Похоть - Шарлотта Физерстоун

В самом деле, так и было.

— Проводи его сюда, Солсбери.

Высокий, представительный темный мужчина-фея неторопливо прошествовал в кабинет герцога. Глаза Риниона отливали потрясающим оттенком синего, а его длинные темно-каштановые волосы спадали свободными волнами вниз, на впечатляюще широкие плечи. Новый незваный гость с самодовольной улыбкой оглядел комнату:

— Как изысканно вы все устроили в своем кабинете, Леннокс. Он стал гораздо более удобным, чем в последний раз, когда я здесь был. Как же я рад видеть, что вы наслаждаетесь моим маленьким подарком!

Герцог не мог произнести ни слова. Боже всемогущий, его обычно расчетливый разум теперь был пустым, ни одной мысли о спасении так и не зародилось. Что, если этот темный мужчина-фея уже обнаружил обман?

— Вы помните ту ночь, когда мы заключили нашу сделку? Невиданное богатство в обмен на руку самой старшей вашей дочери.

Леннокс с усилием глотнул и произнес, еле ворочая языком:

— Да. Помню.

Три года назад негодяй возник в саду за домом, появившись, будто восставший из пелены тумана сказочный маг. Дочери герцога обедали на свежем воздухе, под деревом, и это чудовище не могло оторвать взгляд от Мэри. Так любимой отцом Мэри!

Помнится, тогда девочки как раз приблизились к тому нежному возрасту, когда нет ничего важнее выходов в свет и балов. Дочери давно уже миновали годы, в которые большинство молодых леди дебютирует в высшем обществе, но в ту пору у Леннокса не было денег, чтобы обеспечить им достойный сезон в свете. Видит бог, он отчаянно хотел этого, но по уши погряз в долгах. И выводить в свет всех четырех было Ленноксу не по карману, он просто не мог себе этого позволить.

Презренный мужчина-фея знал его слабое место. Дочери. И деньги.

— Наступает Белтейн, Леннокс. Вашей дочери сейчас двадцать три. Я хочу свою невесту.

— Да-да, конечно, — пробормотал герцог, пытаясь выбросить из головы воспоминания о памятной встрече, а заодно и тот факт, что, несмотря на всю свою отцовскую любовь, он отдал одну из обожаемых дочерей за звонкую монету. Разумеется, Леннокс тогда и не догадывался, кем был Ринион. Считал его одним из этих добрых, великодушных фей, не относящихся к Неблагому Двору. Герцог никогда не пошел бы на эту сделку, если бы знал, что ублюдок относился к темным силам.

— Сегодня вечером. В конце Великой Охоты. Именно тогда я заявлю свои права на нее. Она должна надеть это. — Ринион махнул рукой в направлении стоявшего под окном небольшого дивана. Магическим образом там тут же появилось тонкое платье, сшитое из белого сказочного шелка и отделанное серебром. Поверх наряда лежала сверкавшая на солнечном свете маска из серебра и хрусталя. — Удостоверьтесь, что она готова стать моей невестой.

Леннокс поймал себя на том, что кивает, как болван. К счастью, этот гость, высокомерный ублюдок, не заметил нервного состояния хозяина дома и поспешил покинуть комнату.

— В полночь, Леннокс, — напомнил темный мужчина-фея перед уходом, — иначе я буду вынужден лично забрать у вас то, что мне причитается.

Когда дверь кабинета закрылась, Леннокс в отчаянии уронил голову себе на руки. Боже, в какую серьезную переделку он попал! Но сейчас ничего уже нельзя было изменить. Он схитрил в соглашении с темным мужчиной-феей, и как только негодяй узнает правду об их сделке, герцога ждет суровое наказание за обман.

Разум Леннокса, еще мгновение назад казавшийся пустым и оцепенелым, вдруг начал подсчитывать и оценивать. Герцог думал о выходе из постигшей его катастрофы и знал, что эта идея может сработать, — по крайней мере, на время, которое потребуется ему, чтобы перевезти семью в столицу.

— Солсбери! — рявкнул Леннокс, с треском задвинув ящик стола. — Мы отправляемся в Лондон.

— В Лондон, ваша светлость?

— Да. Через полчаса. Сообщите горничным моих дочерей, что девочки должны быть готовы. И возьмите вот это. — Герцог сунул свернутое письмо в обтянутые белыми перчатками руки дворецкого. — Пусть лакей отнесет это вместе с одеждой, разложенной на диване, деревенской швее.

«Мне останется уповать лишь на Божью милость, — подумал Леннокс, уставившись в окно невидящим взором, — если мы с девочками не успеем сбежать раньше, чем темный мужчина-фея обнаружит обман».

— Не знаю, почему папе вздумалось уезжать из Гластонбери в такой спешке, — проворчала Пру, и ее губы с отвращением поджались.

— Это просто неприлично! Люди будут судачить. И бедная мама, — Пру вздохнула, — она просто вне себя от злости!

— Хм, папа и в самом деле вел себя так, словно сам дьявол гнался за ним по пятам, не так ли? — отозвалась Мэри, оглядывая переполненный бальный зал и наблюдая за скрытыми под масками танцующими, которые скользили в менуэте. — Но мама — всепрощающая душа, и она, без сомнения, уже забыла обо всем. Вы только посмотрите…

Мэри кивнула в направлении угла, где мать о чем-то деловито беседовала с подругами:

— Она выглядит вполне счастливой, не находите?

— Я так волновалась, что кучер загонит лошадей до смерти! — воскликнула Мерси. — Не думаю, что мы когда-либо добирались до Лондона так быстро.

— Все это кажется весьма бестактным, — снова укорила Пру. — Бедный Роберт и его жена застыли в изумлении, когда обнаружили всю семью у себя на пороге, причем всего за несколько часов до своего бала! Это создало такую суматоху, просто перевернуло весь дом вверх тормашками!

— Роберт ничего не имел против, — тихо возразила Мерси. — Он любит свою семью и был очень рад узреть нас на пороге, хотя и изрядно взъерошенных после нашего поспешного отъезда.

Прислушиваясь одним ухом к разговору, Честити ловила обрывки фраз болтавших сестер. Они вчетвером разместились у стола с большой чашей для пунша и шампанским.

Честити заметила, как Мэри улыбается скрывающемуся под маской незнакомцу, который привлек ее внимание. Еле заметный розовый румянец окрасил и без того прелестные щечки Мэри.

Недоумевая, Честити спрашивала себя, что же вызвало такую реакцию у ее сестры. Незнакомец, безусловно, был привлекателен, но ничего особенного Честити в нем не находила. Ничего, что заставило бы ее собственные щеки зардеться.

— Как ты думаешь? — зашептала ей Мэри. — Он очарователен, не так ли?

Еле заметно пожав плечами, Честити принялась внимательно рассматривать мужчину, который постепенно продвигался в их направлении.

— Что тут можно сказать? Его лицо скрыто под маской. В сущности, — сказала она, окинув взором роскошную обстановку бального зала, — здесь все прячутся под масками.

— Да, — с придыханием подхватила Мэри. — Это делает бал еще более увлекательным, не так ли? Неужели ты не можешь почувствовать это, Честити? Ощутить приятное волнение, заставляющее кровь закипать, когда ты встречаешься взглядом с мужчиной?