Светила - Элеанор Каттон

– Насколько мне известно, ответ – нет, – промолвила вдова, тоже опускаясь в кресло. – А теперь я в свою очередь задам странный вопрос. Когда служитель Божий говорит неправду, это какая-то особая разновидность лжи или нет?

– Я не понимаю, что стоит за вашим вопросом, – попытался увильнуть Девлин.

– Но, ваше преподобие, так нечестно, – запротестовала вдова. – Я ответила на ваш вопрос, не спрашивая о причинах; почему бы вам не сделать того же самого для меня?

– Что за вопрос он задал? – вклинилась Анна, озираясь по сторонам, но ее проигнорировали.

– Я спрашиваю, это какая-то особая разновидность лжи или нет, если лжец – служитель Божий?

Девлин вздохнул:

– Это особая разновидность лжи, только если священник использует свою духовную власть во зло. Пока ложь не имеет отношения к его сану, никакой разницы нет. Мы все равны в глазах Господа.

– Ах вот как, – отозвалась вдова. – Благодарю. Итак, вы только что сказали, что беседовали на богословские темы, ваше преподобие. А можно и мне поучаствовать?

Девлин вспыхнул. Открыл было рот – и замялся: никакого алиби у него наготове не нашлось.

– Когда я очнулась в тюрьме, преподобный Девлин был рядом, – пришла к нему на помощь Анна. – Он молился за меня, и молится с тех самых пор.

– То есть вы говорили о молитве? – не отступалась вдова, по-прежнему обращаясь к Девлину.

Но к капеллану уже вернулось самообладание.

– Помимо всего прочего, – подтвердил он. – Еще мы обсуждали Божий промысел и нежданные Дары.

– Восхитительно, – обронила Лидия Уэллс. – И часто ли вы, ваше преподобие, навещаете юных девиц в отсутствие их опекунов, дабы обсудить тет-а-тет теологические проблемы?

– Вы едва ли являетесь опекуншей мисс Уэдерелл, – возразил Девлин, оскорбленный подобным обвинением. – Она жила самостоятельно не один месяц еще до того, как вы прибыли в Хокитику; что за внезапная нужда у нее в опеке?

– Насколько я могу судить, нужда эта и впрямь велика, – парировала Лидия Уэллс, – учитывая, как бессовестно ее прежде использовали в этом городе.

– Не могу не подивиться выбранному вами наречию, миссис Уэллс! То есть вы хотите сказать, что сейчас ее не используют?

Лидия Уэллс заметно напряглась.

– Возможно, вы не находите повода для радости в том, что эта молодая женщина больше не торгует еженощно своим телом, то и дело подвергаясь риску физического насилия и ежедневно одурманивая себя презренным наркотиком, – холодно проговорила она. – Возможно, вы бы предпочли, чтобы она вернулась к прежней жизни.

– Хватит с меня этих ваших «возможно»! – вспыхнул Девлин. – Что за дешевая риторика! Это все равно что запугивание, а запугать себя я не позволю. Не позволю, и все тут.

– Ваше обвинение меня глубоко озадачивает, – пожала плечами Лидия Уэллс. – И кого же это я запугиваю?

– Да ради всего святого, девушка вообще лишена свободы! Она здесь оказалась против воли, и вы держите ее на немыслимо коротком поводке!

– Анна, – проговорила Лидия Уэллс, по-прежнему обращаясь к Девлину, – ты пришла в «Удачу путника» против воли?

– Нет, мэм, – отвечала Анна.

– Почему ты пришла и поселилась здесь?

– Потому что вы мне предложили, и я согласилась.

– Что именно я тебе предложила?

– Вы предложили авансом заплатить мой долг мистеру Клинчу и сказали, что я могу поселиться у вас в качестве вашей компаньонки, если стану помогать вам в вашем бизнесе.

– Я свои договоренности выполнила?

– Да, – убито признала Анна.

– Спасибо, – отозвалась вдова. Она не сводила глаз с Девлина, а к чаю так и не притронулась. – Что до длины поводка, меня крайне удивляет, что вы протестуете против жизни добродетельной и аскетичной и ратуете за – как вы сказали? – за «свободу». Какую именно свободу, уточните, пожалуйста. Свободу якшаться с теми самыми мужчинами, что некогда развращали ее и дурно с нею обращались? Свободу обкуриваться до одурения в каком-нибудь китайском притоне?

– Но почему вы сделали ей такое предложение, миссис Уэллс? – не удержался от подначки Девлин. – Почему вы предложили заплатить долги мисс Уэдерелл?

– Из жалости к девушке, естественно.

– Чушь, – фыркнул Девлин.

– Прошу прощения, но Аннино благополучие меня весьма заботит, – возразила Лидия Уэллс.

– Да вы на нее посмотрите! За минувший месяц от бедняжки только тень и осталась. Она голодает. Вы ее голодом морите.

– Анна, – промолвила Лидия Уэллс, словно выплюнув это имя, – я морю тебя голодом?

– Нет, – отвечала Анна.

– По-твоему, ты голодаешь?

– Нет, – повторила Анна.

– Избавьте меня от этой пантомимы, – заявил Девлин, разозлившись не на шутку. – Вам никакого дела до этой девочки нет. Вы ее жалеете ничуть не больше, чем кого бы то ни было, а насколько я о вас наслышан, жалости в вас ни на грош.

– Еще одно чудовищное обвинение, – вздохнула Лидия Уэллс. – И от кого же? От тюремного капеллана! Полагаю, мне следует очистить свое доброе имя. Анна, расскажи его преподобию, чем ты занималась в Данидине.

Повисла пауза. Девлин искоса глянул на Анну: уверенности у него слегка поубавилось.

– Говори, что ты сделала, – настаивала Лидия Уэллс.

– Я повела себя в вашем доме как змея подколодная.

– А именно? Расскажи ему в точности, что ты сделала.

– Я спала с вашим мужем.

– Верно, – подтвердила Лидия Уэллс. – Ты соблазнила моего мужа мистера Уэллса. А теперь расскажи его преподобию вот что. Как поступила в отместку я?

– Вы меня отослали, – отвечала Анна. – В Хокитику.

– В каком положении?

– Беременную.

– Беременную от кого, будь так добра?

– От вашего мужа, – прошептала Анна. – От Кросби.

Девлин потрясенно слушал.

– Итак, я отослала тебя прочь, – покивала вдова. – И я по-прежнему считаю, что поступила правильно?

– Нет, – покачала головой Анна. – Вы раскаялись. Вы попросили у меня прощения. Не единожды.

– Ты точно уверена? – с деланым изумлением переспросила миссис Уэллс. – А то вот его преподобие утверждает, что мне никакого дела нет до благополучия ближних, тем более, надо полагать, тех, кто играет роль искусительницы под моим же собственным кровом! Ты точно уверена, что я способна попросить у тебя прощения?

– Довольно! – воскликнул Девлин, воздевая руки. – Довольно.

– Это правда, – заявила Анна. – Это правда, что она просила у меня прощения.

– Довольно.

– А теперь, когда вы оскорбили мою порядочность всеми мыслимыми способами, – проговорила вдова, наконец-то берясь за чашку, – может быть, вы мне все-таки скажете, на сей раз без обмана, что вы делаете в моей гостиной?

– Я доставил мисс Уэдерелл сообщение личного характера, – признался Девлин.

Вдова обернулась к Анне:

– Что такое?

– Вы не обязаны ей отвечать, – быстро произнес Девлин. – Если не хотите, то не обязаны. Ни единым словом.

– Анна, – угрожающе произнесла Лидия Уэллс, – что еще за сообщение?

– Его преподобие показал мне некий документ, – объяснила Анна, – в силу которого половина состояния, найденного в хижине Кросби, принадлежит мне.

– Ах вот как, – обронила Лидия Уэллс. И хотя голос ее звучал невозмутимо, Девлину показалось, что в глазах ее мелькнула паника. – А кому же принадлежит вторая половина?

– Мистеру Эмери Стейнзу, – отвечала Анна.

– Где этот документ?

– Я его спрятала.

– Ну так пойди принеси! – рявкнула Лидия.

– Не делайте этого, – быстро вмешался Девлин.

– Не пойду, – отозвалась Анна, даже не притрагиваясь к лифу.

– Вы могли бы, по крайней мере, оказать мне любезность и рассказать всю правду как есть, – упрекнула Лидия. – Вы оба.

– Боюсь, для нас это невозможно, – промолвил Девлин, прежде чем Анна успела открыть рот. – Понимаете, эти сведения имеют отношение к преступлению, до сих пор не раскрытому. Помимо всего прочего, речь идет о попытке шантажировать некоего мистера Алистера Лодербека.

– Простите? – переспросила вдова.

– Что? – удивилась Анна.

– Боюсь, ничего больше я вам сообщить не могу, – отозвался Девлин, отмечая, к вящему своему удовлетворению, что вдова побледнела как полотно. – Анна, если вы хотите идти в суд немедленно, я сам вас туда провожу.

– Правда? – покосилась на него Анна.

– Да, – подтвердил Девлин.

– И что тебе вдруг понадобилось в суде? – осведомилась Лидия Уэллс.

– Мне нужна помощь адвоката, – объяснила Анна. – Это мое гражданское право.

Миссис Уэллс устремила на Анну непроницаемый взгляд.

– Нелучшим же образом ты отплатила мне за доброту, – негромко произнесла она наконец.

Анна подошла к Девлину и взяла его под руку.