Охотники за курганами - Владимир Николаевич Дегтярев

Наконец Императрица вошла в кабинет. На ней был надет толстый халат из стеганой тафты, прошитый золотом. Туфли остались бальные.

— Я желал бы… — начал приуготовленную речь граф Панин.

— Граф, — тихим от бешенства голосом оборвала его Императрица, — граф, я вами зело недовольна! На сегодняшний день турки прирастили в пять раз численность армии на границах с Бессарабией и угрожают нашим городкам по Дону, Днестру и окрест города Азова… И это — в тот момент, когда Польша должна вот-вот перейти в наше пользование! Вы знали об этом, граф? Нет? Отчего тогда у меня такой первый министр?

Екатерина села в кресло, оставив графа стоять. Такой злой Панин не видел Катьку с того дня, когда Гришка Орлов набил ей фонарь под глазом. В опочивальне. Ночью…

— … Австрийцы подошли к балканским пределам, но фронт поворачивают не противу турок, а противу предполагаемого противника… противу нас! Это — как надо понять? — зло шептала Екатерина.

— А так понять, Ваше Величество, — заорал вдруг неожиданно для самого себя Панин, — что глупостью вы творите с этим… плосколобым Румянцевым! Нашли — кого слушать! Россия к войне такого масштаба не готова! Не го-то-ва! Нет обученных войск, нет потребного числа ружей, порохового припаса, ядер тоже нет! Мундиров — и тех нет! Прикажете солдатам в армяках воевать?

— В армяках?.. Что же — пусть и в армяках… Это что — вид одежды, граф?

Граф Панин вытер рукавом камзола, ставшего ему в пять тысяч рублей, пот со лба и самочинно сел напротив Катьки. Чем же ее огорошить? Огорошить, чтобы потом, уже на следующий день, приостановить движение войск к пределам границ, означенных еще договорами Петра Первого. И надобно вдолбить скверной девке, что договора Петра — вечные! Хрен бы с ними, с Южными морями! Северного моря хватит! Вишь, что удумала, — слово самого Петра перешибить!

— Ваше Величество! — строго произнес граф Панин, — а ведь вы забыли об одной сущей безделице, заводя этот кавардак! Денег в казне российской — нет! Для мирских дел нет, а уж для войны — тем паче! Вы даете себе отчет — во сколько рублей обойдется ваша война?

— Моя война? Ах это — моя война? Ну что же, дорогой граф, моя война обойдется мне в тридцать миллионов рублей.

Граф опешил. Не от точности названной цифири, а от суммы. Тридцать миллионов серебром, это есть без малого подушевой сбор за три года! А вперед подушный сбор никогда не собирался. И вряд ли когда будет собран… Тут, да, надо подумать… Может, и правда, разрешить Катьке повоевать малость. Народ русский подумает, подумает, да озвереет, пойдет волна ненависти… найдется в Польше али в той же Турции русский рожей человек, объявит себя Стенькой Разиным, али тем же Дмитрием… или, того лучше — Петром Третьим… И пошла Русь гилевать! Хорош вариант… Надо немедля совет держать. С тем же князем Долгоруким… Да вот беда — он в опале, в своих имениях, до коих и за три дня не доскачешь… С аглицким послом тайно встретиться?

— Тридцать миллионов? — тем временем, между своих мыслей, удивился граф Панин. — Помилуй Бог, матушка Императрица… Где же те деньги взять?

— Уже взяты, граф, — коротко ответствовала Императрица. — И, кстати, нечего притворяться низким званием и кликать меня «матушкой». Извольте звать меня по обиходу, принятому при Дворе моем…

Так. Уже и деньги взяты. Тридцать миллионов — взяты? Интересно — где? У кого? Блефует… матушка, блефует. В России ни с кого таких денег не спросить! Иудей Бронштейн — тот бы нашел, да сгнобила матушка… добродушного иудея. Купцы русские таких денег имать не могут по причине отсутствия приличного торга… Что так им и надо! Не хрен лезть поперек англов да голландцев! Чего захотели! Так вся Россия в торги ударится… А кто же пахать станет? Кто станет его, графа, содержать на пансионный заграничный кошт? Конечно, Строгановы, да Демидовы по-крупному торгуют… Так ведь, по-крупному и кормят кого следует от щедрот своих… Черт, может, пришли какие вести от экспедиции молодого Гарусова по Сибири? Так его загнобить должны… пора бы. Уже ноябрь месяц на дворе, пора бы… Особый отряд в двести рейтаров уже дошел до Иркутска, Соймонов донес о том особо. Ждет отряд… добра молодца… А корабли аглицкие уже ждут тот рейтарский отряд, да не столько отряд, сколько сопровождаемые им богатства… Ладно, матушка, здесь по-русски: кто — кого обскачет…

— Имея в виду, что вы, граф, являетесь первым министром моего Двора, я не намерена скрыть от вас необычный приход денег в казну. Демидов еще в мае сего года прислал на мое имя секретное донесение…

Граф Панин вскочил с кресла, обежал по периметру императрицин кабинет. Снова сел. Кровь загуляла в его голове, будто квас на выстойке. Демидов! Подлый вор! В том же мае месяце прислал графу молодой Демидов с Алтая, вроде как на пробу, треть пуда золота да пуд серебра. И вот сквалыга — писал, что более этого, присланного, на Алтае вроде как бы нет. Ни золота нет, ни серебра…

Екатерина не стала ждать, пока граф угомонится в беготне по кабинету, продолжила:

— … А к тому донесению прислал образцы сибирской меди. Медь больно хороша. Татищев, мною тайно вызванный на предмет определения качества сего металла, велел, чтобы Демидов из пуда той меди чеканил восемнадцать рублей! Мы здесь, в России, из уральской меди чеканим всего четырнадцать рублев! Каков приварок, а? В четыре рубля! В алтайской меди серебра очень много… Я немедля велела там же, на месте, ставить завод и монетный двор. Монетный двор уже колотит деньги в… Сузуне. Да, в Сузуне. Оттуда в наши, российские, пределы

Демидовым поставлены уже шесть тысяч пудов той меди в слитках, да на пятьсот тысяч рублей — монетами. До конца года, как раз в пору начала боевых действий, государство мое будет иметь медной деньги на пять миллионов рублей. А уж на год следующий — война сама себя кормить станет. Ну и я воинов своих не забуду… Сибирь, есть моя в том уверенность, одарит нас еще и золотом, и серебром. О том уже получила я уведомление от губернатора Соймонова. Так что мужика российского да купцовское дело я не затрону чрезвычайными поборами… Садитесь, граф, садитесь… Долго не задержу, хотя дело к вам у меня чрезвычайное.