Невозвращенцы - Михаил Черных

— А так, — и лекарь осторожненько подергивает каждый вытянутый палец. — Тоже нет резкой боли?

— Неа.

— Ну и хорошо. Знать, нету у тебя костей ломаных.

— А что же болит?

— Кости и болят. Такое бывает у стариков и у людей, кто долго прожил среди холодных каменьев.

— И что мне делать?

— Ну… Мазь дам — втирай как заболит. А весной и осенью — в ромашке горячей парь ладони.

После той тренировки Максиму тоже пришлось посетить лекаря — уж больно велика была площадь синяков. Но даже болезненный массаж и обмазывание тела мерзкой, вонючей мазью, не могли испортить Максиму отличного настроения. Этот день он запомнит навсегда! День первой победы!

Также, отлично запомнился Максиму и тот день, когда он впервые почувствовал то, чему все время учил его Косарь. В тот облачный осенний день, в сватке с таким же, как он начинающим, мечником, Максим увидел.

Учитель действительно был прав, чтобы увидеть намерения своего противника, достаточно полвзгляда. Но как описать это словами? Невозможно, как слепому не объяснишь смысл слова «радуга». Это было…, это было…, это было просто ясно! «Вот сейчас этот здоровый мужик, который в кузне бог, а на дворе воинском такой же начинающий лопух, хочет ударить Максим слева в бок, а сейчас — в голову справа. Как же я раньше этого не видел?!». Конечно, потом Косарь научит его и прятать свои помыслы, и обманывать чужих чтецов (к примеру, самый примитивный способ — это в схватке внимательно посмотреть на правую руку противника, а ударить в левую, на защите которой тот не будет сконцентрирован), но все равно, новое умение впечатляло. До этого он не верил всяким таким россказням, считая их пустой похвальбой, однако сейчас его уверенность была сильно поколеблена. «Есть многое на свете, друг Горацио, что и не снилось нашим мудрецам».

Со второй важной наукой, с изучением законов, на первый взгляд все обстояло еще проще. Следовало выучить только росскую правду — свод законов, по которым жили все росские княжества, и можно было легко сдавать зачет. Вот только не все оказалось так просто.

Максим, как и многие другие жители устроенного мира, не особо задумывался о том, что княжеское право и обязанность суда на много важнее для подвластных ему жителей, чем даже право собирать с них налоги и защищать от посягательств врагов. Налоги платятся раз в год — в конце сельскохозяйственного сезона. Тогда же производится, если им это нужно, переход холопов от одного князя-помещика, к другому.

Немного отклоняясь от темы — это очень важное право. Право крестьянина али ремесленника уйти к другому хозяину. Холоп — это не раб, а свободный арендатор. Он берет у князя в аренду землю на сезон, а в замен отдает часть выращенного. Если князь хочет взять слишком много, лишку с уговоренного, ведет себя неуважительно или еще что, то в конце концов, по завершению сезона, от него холоп уйдет. Уйдет к другому хозяину. А земля сама по себе малое богатство, но если ее есть кому обрабатывать… Вот и приходиться князьям идти на всякие ухищрения, снижать арендную плату, «бороться за работника» — как бы сказал Максим. Но и князю есть выгода. Ведь работник будет работать лучше, когда с него берут не все выращенное. Ведь коли, к примеру, вырастить 10 телят, князь заберет 2, и крестьянину останется 8. А если вырастить двадцать — то крестьянину останется уже 16. Прямая посылка работать лучше.

Богаче работник, богаче князь. Богаче князь, тем больше он дорожит своими холопами, тем лучше условия им ставит. Чем лучше условия, тем лучше работает человек на взятой в аренду земле. Чем лучше он работает, тем богаче становиться. Пример отлично сбалансированной системы — замкнутый круг, который всех ведет к процветанию. Но бывает и другой замкнутый круг, который ведет наоборот — к нищете. И виной всему простая жадность. Желание взять больше, дать меньше, а лучше вообще ничего. Превратить холопов — в рабов, свободных арендаторов — в бесправную скотину. Примером этого может служить Империя. Но та, без импорта рабов, вообще не может ничего — оборви ей эту пуповину, и наступит полный п…, хм, коллапс.

Нет, конечно и у россов есть рабство. Это и полонянин, и осужденный за преступления, но есть очень важное «но». Это рабство — личное. Дети будут свободными обязательно, да и удачливый раб всегда может стать обычным холопом.

Возвращаясь к законам. Налоги — раз в год, переход — раз в год, нападения врага — могут вообще не случиться, особенно в дальних от границ весях, но вот ссоры, склоки, вопросы и претензии есть всегда. И вот именно тогда требуется тот, обличенный общим доверием, кто сможет сказать спорщикам «Ты прав, а ты нет.» И оба будут согласны с решением. Пусть останутся частично недовольны, ведь разрешение конфликтов это путь вечного компромисса, но примут и выполнят его.

Помимо князей, таким правом суда обладали и волхвы. Причем если право дитя или отрока распространялось на простые деревенские или цеховые вопросы: ну там мастера пыл охладить или межу провести по иному (хотя для учеников или крестьян, которые ради межи друг друга смертным боем иногда били, это первостепенные проблемы), то к словам новика, воина прислушивались и князья, а слово избранника Богов весило наравне со словом Великих князей.

Так что помимо вызубренной, чтобы, как говориться, от зубов отскакивал, Росской правды, приходилось выслушивать много историй и решать, пока только виртуально, множество тренировочных задач. К примеру, Радульф мог задать следующую задачу.

— Молодой холоп, с выселков, взял в начале зимы у князя поднять десять чатей земли. Но не было у него ничего с собой кроме жены, поэтому князь дал ему запас продуктов на зимовку, поставил хижину. Дал топор и косу, два котелка. Весной на реке холоп стал ловить рыбу на еду и на продажу. Позже сделал коптильню, сначала сезонную, а позже и многолетнюю, и торговал с проезжающими по дороге и трактирщиком копченой и соленой рыбой. Летом, ближе к осени, его жена разродилась ребенком, поэтому часть сезона работать не могла. Из-за этого урожай он собрал вдвое меньше, как с пяти чатей земли. Какую долю урожая хорошо было бы взять князю в конце года?

«Хм. Примитив какой-то. Задачка для первого, ну третьего, класса сельской школы. Так… и так. И еще сюда…» — прикинул на пальцах про себя Максим и ответил.

— Князю можно по Правде взять 4 мерных урожая из пяти.

— Это ответ твой?

— Да. Князю следует взять 4 мерных урожая.

Помолчали. Радульф с каким-то интересом, как на гусеницу — которая вроде как и красивая, а посевы жрет, посмотрел на Максима.

— И почему же ты так думаешь?

— Да вот почему. За аренду земли князю положена десятина мерного урожая, с одной чати который берется. Десять чатей взято в аренду, соответственно, умножаем десять на одну десятую, получаем, полный урожай. За посевное положено брать, в зависимости от сезона и потребности от десятой, до половины, возьмем среднее значение, 25 %. Это еще два с половиной полных урожая. За хижину, утварь и съестное — еще половину урожая, итого 4 мерных урожая. Плюс князю причитается десятая часть со всех доходов от ловли рыбы, но только той, что идет на продажу. Для себя могут ловить, по Правде, невозбранно.

— Сколько знаю я тебя, Максимус, а все равно поражаюсь. Ты видно из тех людей, что хотят весной с новорожденного ягненка и мясо взять по осенней норме, и шерсть, и руно. А я ведь и на мысль верную тебя наводил. Попробуй еще раз!

— Сколько раз можно повторять. Ошибки в счете нет!

— Да. Считаешь ты отлично, впору хорошему купцу в десятом поколении. Но умишка у тебя, как у мелкого офени, который ходит с коробейкой по мелким деревушкам, а не богатого купца.

— И где же я ошибся?

— А подумай сам. Что дальше. Вот взял ты положенную по закону долю. Четыре из пяти, оставив мужику со слабой женой и новорожденным ребенком только — только, чтобы не помереть с голоду. Да. Это можно по Правде. Но кроме закона есть еще и воля, и здравый смысл. Я же как вопрос задал, не сколько можно взять, а сколько следует по хорошему?

— И сколько же?

— Вот гляди и разумей. Да, холоп оказался на земле рабочим плохим, но так ли это? Землицы брал на двоих, а работать пришлось одному. Один он свою норму и отработал. Но помимо этого, твое княжество обогатилось на одну коптильню, которая зимой и летом может приносить стабильную прибыль. Плюс — это приманка для купцов, которые смогут взять здесь бочонок-другой соленой рыбы.

— Так я это посчитал. Одна десятая…

— Помолчи уж. Счетчик. А поставь теперь себя на место этого мужика? Захочет он остаться на этом месте, коли пришлось отдать четыре пятых с труда своего?

— А куда он денется, с ребенком то? — расчетливо усмехнулся Максимус.

— Ну дюже ты ромей или итилец. Да. И в следующий год он не уйдет, коли ребенок от бескормицы голодной зимой не умрет. Но на тот год он возьмет земли всего пару чатей, чтобы только прокормиться, а еще через год вообще уйдет. И понесет дальше славу о тебе, как о скобаре редкостном, кой мать родную да богов наших за лишнюю гривну сдаст. И не станет у тебя холопов вскоре. Не станет холопов, не станет дружины. Не станет дружины, придут соседи и скажут, отдай добром земли свои и иди с миром прочь отсюда.