Том I: Пропавшая рукопись - Мэри Джентл

Он обернулся, продолжая оценивающе рассматривать ее. Аш подумала: «Ведь ему ничего не стоит причинять боль людям. Он настолько амбициозен, что пытается взять власть в свои руки, и между нами одна разница — у него есть деньги и люди, а у меня нет.

…И, кроме того, у него сорок с лишним лет опыта, которых у меня нет. С таким человеком не следует воевать. С ним стоит заключить соглашение».

— Один из моих арифов, Альдерик, считает тебя солдатом.

— Я и есть солдат.

— Но ты не просто солдат, а кое-что побольше, как и моя дочь.

В комнату вошел пожилой раб в тоге, неся в руках свитки рукописей. Господин амир перевел взгляд на него, тот быстро поклонился и тут же что-то зашептал на ухо Леофрику напряженным шепотом. Аш поняла, что это сообщения, требующие от Леофрика согласия, подтверждения или временного отказа. И сразу представила себе, как шестью этажами выше гудит каменный мир Цитадели и многие ищут союзников в борьбе за власть.

— Обещаю обдумать твои слова, — прервал ее мысли голос Леофрика.

— О, милорд отец, — признательно отозвалась Аш. Лучше, чем я рассчитывала.

Крысы шуршали и бегали в своих клетках, обрамляющих стены комнаты. Влажный подол платья волочился за ней по пятам, до дрожи болели ссадины от оков на щиколотках и от стального ошейника.

Он не изменил своего намерения. Может, он и думает изменить его, но это когда еще. Что еще можно добавить как решающий фактор?

— Я могу не только это, — сказала она. — Может, вам пригодится командир — тут, в Карфагене, — который может обратиться к каменному голему за советом по тактике?

— К которому в какой-то момент он обратится в случае мятежа своего отряда? — насмешливо парировал господин амир, уже готовый идти за рабом к выходу. — Ты ведь не непогрешима, дочь. Дай мне подумать.

Аш замерла, не дослушав его последних слов.

В случае мятежа…

«Последний раз в Дижоне я говорила с каменным големом во время мятежа, когда они чуть не убили Флориана.»

Она наклонила голову, пока господин амир Леофрик не вышел из комнаты, чтобы он не увидел выражения ее лица.

Кровь Христова, а ведь я была права! Он может узнавать от каменного голема, какие ему задавали вопросы — Фарис или я. Он может точно узнать, какие у меня были тактические задачи.

Или будут. Если я еще могу пользоваться Голосом. Если на мои вопросы ответом не будет молчание, как сегодня в пирамидах…

Она погрузилась в размышления, даже не замечая, что войско солдат эскортирует ее назад, в ее камеру. Со щиколоток сняли оковы, но ошейник оставили. Она сидела в дневной тьме, одна, в пустой комнате, где был только тюфяк и ночной горшок, зажав голову руками, напрягая мысль в поисках идеи, чего угодно.

Нет. Все, о чем я его спрошу, станет известно Леофрику. Выходит, я сама буду рассказывать ему о своих намерениях!

С улицы донесся гулкий металлический звук — объявление о заходе солнца.

Аш подняла голову. Падающий снег усыпал подоконник каменной амбразуры окна, но вглубь не долетал. Она была укутана в плащ и платье. От голода у нее все кишки съежились. Единственный источник света, расположенный недостижимо высоко, освещал барельефы на стенах, истертую мозаику пола и черную плоскость железной двери.

Она засунула пальцы под ошейник, стараясь отодвинуть металл от натертых мест на шее.

За дверью что-то поскреблось.

Через щель между дверной петлей и косяком, где большие стальные задвижки входили в стену, ясно донесся детский голосок.

— Аш? Аш!

— Виоланта?

— Уже все, — прошептал голос. И более настойчиво: — Аш, все уже закончилось!

Аш, встав коленями на юбку, подползла к двери:

— Что все? Что закончилось?

— Калиф. Уже у нас есть калиф.

Дерьмо! Выборы закончились скорее, чем я ждала.

— Кто? — Аш думала, что имя будет незнакомым. Из разговоров с Леовигильдом и другими рабами она была в курсе оскорбительных слухов о привычках господ амиров двора короля-калифа, мимолетно знакома с некоторыми политическими карьерами, знала о таких сексуальных связях, которых свидетелями были рабы, и слышала довольно много сплетен о смертях от естественных причин. Если бы у нее было еще часов сорок восемь уговорить солдат поболтать, у нее были бы лучшие основания судить о военной мощи страны. Часто упоминали имя Леофрика, получение им трона было вполне возможно, но сомнительно.

В случае выигрыша у него будет слишком много новых обязанностей и некогда подумать о… вивисекции. Если же он проиграет…

Мне требовалось еще хотя бы сорок восемь часов! Я слишком мало знаю!

— Кто? — снова спросила она.

Голосок Виоланты через тонкую, как лезвие ножа, щель проговорил:

— Гелимер. Аш, теперь стал калифом амир Гелимер.

Перед ее камерой, в комнате для стражи, ярко вспыхнул свет — загорелся второй ряд светильников с греческим огнем. Наступил еще один черный день.

Свет просачивался сквозь каменную решетку над дверью. Аш сидела и смотрела на амбразуру окна и на не излучающее света небо.

— Фарис, — мужской голос заглушил протестующий визг стальных засовов, задвигаемых в стенные пазы.

— Леовигильд?

В камеру вошел безбородый раб с узлом в руках, за дверью остались два вооруженных стражника.

— Вот!

Он свалил узел на тюфяк, узел рассыпался на отдельные предметы одежды. Аш опустилась на колени и быстро перебрала все вещи.

Там была льняная рубашка из тонкой ткани. Рейтузы, еще пришнурованные к камзолу; цвета в темноте не разобрать. Короткий плащ из толстой шерсти с рукавами, застежкой сверху донизу на серебряные пуговицы. Пояс, кошелек — пустой, как с огорчением определила она на ощупь, — а вот обуви никакой, только пара подметок с длинными кожаными ремешками. Аш ошарашенно подняла глаза.

— Я покажу, носи, — Леовигильд огорченно качал головой. В отраженном свете ей было видно, как смягчились черты его лица. — Виоланта говорит, не придет. — Гибкий молодой человек быстрым жестом сложил ладони лодочкой и как будто крепко прижал что-то к щеке. — Носи, Фарис.

Аш, стоя коленями на тюфяке, смотрела на него снизу вверх. В руках у нее была шляпа дуэньи на подкладке, с висящим хвостом.

Горн с гидроприводом уже шесть раз оповестил город о времени, и только тогда снова открылась дверь ее камеры.

Голод грыз ее и, наконец, утих. Она знала, что приступы голода еще вернутся, причем будут сильнее. Уголком губ она безотчетно улыбнулась; ощущение было узнаваемое. Не впервые она сталкивалась с голодом.

Значит, они считают, что ее еще стоит поуговаривать.

Из гавани, расположенной под окном ее камеры, доносились звуки, эхом отражающиеся от каменных стен и бойниц: громкое пение, пронзительный визг флейт, непрерывные крики и один раз — быстрый звон клинков. Она не могла проползти по туннелю окна достаточно далеко и выглянуть из окна вниз, но, прижавшись к железным прутьям, глядя в темноту, ухитрилась увидеть шутихи над соседней, восточной гаванью и крошечные силуэты фигурок в неистовой пляске по случаю празднества. К запаху моря примешивался запах древесного дыма.

Рейтузы оказались тесноваты, камзол великоват, но все искупало забытое ощущение тонкой льняной рубашки на теле. Она непроизвольно насвистывала, зашнуровывая синими от холода пальцами странную обувь, принесенную Леовигильдом, — до высоты голени, поверх рейтуз.

Только меча не хватает.

Она повязала завязки плаща вокруг шеи, накинула шерстяной капюшон и запихнула его по возможности поглубже под стальной ошейник вокруг всей шеи. Ну и пусть все увидят это свидетельство ее рабского статуса, зато ошейник не станет так натирать шею. Потом откинула капюшон назад и нацепила шляпу. Постепенно она согревалась, несмотря на то что ветер с воем врывался в окно и наносил мокрый снег на гранитный край окна.

— Назир, — приветствовала она вошедшего Тиудиберта. Его лицо выражало неодобрение и одновременно страх получить выговор за вопрос начальству о причине ее нового обличья, и при виде этого она чуть не засмеялась, но воздержалась — она еще не забыла его недавнего нападения.

— Вперед! — он указал ей большим пальцем на дверь. Мне надо узнать, кто прислал эти одежды. Если Леофрик в качестве дара — это может означать одно. А если Виоланта или Леовигильд их украли — совсем другое. Если я спрошу, и это окажется воровством, их ждет смерть. Лучше помолчать.

Значит, промолчу. Просто это еще одна загадка для меня. Обойдусь без ответа.

Один из людей Тиудиберта что-то сказал ему, указывая на ее щиколотки. «Предлагает снова заковать, — догадалась Аш. — И руки, что ли?»

Назир что-то рявкнул в ответ и ударил спросившего.

«Приказ не заковывать? Или просто не было приказа?»