Удача – это женщина - Элизабет Адлер

— Ну как, похожа я на первую леди всех отелей и гостиниц?

— Ты выглядишь прекрасно, — уверила ее Фрэнси, да это и в самом деле было так. Каштановые волосы Энни, падая крупными локонами на плечи, блестели, и их блеск соперничал с сиянием карих глаз хозяйки. Золотистые кружева платья прекрасно гармонировали с нежным цветом ее лица, а большой прямоугольный вырез на груди подчеркивал соблазнительный бюст. Шею Энни украшало ожерелье из пяти ниток небольших, но чистой воды изумрудов, а в ушах сверкали изумрудные серьги подстать ожерелью. На указательный палец Энни надела кольцо с крупным золотистым топазом.

— Я не собираюсь соревноваться с великосветскими дамами в количестве и качестве бриллиантов. Как ни крути, а я всего лишь обслуга, ведь правда? — И Энни весело рассмеялась, вспомнив, вероятно, каких денег стоило обслуживание в ее отеле.

Но уж за эти деньги постояльцы и гости получали все только самое лучшее. Вот и сегодняшний прием не должен был явиться исключением. В серебряных ведерках охлаждались бутылки со знаменитым «Редедором» — этот сорт шампанского в свое время предпочитал всем прочим российский император; в хрустальных вазочках переливались жемчужным блеском лучшая зернистая черная икра, привезенная из Ирана, отборный лосось из горных рек Шотландии был приготовлен по рецепту, который знала одна только Энни, а на больших блюдах громоздились только что отваренные со специями гигантские розовые омары.

— Даже в Белом доме нас не обслужили бы лучше, дорогая мисс Эйсгарт, — торжественно провозгласил президент, чрезвычайно довольный приемом. Гостиная Энни в тот вечер могла похвастаться множеством блестящих женщин, но хозяйка неизменно оказывалась в центре внимания. Энни успевала повсюду, ее йоркширский акцент и щедрый грудной смех слышался то из одного, то из другого угла гостиной. Вечер, как всегда, удался на славу.

Фрэнси стояла у самых дверей, нервно зажав в руке бокал с шампанским, и вежливо улыбалась, когда Энни представляла ее входящим. В глубине души она уже сожалела, что согласилась прийти, до этого ей не приходилось бывать в таком избранном обществе, и она чувствовала себя словно выброшенная на берег рыба.

Марианна Вингейт сразу обратила на нее внимание, отметила, что они не знакомы, и тут же отправилась на поиски более ценной дичи. Но глаза Бака задержались на Фрэнси чуть дольше, чем того требовало простое приличие. Он подумал, что эта молодая женщина чрезвычайно красива, но выглядит странным образом обособленно и скованно себя ведет. Казалось, она воздвигла между собой и прочими гостями невидимую преграду, на которой начертано: «Держитесь от меня подальше, уважаемые господа». Ее воздушное шифоновое серое платье, изящное, но неброское, подчеркивало желание дамы остаться по возможности незамеченной, и в то же время скромная нитка первоклассного жемчуга, украшавшая ее шею, по молниеносному подсчету Бака, стоила целого состояния. Он направился к незнакомке и шутливым тоном произнес:

— Похоже на то, мадам, что вы только и ждете момента, чтобы улизнуть. Неужели вечер так уж плох?

Она озадаченно посмотрела на него:

— Нет, что вы. Наоборот, по-моему, все хорошо. Он слегка наклонил голову и представился:

— Меня зовут Бак Вингейт.

Она протянула руку. Ее прикосновение было столь мимолетным и легким, что он его едва ощутил.

— Франческа Хэррисон.

Настала очередь Бака прийти в изумление — да и было от чего.

— Я хорошо знаю вашего брата, — воскликнул он.

Фрэнси замерла, ее взгляд мгновенно сделался отстраненным, а губы сами собой сложились в тонкую горькую щель. Она промолчала.

— Мой отец был адвокатом вашего, — продолжал Бак, видя, однако, по ее реакции, что каждое сказанное им слово, отдаляет их друг от друга. — Я хотел только сказать, что это единственная причина нашего знакомства с Гарри. Просто моя фирма ведет дела Хэррисонов.

— Я вас понимаю, — ответила наконец Фрэнси ледяным тоном и кивнула в подтверждение своих слов.

— Мисс Хэррисон, — произнес Бак, удивляясь про себя, отчего он так старается загладить инцидент с этой странной женщиной, — ни ее брат, ни она, собственно, ничего для него не значили. — Дело в том, что я не выбирал вашего брата в качестве клиента, я его, так сказать, унаследовал от отца. Знаете ли, грехи наших родителей…

Он улыбнулся ей, стараясь вызвать ответную улыбку, и добился того, чего хотел. Она тоже вежливо улыбнулась и сказала:

— Не стоит извиняться, мистер Вингейт. В конце концов, не повезло вам, а не мне.

Бак кивнул и постарался переменить тему разговора, но, как профессиональный юрист, попытался тут же мысленно собрать воедино всю информацию, какая была ему известна о Франческе Хэррисон. Кажется, ее имя обычно связывали с любовником-китайцем и солидной корпорацией, которой они владели на паях? И еще. Несомненно, что именно сын Франчески Хэррисон погиб во время печально известного пожара в порту. Он решил, что у его новой знакомой отнюдь не безупречное прошлое, хотя ее внешность никоим образом не могла служить тому подтверждением.

— Что заставило вас прийти на вечер, который целиком посвящен политике, мисс Хэррисон? — спросил он.

— Энни Эйсгарт — моя старинная подруга. Ей захотелось познакомить меня со своими гостями.

— Что ж, это в ее стиле. Кто-то должен всегда хвалить ее знаменитые йоркширские пудинги.

Фрэнси засмеялась:

— Ее пудинги не нуждаются в моих похвалах. Они, без сомнения, самые вкусные по эту сторону Атлантики. Нет, с Энни нас связывает нечто более возвышенное.

— Я не сомневаюсь. Дело в том, что я знаю вашу подругу уже более десяти лет. Тем более удивительно, что мы не встречались с вами раньше.

— А вы не догадывались почему? — Фрэнси с лукавым удивлением вскинула на него глаза. — Ведь я одна из самых загадочных женщин в Сан-Франциско. Дочь известнейшего гражданина этого города, живущая во грехе со своим любовником-китайцем в доме на Ноб-Хилле, как раз напротив обожаемого всеми моего младшего брата. Обо мне, мистер Вингейт, судачат только за моей спиной, со мной же лично порядочные люди не разговаривают.

— Как дела, Бак? — К сенатору неслышно приблизилась Марианна и взяла его под руку. Тот быстро повернулся к жене.

— Познакомься, Марианна, — это мисс Хэррисон. Марианна кивнула.

— Неужели? — произнесла она холодно, не подавая руки. — Как поживаете, мисс Хэррисон? — Затем, не дожидаясь ответа, сказала, обращаясь к мужу: — Бак, думаю, нам пора уходить, а то мы можем опоздать на бал. — И Марианна Вингейт проследовала к выходу, не удостоив Фрэнси даже прощальным взглядом.