пеладан почти волок за собой полуживого жреца, который скорее смахивал на старого увечного боггарта; затем откуда-то вынырнул Паулус; и наконец, дико озираясь и вцепившись в поля шляпы, появился запыхавшийся Финвольд. И тут же куда-то подевался шаман, и их снова стало шестеро. Женг так и не объявилась.

Повинуясь страху и инстинкту, они не останавливаясь неслись сквозь заросли. Куда? Никто не знал, не задумывался и даже не задавался подобным вопросом. Боги спустились на землю или поднялись из подземных глубин, чтобы покарать людей. Бежать и бежать, не разбирая дороги — вот и все, что оставалось.

Путники повидали многое, но ни разу ещё им не доводилось испытать подобный кошмар. Сверху, сбоку, позади, а иногда даже спереди — везде был великан, вездесущий, и неизбежный. С каждым раскатом все ждали, что великанская нога, ломая деревья, обрушится на них, раздавит, оставив лишь кровавое месиво. Порой они видели, как страшное, нагоняющее ужас лицо высматривает их сквозь листву; как огромная рука раздвигает верхние ветви, чтобы добраться до жалких людишек. Казалось, великан одним движением мог размазать их всех, но почему-то не спешил. Будто ему мешало что-то незримое.

Порой шаги затихали; дважды или трижды откуда-то издалека донеслись истошные вопли: то ли человеческий крик, то ли лошадиное ржание.

Путники бежали все глубже и глубже в лес — и, наконец, топот и шум стихли. Казалось, смерть чудесным образом обошла их стороной... пока.

— Нас спас лес, — заявил Катти. — Через священную чащу великанды не пойдут: деревьев не тронут.

Люди сидели под высокой рябиной и жались друг к дружке. Вечерело, солнце клонилось за горы. Но сюда, в кромешную тьму лесной чащи, закат не проникал. Порой поблизости что-то шуршало, сопело и скреблось, к тому же Болдх непрерывно стонал, баюкая обожженную щеку. Цветущие деревья благоухали, но и сквозь их аромат проступал запах горелой, гноящейся кожи.