Кастелян (СИ) - Calmius

— Тогда действительно, торопиться с выводами рано.

Пожалуй, Филч прав: встреч как-то маловато. И эпитет «недогадливый» ну никак не хочет стыковаться с её словами о Ровене. Наверное, не стоит дожидаться праздничных поводов и…

От приятных воспоминаний меня отвлёк свет в одном из пустующих классов. Я уже поднялся на нужный этаж и следовал по коридору, ведущему ко входу с Полной Консьержкой. Необычное, мерцающее голубовато-белое сияние, выбивающееся из-под неплотно прикрытой двери — будто кто-то смотрит в комнате чёрно-белый телевизор. Я бы прошёл мимо — мало ли кому из преподавателей или старшекурсников нужно что-то сделать в одиночестве — но этот свет и именно из-за этой двери я наблюдаю уже не первый вечер. Собственно, этот феномен поселился здесь с самого начала каникул, и я вижу его всякий раз, когда прохожу мимо пешком.

Пожалуй, стоит всё же заглянуть и убедиться, что в комнате всё в порядке. Я приоткрыл дверь.

Пустой заброшенный класс. Мебель вынесена — оставлены лишь две сломанные парты да несколько стульев. И ещё странный предмет: то ли ростовое зеркало на подставке, то ли средневековая раскладная ширма — подробнее не разглядеть, потому что контровый свет непонятной природы выбивается как раз из-за этого предмета.

Я вошёл в класс и приблизился к непонятному объекту. Зеркало. Старое, пыльное, в позолоченной резной раме. На верхней кромке поблёскивает какая-то надпись. Равнодушно скользнув взглядом по поверхности, я было хотел заглянуть за него, но замер: надпись была на Син-Талише.

Av-Siilaneh kan…

Дёрнулась Мира. Виски пронзило болью. Идиот! Нельзя читать «внезапно очень важные надписи» на непонятных предметах, не защитившись. Сам же сдавал этот зачёт при регистрации на анимага…

Я попытался отвести глаза, но у меня ничего не получилось. Зрачки медленно, но неумолимо тянуло к центру зеркального полотна. Я напряг волю и попытался подключить к процессу ноги и руки. Ещё раз дёрнулась Мира. Наверное, она что-то перестроила в своей сети, потому что мне удалось отвоевать половину пути назад.

Видимая глазами картинка судорожно дёрнулась, на мгновение стала пёстрой, а потом я поймал капитальный глюк: в зеркале появился Дамблдор в детской фланелевой пижаме, умилённо перебирающий стопку разноцветных шерстяных носков.

Ещё раз перекосило зрение, после чего меня больно уколола жемчужина под правым ухом. И, почти без паузы, укол последовал от обеих жемчужин сразу. *Так* глубоко меня в Хогвартсе ещё не пробивали.

Жемчужины прижались к ушным раковинам, сигнализируя «уход на перезагрузку»: после пробоя ложного разума в одной из жемчужин, второй требуется время на приведение системы в порядок. Защитный артефакт в этот момент бесполезен. То, что меня атаковало, сейчас озадаченно просматривает полученное из сознания-обманки. Через несколько мгновений оно разберётся в увиденном, отбросит подделку и вернётся к почти вскрытой башке одного любопытного идиота.

Меня охватила холодная ярость. Да что ты себе возомнил, кусок протухшего корма для короедов? Зачерпнув любовно приготовленную для директора картинку из Хаоса, я дождался начала новой атаки и от души харкнул детализированным зрелищем навстречу. Жри, не обляпайся!

Зазеркалье взбесилось и пошло хаотичной рябью. Рама дёрнулась и попыталась отодвинуться, но я упорно удерживал разрывающий рассудок образ перед глазами. Что-то беззвучно сверкнуло, и полированная поверхность стала чёрной. Совсем. Таинственный свет за рамой тоже погас.

Я обессиленно упал на четвереньки. Самому бы теперь переварить свою же собственную стряпню. Оттаяли жемчужины. Шевельнулась Мира, выстраивающая новую защитную сеть. Одно утешает: она получает боевой опыт и реально совершенствуется в таких схватках.

Преодолевая дрожь в коленках, со второй попытки я поднялся на ноги. Меня подташнивало. Еженедельные «пробежки» в Хаос тренируют рассудок, но одно дело, когда тебе это показывают извне, и другое — самому транслировать «из себя». Устрою себе длинные выходные в Саргасе. Завтра Новый год, можно поспать подольше.

Я присел на старый стул, собираясь с мыслями. Уйти бы в Замок прямо отсюда, но какое-то неясное чувство останавливает меня от этого шага. Я с подозрением посмотрел на коварный кусок интерьера. Казавшаяся идеальной, амальгама теперь выглядела выветренной, частично отслоившейся и потускневшей. Зазеркалье оставалось чёрным и мёртвым. Что там было написано? «Я показываю не…». Я осторожно покосился на верхнюю кромку. Теперь там была обычная надпись по-английски, вырезанная идущими в обратном порядке буквами: «Я показываю не твоё лицо, но твоё самое сокровенное желание».

Я вздохнул. Надо же было вляпаться в такую ловушку. Китаец там увидел бы иероглифы, русский — кириллицу. Не думаю, что я латентный мазохист и скрытно желаю побольше подобных спаррингов. Скорее, если судить по силе атаки, эта дрянь во время показа «самого сокровенного» что-то делает с разумом доверчивого растяпы. Кто, интересно, оставил настолько опасную вещь в двух поворотах от гостиной Гриффиндора? Неужто запретный коридор решили переместить поближе к нерадивым зрителям?

— А я думаю, кто же это здесь ходит? — добродушно раздалось сзади.

Голос не был неожиданным: приближающиеся шаги я услышал секунд за десять до того.

— Добрый вечер, господин директор, — я спокойно повернулся к стоящему в дверях Дамблдору. Аура есть, это не боггарт. — Вот, набрёл на необычное зеркало в пустом классе.

Можно ли вменить мне в вину порчу ценного артефакта? Если это вообще свяжут со мной, то… Извините, но если вещь настолько ценная, почему стояла незапертой и напала первой? Я её даже пальцем не тронул, между прочим. Ведём себя естественно: зашёл, а тут какая-то чёрная рама стоит. Что вы говорите? А как должно было быть?

Дамблдор улыбнулся.

— И ты, как и многие сотни людей до тебя, обнаружил источник наслаждения, скрытый в зеркале Еиналеж.

Директор подошёл ближе и присел на соседний стул. Выдвигать претензии он почему-то не спешил. При чём тут наслаждение?

— Это его название? — переспросил я, пытаясь потянуть время.

— Можно сказать и так, — директор окинул взглядом почерневшую амальгаму, после чего посмотрел на верхнюю часть рамы. — Я надеюсь, ты уже понял, что показывает это зеркало?

Мне кажется, или он и вправду не замечает, что зеркало больше ничего не показывает?

— Судя по той надписи сверху — что-то вроде сокровенного желания.

Я с трудом не ляпнул «лживой надписи». У меня крепнет ощущение, что артефакт не сломался. Просто почему-то не работает именно для меня.

— Простая загадка, правда? — печально усмехнулся Дамблдор. — Каждый видит здесь то, чего ему не хватает. Кто-то — успехи в учёбе, кто-то — победы в квиддиче. Одни рассмотрят за стеклом желаемое будущее, другие — недостижимое прошлое.

— Наверное, это здорово — побывать рядом с собственной мечтой хотя бы так, заглядывая в окошко, — ответил я нейтрально. Без сомнения, директор что-то видит на «пустом экране», в отличие от меня.

— Главное — не приходить к этому окошку слишком часто, иначе можно остаться у стекла навсегда, — негромко заметил Дамблдор. — Оно не даёт нам ни знаний, ни истины, ни цели. Только то, что ты хочешь увидеть. Многие люди сломали себе жизнь, стоя перед зеркалом и будучи не в силах оторваться от несбыточных грёз. Другие сходили с ума, полагая, что видят своё будущее, которое неизбежно наступит, нужно лишь его дождаться.

Он вздохнул и посмотрел на меня внимательно.

— Судя по твоему виду, ты воспринимаешь увиденное правильно, — удовлетворённо кивнул директор и повернулся к зеркалу. — Не расскажешь старику, что там показывают? Неужели только твоё собственное отражение, как и положено самому счастливому человеку на Земле?

Всё ещё хуже, доктор, подумал я, глядя на чёрную поверхность. И внезапно вспомнил сон, увиденный в ночь перед Рождеством — как раз после того, как дал моей защитнице имя.