Комендантская дочка. Книга 2 (СИ) - Елизарьева Дина

Глава 9

Варьяна

Сегодня к вечеру должен был показаться Бартон. Накануне с извинениями подъехал генерал Кайден д’Эйри и предложил нацепить на Ресса ошейник. Мол, большой город, люди будут бояться.

Я тоже понимала необходимость обезопасить не столько людей от ульса, сколько его самого от паникующих. Как бы ещё мальчишки швырять камнями не стали!

- А давайте мы поступим следующим образом, - предложил д’Эйри, - у вас ведь пока нет программы действий?

У меня только смутные ориентиры были, почему-то я думала, что у главного безопасника планов на мою персону полно и все они расписаны поминутно.

- В столице, почти у самого въезда, у меня есть дом с небольшим обособленным садом. Там и можно на время оставить ульса. В саду редко кто бывает, им занимается моя жена, а её я предупрежу. Вряд ли он станет скакать по грядкам и жевать ромашки. Верно, приятель? -генерал дружески подмигнул Рессу.

- Спасибо, - обрадовалась я, - это действительно отличный вариант, а чтобы обезопасить грядки, я его привяжу где-нибудь в тени, всё равно большую часть дня он любит дремать.

- Обсуждаете приезд в Бартон?

Я невольно улыбнулась. А вот и командор!

За время пути у меня создалось впечатление, что он очень пристально следит за мной и Дэйсом, хотя напрямую этого наблюдения засечь не удавалось. Однако как только случалось что-то не совсем обычное, начальник тут же оказывался рядом. Похоже, любопытства Ярт-Проказник отсыпал советнику свыше положенного.

Был такой миф, что давным-давно, когда только появились люди, все боги вложили в них свойства характера и склонности совершенно в равной мере, разве что женщины от мужчин отличались долей участия Олиры-Матери да Девы-Луны. И жили тогда люди равное количество лет, и умирали все одинаково.

Только Ярт отказался участвовать в этой затее, занимался другими проектами, а когда закончил свои божественные дела, то отправился путешествовать по миру. Шёл он, и казались ему прекрасными горы, сменяющие широкие долины, великолепными - ручьи, стекающие в реки, радостными - грозы и солнечное безветрие, забавными - хищные звери в темноте лесов и безобидные рыбёшки, отблескивающие зеркальной чешуёй в прозрачной воде. Вот только люди показались ему скучными.

Жившие с предначертанной судьбой, люди и сами себе были не в радость: в меру умелы, смелы и здоровы, не печальны и не веселы. Они проводили тусклую жизнь без особых желаний, занимаясь ремесленничеством, но не пробуя подняться до искусства. Растили детей с тем же отношением, как выполняли деловые проекты, ведь судьба этих детей была заранее известна и должна была в точной копии повторить родительскую, дедовскую, прадедовскую. Сходились друг с другом без радости, но и без сомнений, ведь абсолютно все были взаимозаменяемы в этом универсальном существовании.

Возмутился тогда Ярт, взбаламутил тонкие тела мира, перемешал все меры и времена, а более того, плеснул в эту смесь доли стылого северного холода и щедрого южного тепла, зловонной грязи болот и аромата цветущих лугов. И получились у него новые люди. Они не знали ни сроков своей жизни, ни предназначения. Одни были талантливы, другие -смелее прочих, третьих выдавала общительность, а иных - жадность. Но самое важное, что теперь человек сам владел своей долей отпущенного и по желанию мог наращивать в себе другие качества, зародыши которых имелись в каждом.

Так, в каждом были зёрна любви и равнодушия, доли красоты и уродства, великодушия и мстительности, честности и лжи. Всё перепуталось и, например, слабость по мере роста человека то убывала, то вновь приумножалась, а мудрость стало возможным вырастить из заложенных крох.

Кстати, и прозвище Проказника Ярт получил именно за своё самоуправство, возмутившее остальных богов, привыкших к тихому и размеренному течению людской жизни.

Бывало, что какое-то качество проглядывало в человеке сильнее всего. Про таких людей говорили, что Ярт-Проказник отсыпал им с лихвой.

Вот и в командоре его любопытство, отточенное и ставшее профессиональным качеством, так и проглядывало. Впрочем, он и не стеснялся его обнаруживать. Трай д’Илмас будто всем своим видом говорил: «Да, мне положено всё знать».

Казалось совершенно естественным, что этому человеку действительно можно всё рассказать, потому что информацию командор не использовал как предлог к осуждению человека, а будто бы вносил в огромный каталог наблюдений за природой человеческих судеб и характеров.

- Отличная идея, - одобрил мой начальник предложение генерала, - лери Ваюта никогда не отказывала в чашечке своего фирменного чая на семи травах. Да, кстати, ваше превосходительство, лери Варьяне и переночевать-то, по сути, негде. Бывший адъютант коменданта сможет провести ночь в любой гостинице, а вот девушку с ульсом вряд ли пустят. Я сам по ряду причин позаботиться не смогу.

- Ничего страшного, я собиралась попроситься в Бартонский пансион на пару ночей, -торопливо вмешалась я в разговор, чувствуя себя крайне неловко.

Вряд ли жена генерала, какой бы доброй она ни была, захочет видеть в доме чужого человека, да ещё и с ульсом. Этих животных бартонцы только в зверопарках видели - и то северный лесной подвид, который куда мельче. А вот наставницы пансиона, пожалуй, даже обрадуются такому случаю - познакомить воспитанниц с диким, хотя и приручённым зверем. Перед новым набором девочек всегда были пустующие комнаты, а расходы на столовую и содержание ульса я теперь могу оплатить.

- Давайте поступим так, - подытожил генерал, - сегодня положимся на гостеприимство Ваюты, а завтра я сопровожу лери Варьяну до пансиона. Если там примут - отлично, нет -будем рассматривать другие варианты.

- Спасибо, ваше превосходительство, - улыбнулась я, представляя лицо своей бывшей кураторши, когда я заявлюсь в таком сопровождении.

Улыбка тут же завяла, как только я подумала о расспросах преподавательниц и младших воспитанниц о моём муже. Но ладно, пережила я осаду, справлюсь и с чужим любопытством.

В Бартоне гвардейцы были отпущены командором вместе с авархом, которому предстояла ночь в гостеприимных объятиях службы безопасности. Наранбаатар оглянулся, я успела кивнуть, мол, не переживай, я помню, постараюсь навестить.

Мы неторопливо ехали по бартонским улицам. Мне хотелось бы идти, потому что Ресс явно чувствовал себя неуютно. Вечером было многолюдно, проезжали кареты и повозки с огромными колёсами, незнакомые запахи тревожили чуткий нос ульса, а городской неутихающий гул заставлял прижимать уши. Ресс, даже невзирая на поводок, жался поближе к нашей компании, которая была знакома и пахла понятно.

К воротам генеральского дома мы подъехали уже в сумерках. Дом мне понравился: двухэтажный, окрашенный в тёплый персиковый цвет, с вьюнками, тянущимися к окнам второго этажа, - он, казалось, обещал уют и отдых.

Двор, вопреки обыкновению, был не замощён, а покрыт ковром низенькой пушистой травы. Конюшни не наблюдалось, однако недалеко от ворот была устроена коновязь: два столба, соединённые перекладиной с кольцами, а над ними крыша домиком. Видимо, конные гости

здесь не редкость. Генерал и советник сразу направились туда, перешучиваясь о гостевых лошадиных апартаментах. Ну, и мы следом подъехали.

Краем глаза заметила, что двери дома распахнулись, и с крыльца сбежала светловолосая женщина, кинувшаяся обнимать генерала. Командор уже что-то шутил про долгую дорогу без настоящего чая, так что и нам надо было поторопиться, чтобы представиться хозяйке.

Дэйс помог мне спешиться и привязать поводья. Я перехватила удобнее поводок Ресса и повернулась, чтобы тоже приветствовать хозяйку. Перевела взгляд...

Мама...

В горле перехватило, я медленно выдохнула воздух, стараясь не закашлять. Ярт-Проказник, спасибо-спасибо-спасибо, что привёл меня сюда! Хвостиком мелькнуло воспоминание, как в маленькой комнатке с замазанными глиной стенами и низеньким потолком эта молодая женщина чинит мальчишечьи штаны у окошечка, ловя последние лучи заходящего солнца. Она была моей мамой.