Все имена птиц. Хроники неизвестных времен - Мария Семеновна Галина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Раз уж я все равно потенциальная жертва, то хотя бы проведу остаток дней в приятности. И пусть они все стараются мне угодить. А то я раздумаю быть жертвой и уеду в Лондон. Меня надо опутать. Обольстить. Обиходить. Обслужить. И все – по первому разряду.
Опять кто-то поставил свою тачку так, что ни пройти ни проехать: чтобы подойти к калитке, мне пришлось обогнуть ее со стороны хищного бампера. Правда, черного «мерса» с тонированными стеклами ни у кого из соседей вроде не было.
Я уже отпер калитку, как окошко «мерса» поехало вниз.
– Блинкин? – спросил вежливый человек в пиджаке и галстуке.
– Ну? – сказал я осторожно.
– Вас просят поехать со мной.
– Куда это? – спросил я холодно, чувствуя, что пальцы Рогнеды вцепились мне в запястье, а коготки у нее были, между прочим, остренькие.
– Это конфиденциально, – сказал он без запинки, хотя слово было трудное.
– Меня это не колышет. – Я открыл калитку настолько, насколько позволял капот «мерса». – Мы спешим. На открытие сезона божоле. Пошли, Рогнеда. Тебе еще к массажистке и на фитнес, а мне – в бассейн.
Пакет с секондскими вещами распространял вокруг себя густой запах фумигации.
– Сезон божоле только десятого открывается, – сказал шофер. – Но я понимаю ваше нежелание ехать куда-либо неинформированным.
Где он в свободное время подрабатывает? Читает лекции по политологии?
– У меня от невесты нет секретов, – я осторожно отцепил от рукава Рогнедины когти, – и, если можно, извольте объясняться поскорее. Мне завтра в Лондон лететь, на вручение «Серебряного кинжала».
– Не сомневаюсь, что вы востребованный человек, учитывая ваш род занятий, – сказал шофер, – но вас очень хотела видеть госпожа Левицкая.
– Госпожа Левицкая, – сказал я, холодея от собственной наглости, – могла оказать мне честь, условившись со мной заранее, а не высылать карету к подъезду. В моем кругу так не принято.
– Да, – подтвердила Рогнеда и повела плечом.
– Это компенсируют, – сказал шофер, – и компенсация будет щедрой. Уверяю, это займет не более часа. Это личная просьба, поймите же. Очень личная.
– Хорошо, – я вообще ничего не понял, – если надо, то… хорошо.
Я даже не успел сделать шага к машине. Рогнеда толкнула меня локтем в бок.
– Милый, – сказала она, – нам надо переодеться. Прежде всего. На яхте было сыро. Ты продрог.
– Да, – сказал я, – на яхте было сыро. Я замерз. Подождите здесь, я выйду через двадцать минут.
– Но госпожа Левицкая занятой человек, – укорил шофер.
– Я ценю ее время, – сказал я, – я только отложу несколько деловых встреч, переоденусь и присоединюсь к вам.
– Ты все правильно сказал, – одобрительно щебетала Рогнеда, пока тянула меня за рукав к дому, – молодец. Так с ними и надо. Сейчас быстро я ценники посрезаю, одевай джинсы и пиджак…
– Надевай, – поправил я машинально.
– Не занудствуй. Я пробник в аэропорту зажилила, тоже Хьюго Босс, других не было, удачно получилось, мы сейчас быстро их опрыскаем, фумигатором вонять не будет, кроссовки у тебя так себе, ну ладно, с джинсами сойдет, будет такое кэжуал. Что еще у нас тут есть? Гольф, черный. Вот, его надевай.
Я безропотно натянул водолазку, хотя терпеть не мог, когда что-то сжимается вокруг горла.
– Черт, надо было ботинки тебе еще посмотреть, ладно, в следующий раз. Поедешь, с водилой этим осторожнее, он хитрый, лучше молчи, а начнет спрашивать, извинись, скажи, весь в новом романе, у тебя творческий приход, и пускай не мешает тебе обдумывать ключевую сцену. Паркер, паркер в нагрудный карман. Только чернилами не испачкай ничего. Вот так, отлично.
Она обошла меня противосолонь и одернула полы пиджака.
* * *Я полагал, мы направляемся в здание городской думы, белое и с колоннами, но «мерседес» остановился у новых розовеньких корпусов Университета юриспруденции и международных отношений. Ну да, она ведь еще и ректор. Именно под ее рукой юрфак местного университета превратился сначала в институт, потом в университет, оброс корпусами, отрастил часовенку, напрудил бассейн, обзавелся четырехзвездочным отелем и теперь процветал, как хозяйство рачительного феодала. Она и была таким феодалом – о ее властности и деловой хватке ходили легенды. За своих она стояла горой, с недругами расправлялась беспощадно. Еще Левицкая славилась своей любовью к бриллиантам и тягой к безвкусным, но шикарным туалетам – для женщин ее статуса не столько недостаток, сколько почтенная традиция.
Вежливый шофер передал меня с рук на руки секретарше, молодой, но не слишком красивой, в деловом костюме и черных лодочках на низком каблуке, и она, стуча этими каблуками, провела меня по широкой мраморной лестнице на второй этаж. По пути она деловито и негромко что-то говорила в коммуникатор, слегка с придыханием, поскольку не прерывала движения. Высокое витражное окно отбрасывало на скромный грим секретарского лица то красные, то синие блики, зрелище по-своему завораживающее.
Около тяжелой двери с массивной табличкой она пропустила меня вперед, и я прошел через пустую приемную в ректорский кабинет.
– Я вас ждала, – укорила меня госпожа Левицкая.
Я сказал:
– Прошу прощения. Слишком спонтанное приглашение, я вынужден был отложить некоторые дела.
– Да-да, – она благожелательно показала волевым подбородком на кресло, – садитесь.
По-моему, ей понравилось слово «спонтанное».
Кресло было глубоким и неудобным, пришлось сесть на самый его край, я подумал, это специально так, чтобы посетитель с самого начала почувствовал себя неуверенно, наверняка она консультировалась у психолога производственных отношений, или как там они называются. Я огляделся, в кабинете было еще несколько стульев, у стены.
Я спросил:
– Вы разрешите?
Взял стул и подтащил его к начальственному столу. Она наблюдала за мной, прищурив подкрашенные глаза. Деловая женщина. Седина, слишком яркая помада, слишком крепкие духи.
И еще она нервничала.
Я уселся на стул, который был гораздо удобней кресла, и молчал.
Она зажгла тоненькую сигарету, затянулась, сломала ее в пепельнице. Я положил ногу на ногу, достал трубку и стал ее набивать. За неплотно прикрытой дверью было слышно, как секретарша беседует по телефону.
Она нажала на кнопку вызова. Секретарша прекратила говорить по телефону и заглянула в кабинет.
– Верочка, – сказала госпожа Левицкая, – закрой дверь поплотней и никого не впускай. Я занята.
– Да, Эмма Генриховна, – шепотом сказала Верочка и исчезла. Вместе с ней исчезли все наружные шумы.
– В последнее время я много о вас слышу, – сказала Левицкая наконец, – и с интересом слежу за вашей литературной карьерой. Буквально вчера перечитывала ваш недавний роман…
– Да? – доброжелательно спросил я. – Какой именно? «Синий свет»? «Мангазею»?
– «Мангазею», – уверенно ответила она.
– И как вам?
– Очень. Характеры, коллизии, все… психологическая достоверность… Вы талантливый человек. Мы были бы очень рады, если бы вы выступили перед нашими студентами. Или нет, пожалуй, следует поговорить о курсе лекций… о современной литературе, как вам это? Вы ведь понимаете, сейчас это очень важно. Мы их теряем. Навыки
