Скифы - Юрий Никитин

Гаврилов и Раб Божий, непримиримые противники, вышли бок о бок. Пожалуй, они единственные, кто не раздевал взглядами Яну и не проделывал с нею всякое и разное. Удивительно мирно, что последний раз случилось полгода тому, они рассуждали сейчас, сблизив головы. Гаврилов загибал пальцы, Раб Божий следил внимательно, чтобы пропащий язычник не загнул лишний.

Философствуем, мелькнуло в черепе Крылова. Нас даже готовы послушать, как слушают рассказчиков анекдотов. Но только как рассказчиков, а не философов! Но как философов – никогда. Зато всегда жадно ловили каждое слово юродивых, сумасшедших, кликуш, политиков… И шли за ними, сокрушая несокрушимые империи, строя Царство Божье на земле, а философы… что философы? Они обращаются к менее важному – к рассудку.

Корчмовцы нестройной толпой медленно двинулись от кафе. Тоже элои, мелькнула насмешливая мысль. Наполовину элои… Утром проснутся морлоками, побегут на службу, будут жить привычными алгоритмиками, будут «как все», как принято, комильфо, но вечером начнется медленное преображение… Не сразу, ибо и после службы масса морлочьих дел: заскочить в булочную, отнести белье в прачечную, забрать туфли из починки, переустановить розетку, но все же перетекание в элоистость свершается, и вот уже перестраивают судьбы всего человечества…

Громкий бухающий голос Тора разносился над затихшей улицей, словно близкая канонада. С ним шел Klm, все еще респектабельный, хоть и с раскрасневшейся от выпитого рожей.

– Крылов круто завернул, – гремел Тор. – Клево! Прямо улетная идея. Самое то для сейчасья, когда нам не удалось построить на земле царство добра и cправедли– вости…

Klm спросил насмешливо:

– Нам?

– Нам, – отрезал Тор. – Нам, а не только старичью, что еще выползает на площадь с портретами Сталина! Повторяю для слабо слышащих офицеров… как только таких берут в кадры?.. когда нам не удалось построить коммунизм, тут же из всех подворотен выползла эта погань! Которая, пока мы строили, надрывая жилы, только жрала и трахалась. Теперь они выкапывают все нелепое и неверное, что стряхивалось… тьфу, стрясывалось… стрясовывалось в процессе строительства коммунизма, и злорадно размахивают этим вот над головами: ага, натворили! А вот мы, хорошие, такого не делали. Никуда не шли. Никуда не стремились, жилы не рвали, просто ели, спали, отрывались, балдели, смотрели сериалы, добились свободы совокупления… вон уже и на улицах!..

– На улицах пока еще нет, – сказал Владимир-2 с сожалением.

– Будут!

– Скорее бы…

– Ах ты ж гад! Из-за тебя порода людская испохабилась вся.

Владимир-2 отступил к стене:

– Эй-эй, потише. Не вся же? Ты вон какой буйный. Прямо буй-тур. Да и я еще орел что надо. Нас двоих хватит, чтобы дать здоровое потомство. А если ты не согласен, то можешь мне подтаскивать…

Тор плюнул ему под ноги.

Глава 6

Алексей попеременно подходил то к одному, то к другому, что-то говорил горячо, жарко, Яну от него оттеснили и окружили Владимир-2, Бабай-ага, Яшка – записные бабники.

Когда Алексей обернулся к нему, Крылов спросил шепотом:

– Где ты оторвал такую богиню?

Тот чему-то хохотнул, ответил шепотом:

– Богиню?.. Ха-ха… Не поверишь, откуда она!

Крылов ответил шепотом:

– Поверю, даже если скажешь, что она с Марса.

– Не поверишь!.. – повторил Алексей. – Иду по улице, вижу, как она идет… Все, понятно, на нее оглядываются. А жара, все полуголые. Возле киосков с мороженым – очереди. Догоняю ее, говорю: не хотите ли мороженого? И, пока она не успела цыкнуть на нахала, объясняю торопливо: мол, для себя поленюсь стоять в очереди, а для нее готов на самом солнцепеке!.. Вижу, улыбнулась чуть, отвечает вежливо, что не любит фруктового… Оказывается, и это успела рассмотреть. Я воспрянул духом, раз в морду сразу не бьет, говорю, что знаю, где мороженое есть на все вкусы… Сам чуть не упал, когда она вдруг согласилась! Вот так мы и забрели сюда. Это уже здесь я выяснил, что она только вчера приехала в Москву из какого-то там Кунгура. Это не то Сибирь, не то Тмутаракань. Да не просто Сибирь, а самый что ни есть медвежий угол! Где и телевизора-то все еще не видали! А кинопередвижку туда привозят раз в месяц, как при дедушке Ленине! Ну, мне сразу все понятно стало… И что неизбалованная провинциалочка, и почему нос не дерет, и что в Москве ей все в диковинку… Тут я за нее обеими руками и ухватился.

Крылов покосился на Яну. Она дружелюбно и светло разговаривала с Черным Принцем, у того жилы на шее вздулись как корабельные канаты от усилий удержать взгляд на уровне ее лица, не дать сползти на грудь. На любом конкурсе «Big breast» или «Finest breast» она бы взяла первый приз, потому что ее грудь и очень крупная, и безукоризненна, и в довершение всего с бьющим в глаза неимоверно широким кружком альвеол, чистым и пурпурным, словно свет утренней зари.

– Черт, – вырвалось у него, – пропадет же!.. Это же Москва!

Даже то, что она преспокойно обнажилась до пояса, ни о чем не говорило, ибо в деревнях дети преспокойно водят коз на случку к козлу и следят, чтобы все прошло как надо, видят, как петушок топчет курочек, а дворовый пес старательно трахает все, что движется. Деревенская девушка, которая спокойно может сбросить одежду в компании мужчин, потому что так делают другие девушки, в отличие от них может оставаться чистым и трепетным зайчиком.

Долго стояли на тротуаре плотной толпой, галдели, доказывали, орали, спорили. Как всегда, расходиться не хотелось, хоть уже за полночь, дважды мимо на сниженной скорости проезжала патрульная машина, но никто не бросался бежать проходными дворами, и блюстители порядка, облегченно вздохнув, проезжали мимо.

Редкие прохожие, завидев группу молодых парней издали, поспешно переходили на другую сторону улицы. Раб Божий поглядывал все тревожнее, возопил:

– Братия!.. Они ж тоже люди!.. Все созданы Богом! Пойдемте вон в сквер, там лавочки, там никого пужать не будем…

– Ура! – завопил Яшка. Он приехал из Питера специально на встречу, утром обратно. – Пообщаемся! У меня в сумке запас, кому?

Баночки пива расхватали раньше, чем договорил, шумной толпой двинулись в сквер наискось через дорогу. Издали блеснули фары, машина неслась с большой скоростью, но толпа есть толпа, да еще надравшись пива, да еще уже почти скифы, никто не бросился бежать, машина резко сбросила скорость, круто взяла влево, пронзительно скрипнули тормоза, проскрежетало железо по высоким бетонным плитам бровки.

Оглянулся только Крылов, он все старался замечать и делать выводы. Машина поползла, дребезжа какой-то полуоборванной деталью, потом с натугой набрала скорость и скрылась в ночи и отблесках желтых фонарей.