Река меж зеленых холмов - Евгений Лотош

Так. Замечательно. Еще одна область медицины, в которой она совершенно не разбирается. Учебник по акушерству она листала по диагонали в университете, но в число спецкурсов для полноценного изучения предмет решила не включать. Единственный ее опыт диагностики в данной сфере, да и тот неудачный, также относился к Сураграшу. У одной из женщин в Мумме она обнаружила неправильное, как ей казалось, предлежание плода, но потом, много позже, заглянув в найденный в Архиве учебник, поняла, что ошиблась: поза препятствием для родов не являлась, и опытный акушер вполне мог с проблемой справиться. В любом случае носить ребенка той оставалось еще не меньше двух периодов, и сосредотачиваться на проблеме Карина не стала — и без того дел хватало.

Осваивать акушерское ремесло на ходу, без знаний и без наставника, а особенно в сложных случаях, означает потерять и ребенка, и мать. Но сейчас ситуация другая. Рядом есть специалист, и она вполне может привлечь его для решения проблемы. Деньги? В скрытом внутри ее "тела" тайнике лежит десять тысяч вербов сотенными купюрами. В крайнем случае она ему просто заплатит. Заодно она посмотрит, как работают местные специалисты, называющие себя "врачами". Есть надежда, что в их арсенале не только пляски с бубнами. Иначе предполагаемое ей на следующий день совещание по вопросам здравоохранения смысла не имеет ни малейшего.

— Касим, скажи, что мы поможем его маме, — решительно сказала она, поднимаясь. — Побудь пока с ним, а я пообщаюсь с саном Таорхом.

Она подошла к двери дома и постучала в нее сначала костяшкам пальцев, а затем — ладошкой. Чуть погодя из-за двери раздался недовольный женский голос, на кленге осведомившийся, кого и с какой целью духи приволокли сюда так поздно вечером.

— Мне нужно поговорить с саном Таорхом, — громко сказала Карина на общем. — Срочно. Проблемы с роженицей, осложненные роды.

Заскрипело, затрещало, лязгнуло, и в приоткрывшуюся щель выглянуло немолодое женское лицо, недоверчиво вглядывавшееся в нее.

— Что тебе, мальчик? — недовольно спросила женщина, тоже перейдя на общий. — Что за роды?

— Осложненные. Мне нужно поговорить с саном Таорхом.

— Он уже лег спать. У тебя есть деньги, чтобы заплатить за лечение?

Спать? Карина сверилась со внутренним часами — всего лишь начало девятого. Хм…

— Сан Таорх с интересом узнает о моем визите, — отрезала она. — Пожалуйста, разбуди его.

Женщина с сомнением посмотрела на нее, но в конце концов отодвинулась.

— Входи, — хмуро сказала она, отступая от двери и позволяя той распахнуться полностью, открывая доступ в крошечную прихожую с короткой деревянной лавкой. — Сядь здесь, момбацу сан Таорх выйдет через несколько минут.

"Несколько минут" вылились в четверть часа. Похоже, врач либо успел крепко заснуть, либо просто не шевелился. Карина с трудом подавляла в себе раздражение. Чего он тянет? Когда, наконец, внутренняя дверь дома распахнулась, пропуская дородного мужчину, завернутого в ворох цветастых, по местному обычаю, тканей, она резко поднялась ему навстречу.

— Что случилось? — осведомился врач, сладко зевая. — Кто рожает?

— Добрый вечер, момбацу сан Таорх, — вежливо сказала Карина. — Приношу извинения за поздний визит. Меня зовут Карина Мураций.

Какое-то время врач бездумно смотрел на нее, осовело хлопая ресницами, потом его глаза округлились.

— Карина… Мураций? — пробормотал он и принялся часто и низко кланяться. — Момбацу сама Карина, я… не ждал… Я думал, завтра…

— Да, разумеется. Я не предупредила о своем визите. Но так получилось, что в вашем городе с утра не может родить женщина, а ее сын плачет у тебя под стеной, потому что у них нет денег для оплаты твоих услуг. Я хочу, чтобы бы ты ей помог. Мне интересно, как в ваших краях принимают роды. Сколько ты хочешь денег за свои услуги?

— Денег… — пробормотал врач. — Я беру сто вербов за осмотр, а дальше — по обстоятельствам. Момбацу сама Карина, не надо денег. Из уважения к тебе я сделаю все, что нужно. Где роженица?

— Не знаю. Провожатый ждет снаружи. Пойдем быстрее, я боюсь за ее жизнь.

— Да-да, сама Карина. Идем. Я готов.

— А инструменты? — удивилась Карина. — Ты не хочешь их взять?

— Ка…какие инструменты?

— Понятно. Хорошо, идем.

Топать пришлось версты три, в гору и на самую окраину города. Касим вел за руку все еще всхлипывающего мальчугана, а Карина шла за ним, едва сдерживая настойчивое желание подхватить всех троих своих спутников манипуляторами и бегом припустить в нужном направлении. Не поможет — от страха малыш еще потеряет сознание, и тогда придется тратить время, чтобы привести его в чувство. К моменту, когда они достигли покосившейся халупы на границе с лесом, она почти кипела от нетерпения.

В хижине тускло горела медная масляная лампа. На лежанке у входа лежала и еле слышно стонала женщина, возле нее на деревянном обрубке сидел и раскачивался, ухватившись руками за голову, мужчина — вероятно, ее муж. В дальнем углу прижались друг к другу еще двое голых ребятишек, мальчик и девочка, лет трех и пяти с виду. Они сидели молча и смотрели на ввалившуюся в хижину компанию большими круглыми глазами. В нос ударила вонь мочи и кала, идущая от женщины, и сквозь нее — едва ощутимый запах крови.

— Эй, ты! — резко сказал врач на общем, ткнув в плечо мужчину, нехотя поднявшего на него взгляд. — Она твоя жена? Что с ней?

Тот потряс головой.

— Не понимаю, — ответил он на кленге.

— Вот чурбан… — пробормотал Таорх. — Она твоя жена? Что с ней? Давно рожает? — повторил он на том же языке.

— С утра, момбацу сан. Никак не родит… — взгляд мужчины оставался тусклым и безучастным.

— Воды отошли? А… — врач махнул рукой. — Без толку с ним говорить. — Он поморщился. — Ну и вонь! Ну-ка, — он снова пихнул мужчину в плечо. — Нагрей воды. Много. Да шевелись же ты, дурак!

— Да, момбацу сан, — проговорил мужчина и вяло поднялся. — Сейчас нагрею…

— Плод еще жив, — проговорила Карина, всматриваясь женщину через сканер. — Сердце бьется, хотя и слишком слабо, мозговая активность присутствует. В тканях матки есть небольшие разрывы, но пока очень небольшие, я могу их срастить. Сильного внутреннего кровотечения нет, но все равно она потеряла уже много крови и серьезно ослабла. Сан Таорх, я плохо понимаю в акушерстве. Скажи, если ребенок расположен к каналу матки плечом, а голова смещена влево, это очень плохо.