Княгиня Ольга - Алексей Карпов

169

Отметим, правда, что на миниатюре Скилицы (см. выше, прим. 36) княгиня изображена слева от императора, в то время как на фреске она находится справа от него. Но точно так же справа от императора княгиня располагается на обеих миниатюрах Радзивиловской летописи, иллюстрирующих ее прием у императора (см. прим. 59).

170

Здесь и далее при описании святынь Константинополя использована прежде всего «Книга Паломник» Антония Новгородского, в которой с исключительной полнотой перечислены константинопольские святыни и храмы, где они хранились. Особую ценность этому перечню придает то, что он составлен всего за несколько лет до страшного разграбления Константинополя крестоносцами в 1204 г., когда огромное число святынь было увезено в другие европейские страны или навсегда утеряно.

171

Об этом сообщает автор т. н. «Второй» редакции «Книги Паломник» Антония Новгородского, трудившийся в XIII в. (Книга Паломник. С. 1, прим. 1). Число это (несомненно, эпическое) восходит к отдельным редакциям «Сказания о создании Святой Софии», в которых говорится о том, что при императоре Юстиниане было построено в церкви 365 приделов, «еже на всяк день святым». Еврейский путешественник Вениамин Тудельский, посетивший Константинополь вXII в., также свидетельствует, что «алтарей в этом храме столько же, сколько дней в году» (Три еврейских путешественника. С. 87—88).

172

Этот факт отметил, в частности, А.Н. Сахаров, однако обстоятельства собственно крещения Ольги не стали предметом его специальных разысканий (см.: Сахаров А.Н. Дипломатия княгини Ольги. С. 38—39; он же. Дипломатия Древней Руси…).

173

Предполагается, что за 40 дней до этого, а именно 30 июля, Ольга была оглашена, причем этот день, 30 июля, отмечен в церковном календаре Константинополя таким значимым событием, как вынос креста из царской ризницы и положение его в Святой Софии до 14 августа (этот обычай описан в трактате «О церемониях» Константина Багрянородного; см. также: Сергий (Спасский), архиеп. Полный месяцеслов Востока. Т. 3. С. 294—296). Однако такой дате оглашения и крещения Ольги противоречит наречение ее языческим именем во время приема 9 сентября в трактате «О церемониях».

174

Любопытно, что в позднем и совершенно легендарном сказании о первых князьях киевских («Начало русских князей») XVII в. дважды говорится о сорокадневном пребывании Ольги в Константинополе в ожидании крещения (Ромодановская Е.К. Русская литература на пороге нового времени… С. 215).

175

См.: Иванов С.А. Византийское миссионерство: Можно ли сделать из «варвара» христианина? М., 2003. С. 296—298. Здесь приведены сведения о подготовке к крещению в Константинополе в середине XI в. некоего «варварского» правителя (возможно, печенежского хана Кегена), известные нам из черновика письма, написанного византийским писателем и государственным деятелем Михаилом Пселлом от имени императора Константина IX Мономаха.

176

Впоследствии святитель Полиевкт был причтен к лику святых. Его церковная память отмечалась в Византии и древней Руси 5 февраля. «Память преподобного отца нашего Полиевкта, нового епископа Константинограда», с тропарем, читается в Софийском прологе конца XII века. В современном Православном церковном календаре его имя не значится.

177

В более поздних летописях этот сюжет получил дальнейшее, чисто литературное, развитие. Так, в Летописце Переяславля Суздальского приведен яркий диалог между Ольгой и императором после того, как Ольга согласилась принять крещение: «Царь же безмерно рад бысть и рече ей: “Патриарху възвещю ли слово се?” Она же рече: “Готов ли еси поручитися по мне Богу и патриарху?” Он же рад: “И порючюся”, — рече. Она же рече: “То уже время прииде, крести мя сам”. И поручися царь патриарху, и крестиша ю патриарх и царь». В Устюжской летописи интрига еще больше закручена: царь посылает за патриархом, однако когда Ольга приходит к церкви, то «не виде царя у церкви и рече: “Кому мя крестити?” Потриярх же рече: “Окресщу”. Олга же посла ко царю и рече: “Аще ли хощеши, то сам крести мя, аще не крестиши мя сам, то не крестщуся”». И только после этого царь вместе с патриархом совершает обряд крещения.

178

В русской редакции Проложного жития (Там же. С. 7) также сообщается о крещении Ольги только «от патриарха», хотя имя императора в источнике присутствует.

179

Р.О. Якобсон обратил внимание на то, что слова патриарха почти дословно совпадают с обращением к святой Людмиле, княгине Чешской, из одной чешской гомилии (проповеди) (Якобсон Р.О. Русские отголоски древнечешских памятников о Людмиле // Культурное наследие Древней Руси. Истоки. Становление. Традиции. М., 1976. С. 46—49). Однако представляется, что указанная параллель носит слишком общий характер, чтобы говорить о зависимости летописного рассказа от чешского источника, тем более, что чешская гомилия дошла до нас на латинском, а не на славянском, языке.

180

По сведениям Иоанна Скилицы, был созван даже собор епископов, который признал, будто запрет на вступление в брак восприемников от купели не носит обязательного характера.

181

Если только в число сумм, выданных «ее» (то есть Ольги) «женщинам», не попали по ошибке суммы, выданные «ее» родичам-мужчинам, что, на мой взгляд, не исключено.

182

Оригинальное объяснение различиям в суммах даров после первого и второго приемов Ольги было предложено Д.В. Айналовым (О дарах русским князьям и послам в Византии // Известия Отделения русского языка и словесности Имп. Академии наук. 1908. Т. 13. Кн. 2. С. 296—299; см. также: он же. Княгиня Ольга в Царьграде // Труды XII Археологического съезда в Харькове. 1902. М., 1905. Т. 3). Исследователь видел в этих выплатах не дары императора, а так называемое «слебное», т. е. посольское содержание, которое определялось количеством дней, проведенных послами в византийской столице. Вторые дары, по мнению Айналова, были меньше именно потому, что послы провели меньше времени в ожидании второго приема, чем в ожидании первого. Эту гипотезу приняли и последующие исследователи, в частности В.Т. Пашуто (Внешняя политика Древней Руси. С. 67) и А.Н. Сахаров (Дипломатия княгини Ольги. С. 41—42, 45), которые на основании сравнения полученных сумм рассчитывают время, проведенное Ольгой в ожидании первого приема, — более двух месяцев (правильнее было бы даже: более трех месяцев). Однако современные византинисты решительно отвергают гипотезу Д.В. Айналова (см., напр.: Оболенский Д. К вопросу о путешествии… С. 43—44; Литаврин Г.Г. Византия, Болгария, Древняя Русь… С. 201— 202). Достаточно сказать, что как раз послы руссов получили оба раза одну и ту же сумму, да и выплаты арабским послам, упомянутые в тех же выражениях в трактате «О церемониях», в обоих случаях также были одинаковыми.