Милорадович - Александр Бондаренко

В круг обязанностей генерал-губернатора входило и наблюдение за разного рода сектами. Задача сложнейшая: во-первых, граф в этом ничего не смыслил — впрочем, как и во многих иных доверенных ему делах, во-вторых, многие из сект пользовались тогда высочайшим покровительством.

«Источником мистицизма сделалась сама верховная власть, и он усиливался разлиться по всему лицу земли русской»[1760].

Еще «…в 1817 году в Михайловском замке был открыт тайной полицией в квартире жены полковника Татаринова[1761], урожденной Буксгевден, "хлыстовский корабль". К этому хлыстовскому обществу принадлежали князь А.Н. Голицын[1762], В.М. Попов, Лабзин, богатый помещик Дубовицкий, князь Энгалычев и др. Здесь утром, по воскресеньям, к Татариновой собиралось до 40 человек, и при этом совершались хлыстовские сборища»[1763].

Насчет «хлыстовского корабля» утверждение не совсем точное.

«Оставленная мужем и потрясенная смертью горячо любимого сына, Татаринова стала искать утешения в благотворительности, помогая бедным деньгами, советами и ходатайством, и в религии… Ни хлысты, ни скопцы своим учением Татаринову не удовлетворили; и у тех, и у других она нашла мало привлекательного, скопчество казалось ей даже мерзким. Единственное, к чему она питала некоторую склонность, это были радения, которые она потом перенесла и в свой "духовный союз". В 1817 году Татаринова решилась перейти из лютеранства в православие. Она уверяла, что в минуту присоединения к православию почувствовала в себе дар пророчества. G этого момента начинается ее сектантская деятельность… Составилось общество, известное в начале 1817 года под именем "братства во Христе", а позже под различными названиями: "союз братства", "союз братьев и сестер", "духовный союз". Назвать это общество сектой в строгом смысле этого слова нельзя, так как оно не имело никакой организации, вступающим в него не предъявлялось никаких условий и требований, не налагалось на них никаких обязанностей. Большинство участников были просто хорошо знакомые между собой люди, связанные единством религиозных исканий и тяготением к центру кружка, личности Татариновой. Обаяние этой личности, судя по отзывам и даже по поступкам ее последователей, было действительно необыкновенным»[1764].

Разумеется, «радения» не имели ничего общего с истинным православием.

«Один очевидец, допущенный зрителем к их проказливым таинствам, рассказывал мне после следующее. Верховная жрица, некая госпожа Татаринова, посреди залы садилась в кресла; мужчины садились вдоль по стене, женщины становились перед нею, ожидая от нее знака. Когда она подавала его, женщины начинали вертеться, а мужчины петь, под такт ударяя себя в колена, сперва тихо и плавно, а потом все громче и быстрее; по мере того и вращающиеся превращались в юлы. В изнеможении, в исступлении тем и другим начинало что-то чудиться. Тогда из среды их выступали вдохновенные, иногда мужик, иногда простая девка, и начинали импровизировать нечто ни на что не похожее. Наконец, едва передвигая ноги, все спешили к трапезе, от которой нередко вкушал сам министр духовных дел, умевший подчинить себе Святейший Синод»[1765].

Когда полиция произвела дознание по поводу этих сборищ и представила результаты его князю Голицыну, тот ответил, что государь приказал «…оставить оные без внимания, как не заключающие в себе важности».

Министр же выхлопотал Татариновой ежегодную пенсию, где-то от 6 до 10 тысяч рублей — уточним, что только в 1839 году (!) генерал-майор стал получать в год 3 тысячи. «Государь дал Татариновой аудиенцию, принял ее благосклонно, долго с ней беседовал, сообщив ей "самые сердечные свои чувствования и многое, ей только одной известное, и так удостоверился он в ее правоверии, в непорочности пути ее и в подлинности ее пророческого слова, что возлюбил ее в Боге"»[1766]. Кстати, Александр Павлович побывал на сектантском сборище и остался доволен.

Ай да царь, ай да царь,Православный государь![1767]

Сектантская зараза задела и графа Милорадовича.

«Молодой Милорадович[1768], желая посвятить себя служению Богу, не считал возможным оставаться в военной службе и вышел в отставку. Он поступил потом чиновником особых поручений к своему дяде, санкт-петербургскому генерал-губернатору, и почти поселился у Татариновой. Граф Милорадович выговаривал племяннику, что, вне служебных обязанностей, он редко бывает у него.

— Как же мне бывать у вас, дядюшка, — отвечал он, — когда вы принимаете самые нелепые доносы на меня.

— Я им не верю, — отвечал граф. — Тебя люблю, Татаринову уважаю, бывай у меня чаще.

Граф Кочубей, графиня Безбородко и другие родственники принимали молодого Милорадовича с нежностью и любовью, видя в нем кротость и смирение. Но скоро стали замечать, в особенности граф Милорадович, что Алексей Григорьевич Милорадович и брат его полковник Дмитрий Григорьевич, завлеченные придворным лакеем Кобелевым, стали часто посещать сборище Кондратия Селиванова и что Алексей соглашался даже на оскопление»[1769].

«Завлеченные придворным лакеем» — звучит более чем удивительно! Вспомним бестужевскую эпиграмму на поэта Жуковского:

Пред знатными сгибая шею,Он руку жмет камер-лакею.Бедный певец![1770]

А тут вообще лакей завлекает в секту гвардейских офицеров!

Имя Кондратия Селиванова[1771] возникло у нас как-то случайно, хотя человек это был известнейший.

«Александр посетил "искупителя" перед Аустерлицем. По преданиям, разговор зашел: начинать ли войну или нет? И будто бы Селиванов не советовал начинать войны "с проклятым французом": "Не пришла еще пора твоя, побьет тебя и твое войско, придется бежать, куда ни попало". Во всяком случае, в Петербурге интерес к предсказателю от этого лишь усилился»[1772].

Да, очень неладно было в Российской империи в последние годы жизни Александра Благословенного…

Однако Михаилу Андреевичу пришлось вникать в сектантские дела.

«Открылось, что Селиванов, заботясь о распространении своей секты, успел оскопить многих нижних чинов гвардейских полков и матросов. Граф написал о том князю А.Н. Голицыну, прибавляя, что у известного старика бывают в последнее время многочисленные собрания, на которые сходятся люди всякого звания, в том числе и нижние воинские чины, привлекаются даже молодые люди из высшего общества. Но так как в дом, где живет он, вход полиции был воспрещен по высочайшему повелению, то граф Милорадович просил князя Голицына довести до сведения императора, что скопчество растет с каждым днем и вред, наносимый обществу, долее терпим быть не может. Следствие показало, что в Петербурге многие дома наполнены скопцами, что секта эта быстро распространяется и что появилась "девица редкой красоты", называвшая себя то Богородицей, то разведенной женой цесаревича Константина Павловича, великой княгиней Анной Федоровной, а иногда царевной Еленой Павловной, — смущавшая своей красотой девственников и завлекавшая их в секту.