На повестке дня — Икар - Роберт Ладлэм

— Валяй! Я взял карандаш.

Демартин озвучил слова, буквы и цифры.

— В этом есть какой-то смысл? — спросил он, кончив читать.

— Наверно, есть, — произнес шеф разведки. — Джон, опиши-ка поточнее, что случилось прошлой ночью. Заметка в газете довольно поверхностная.

Демартин сразу сказал, что раненый говорил на отличном английском, но с акцентом. А закончил сообщением, что раненый упал перед ларьком с фруктами и умер.

— Как ты думаешь, он понимал, что тяжело ранен? — спросил Джим.

— Если он не понимал, то понимал я. Я не хотел останавливаться, когда он сказал, что ему надо позвонить. Но он настаивал — я имею в виду, он умолял. Не столько словами, сколько глазами... Я долго не забуду их.

— Но ведь ты не сомневался, что он вернется обратно.

— Ни капельки. Думаю, ему было очень надо кому-то позвонить. Даже когда он падал, все тянулся к телефону на прилавке.

— Оставайся на месте, я скоро перезвоню тебе. Летчик положил трубку, подошел к дальнему окну, выходящему на внутренний дворик с бассейном. Двое его детей плескались и кричали друг на друга. А жена, лежа в шезлонге, читала «Уолл-Стрит джорнал». Привычка, за которую он был ей благодарен. Благодаря ей они могли жить на сумму, несколько превышающую его заработок. Зазвонил телефон, и он бросился к нему:

— Джим?

— Джон, я буду говорить так ясно, как только смогу, хотя пока далеко не все ясно. Здесь у нас один парень, которого нам одолжили в Вашингтоне, он больше меня знаком с такого рода делами, и вот что он хочет чтобы ты сделал... Н-да...

— Что? Говори...

— Сожги записку и забудь о ней.

Офицер ЦРУ в помятом костюме потянулся к маленькому желтому ящику запоминающего устройства большой емкости, прижимая к левому уху трубку.

— Вы все поняли? — спросил Щапофф, более известный под кличкой Имбирный Пряник.

— Да, — протянул Пейтон, словно информация одновременно поразила и озадачила его.

— Как я понимаю, этот парень, кто бы он ни был, соединил «срочно» и «максимальную секретность», рассчитывая, что, если сделает это, у того морского офицера хватит ума позвонить в службу безопасности, а не копам.

— Именно это он и сделал, — согласился Пейтон.

— Затем «безопасность» найдет «надежные контакты» и доставит сообщение. Он думал, что оно попадет к нужным людям.

— Сообщение состоит в том, что с кем-то на букву "С" покончено.

— У нас есть операция под кодом "С"?

— Нет.

— Может быть, это «служба» или «союз»?

— Сомневаюсь, — сказал Пейтон.

— Почему?

— Потому что в данном случае это последняя передача в эстафете. Дальше сообщение не пошло бы.

— Откуда вы знаете?

— Телефонный код «3-0-1» принадлежит Мэриленду, и я узнал номер. Он нигде не зарегистрирован и очень личный.

Пейтон откинулся в кресле, представив себе, что ощущают алкоголики, когда думают, что не могут прожить и часа без очередной порции спиртного, которая означает шаг назад от реальности. До смешного нелогичное логично! Тот, к кому прислушиваются президенты, кого знают лидеры страны, кто всегда на первый план ставит интересы нации, человек без страха и упрека, без заискиваний, объективно мыслящий... выбрал будущее. Выбрал малоизвестного, но, правда, выдающегося конгрессмена. Выбрал и ведет своего помазанника по политическим лабиринтам, пока тот не выберется на просторы средств массовой информации. Но уже не птенец, а практик, с которым следует считаться. Затем неожиданно, с дерзновенностью грома среди ясного неба, стране поведают его историю, и нацию она ошеломит. Да и большинство стран мира! Гигантская волна славы вынесет этого «помазанника» к власти. К Белому дому... Самуил Уинтерс, однако, нарушил правила, и, что значительно серьезнее, ценой многих жизней. Мистер А не упал с неба в нужный момент. Он выполнял поручение Самуила Уинтерса.

Директор Отдела спецопераций поднял трубку и тронул клавиши с цифрами на панели телефонного аппарата.

— Доктор Уинтерс, — сказал он в ответ на лаконичное «да». — Это Пейтон.

— Ужасный день был, доктор.

— Я не использую этот титул уже много лет.

— Жаль! Ты бы был блестящим ученым.

— Вы получали какие-либо известия от мистера А со вчерашнего вечера?

— Нет. Хотя его информация оказалась трагически пророческой, не было причин звонить мне. Как я уже говорил тебе, Митчелл, человек, который использует его, гораздо более отдаленный мой знакомый, если сравнивать с тобой, предложил, чтобы он связался со мной... как сделал ты. Моя репутация превосходит мое предполагаемое влияние.

— Благодаря вам я познакомился с президентом, — заметил Пейтон, закрывая глаза на ложь Самуила Уинтерса.

— Да, это так. Новость, которую ты мне сообщил, потрясающая, так же как и новость мистера А. В его случае я, естественно, подумал о тебе. Я не был уверен, что Лэнгфорд либо его люди так же компетентны, как и ты...

— Очевидно, это не так, — прервал собеседника Пейтон.

— Я уверен, ты сделал все, что мог.

— Вернемся к мистеру А, доктор Уинтерс.

— Да?

— Он убит.

На другом конце провода возникла пауза, а когда Уинтерс заговорил, голос у него стал глухим и сдавленным.

— Что это ты говоришь?

— И кто-то, известный вам под кодовым именем "С", уничтожен.

— О Боже! — сказал громким шепотом руководитель организации «Инвер Брасс». — Каким образом ты получил эту... информацию?

— Боюсь, это тайна даже от вас.

— Черт тебя побери, я сдал тебе Дженнингса, президента Соединенных Штатов!

— Но вы не сказали мне, почему вы сделали это. Вы не объяснили мне, что вашу основную озабоченность вызывает Эван Кендрик. Это человек, на кандидатуре которого вы остановились!

— Это тебя не касается! — возразил Уинтерс. — Ты не вправе вмешиваться в подобные дела, поскольку никакие законы не были нарушены.

— Хотелось бы думать, что вы верите в это, но, если это так, боюсь, вы очень ошибаетесь. Заключив договор с талантом, вроде вашего европейца, вы уже как бы воспринимаете методы его работы, а они весьма сомнительны. Политическое вымогательство с помощью шантажа, подкуп законодательной власти, кража сверхсекретных документов — именно эти методы являются косвенной причиной многих смертей в администрации. И наконец, убийство. Кто скрывался под кодовым именем "С", я не знаю, но он убит.

— Боже милостивый...

— Вот кого вы приняли в свою игру...

— Ты не понимаешь, Митчелл, все было совсем не так!

— Наоборот, именно так!

— Я ничего не знаю об этих ужасных методах, поверь мне!

— Верю, потому что вы наняли профессионала ради цели, а какими средствами он станет манипулировать для ее достижения, вас не интересовало.

— "Нанял" — слишком упрощенческое слово! Он был убежденным человеком, который посвятил свою жизнь служению высокой цели.

— Я в курсе, — сказал Пейтон. — Он из страны, чью национальную честь и гордость растоптали...

— А ты думаешь, здесь у нас торжество справедливости и демократии?

Прошло несколько мгновений, прежде чем Пейтон ответил:

— Мы к этому стремимся. Но тогда ответь, с чьей подачи убили государственного секретаря и всю делегацию на Кипре? Методы, которыми вы пользовались, исключают и справедливость, и совестливость, и демократию, если угодно. Вот что я скажу!

— Но, Митчелл, мы все-таки нашли справедливого и совестливого человека. Его невозможно обмануть, ибо он проницателен, невозможно купить, ибо он честен.

— Я не вижу изъяна в вашем выборе, доктор Уинтерс.

— Так где мы сейчас?

— Мы перед выбором, — ответил Пейтон. — Но у меня он есть, а у вас его нет.

19.25. Сан-Диего.

Они держали друг друга в объятиях. Калейла откинулась назад, глядя на него и проводя ладонью по его шевелюре:

— Дорогой, ты действительно хочешь сделать это?

— Ты забываешь, родная, что большую часть своей сознательной жизни я постоянно сталкивался со склонностью арабов к переговорам.

— Называть это переговорами было бы преувеличением, но, конечно, не обманом! Ведь они с подозрением относятся ко всему, что ты скажешь.

— Им захочется поверить мне. Так уж устроен мир! Мы всегда готовы принимать желаемое за действительное. И потом, когда я их увижу, встречусь с ними, мне будет абсолютно все равно, поверят они мне или нет.

— Мне, Эван, не по душе этот твой настрои! — сказала Калейла. — Они моральные пигмеи, то есть подножка — это их уровень. Они станут действовать низко и грязно. Убьют, привяжут к ногам камень, и окажешься ты на дне Тихого океана.

— Тогда придется им сказать, что у меня в офисе знают, где я буду сегодня вечером.

— Это случится не сегодня, дорогой. Низко и грязно не значит глупо. Там всего понамешано. Неизвестно, кого Боллингер пригласил на встречу с тобой. Одно могу посоветовать — используй свое общепризнанное спокойствие и будь убедительным.