Звуки родного двора - Маргарита Минасовна Закарьян

– Господа! Вы ехать собираетесь? – звучный голос Сергея Григорьевича вернул всех к действительности. Марья Изотовна на реплику отреагировала неадекватно и отодвинулась на край лавочки, дав понять присутствующим, что она товарищ, а не «госпожа». Умиротворенные воздействием колокольного звона гости наспех заняли места в машинах, и кортеж двинулся на встречу с морем. Скоро домики города остались позади, а дорога побежала между полями, одетыми в красивую зелень хорошо ухоженного августа.

– Какая прелесть! – тихо на ухо Никитке произнесла Лена. Восхищение вызвало небольшое болотистое место, усыпанное незабудками.

– Хочешь, всю клумбу во дворе украшу ими? – улыбнулся Никитка.

– Зачем всю?

– Чтоб знала, что тебя никогда не за-бу-ду! Это надо же такое придумать – не-за-буд-ки, – пропев название цветов, рассудил Никита.

Солнце, обойдя машину, зеркально заглянуло к незабудкам. Под его лучами мелкие голубые цветочки блестели по-летнему. Они как-то особенно смотрелись в густой, высокой, ярко-зеленой траве между кустарниками, под чистым голубым небом. Земные и небесные краски путали мысли, ласкали взор, вызывали восторженную радость. Но рай был впереди. Предстояла встреча с морем. Машина неслась к нему. Она рвала воздух, глотала километры, приближая встречу с запахом тины, песка, гальки. Она рвалась на встречу с бархатным бризом, перламутровым светом, кружевом пен морских волн…

И кто осмелится сказать, что все это – не рай?

Через двадцать минут были в раю.

Пока Сергей Григорьевич, Вячеслав и Женя жарили шашлык, женщины накрывали стол. Никитка и Ленька бросились плыть наперегонки, упиваясь теплой морской водой. Неля поручила Альку Лене, и та, с чувством большой ответственности, бережно возилась с ним в воде у самого края моря. Душа бабы Вари, переполненная эмоциями, витала где-то на седьмом небе. Ее дети рядом! Они снова вместе! Несмотря на студенческий возраст Никитки, Сергей и Жанна были бесконечно молоды и красивы. У Сергея Григорьевича появилась на висках седина, но это придавало ему особое благородство. В Жанне, как всегда, присутствовал шарм, отличающий ее от многих других. Неля и Женя светились радостью. Пухленький Алька примирил их навсегда.

– Ну что, старина, по сто грамм для начала? А? – громко спросил Вячеслав Сергея Григорьевича. Ему коммерческий успех позволил отправить жену и двух детей в Париж. Сам он недавно вернулся оттуда и сейчас эмоционально рассказывал присутствующим о прелестях «загнивающего» капитализма.

Нелька никак не реагировала на Вячеслава. Несбывшаяся поездка в Югославию давно не вызывала никаких эмоций. В данный момент центр Вселенной для нее переместился в Альку. Он для нее стал и Парижем, и Югославией, и всеми другими чудесами света.

Вячеслав так увлекся рассказом и демонстрацией своих кулинарных побед, что не заметил, как два шампура с душистыми кусочками мяса выпали из его рук в слабо тлеющий костер. После чего из уст Вячеслава раздалась неслыханная ранее комбинация слов, от которых у всех женщин, кроме Леночки, слегка покраснели уши. Самым страшным ругательством для Лены были слова вроде «бездарность» и «посредственность». Остальное она воспринимала как словесное инакомыслие, щедро употребляемое всюду. Леночка, как ни в чем не бывало, подошла к Вячеславу и поинтересовалась, долго ли еще томиться в ожидании… Когда, наконец, он представит на общий суд свои кулинарные достижения?

– Все готово, – торжественно объявил Вячеслав.

Стол организовали прямо на траве под деревом. Проголодавшиеся гости разместились вокруг свежей кружевной скатерти, на которой красовались с любовью приготовленные женщинами салаты. Первый тост произнес Сергей Григорьевич:

– Дорогие друзья! Сегодня Никитка собрал нас, чтобы мы разделили с ним радость его поступления в высшее учебное заведение. Так уж повелось в семье нашей, что и в третьем поколении мы строители… Ну что, Никитка, путь найден. Осталось непростое – пройти его достойно. Фамилия Токмазов мне досталась от отца. Я передал ее тебе. С этой фамилией тебе шагать по жизни. С рождением твоих детей Токмазовых станет больше. Сделай так, чтобы мы гордились этой фамилией. Не посрами ее…

Сергей Григорьевич обнял сына и крепко прижал к себе. К ним со слезами радости на глазах подошла баба Варя. Они стояли рядом – три человека, связанные между собой кровными узами. Они были совершенно одинаковые по внутреннему содержанию. Несмотря на их внешнее различие никогда не возникало ни малейшего сомнения в их родстве. Выдавали глаза: честные, открытые, необыкновенного цвета зелени – наследие токмазовского рода… Жанна, демонстрируя свое прямое отношение к роду Токмазовых, обняла бабу Варю. Трепетное отношение невестки к свекрови не было показным.

– Все будет хорошо! – убедительным тоном произнес Никитка.

Все громко зааплодировали… Лишь с закатом солнца машины отъехали с места пикника. В них сидели уставшие, но бесконечно счастливые люди…

Дворик встретил их настороженно. В душном воздухе витало ощущение потерянности и одиночества. Перед подъездом одного из домов стоял катафалк.

– Что-то случилось? – спросила баба Варя Марию Изотовну.

– Юрку привезли, – сухо ответила та.

– Какого еще Юрку? – переспросила баба Варя.

– Сына Степаныча, соседа Шмелева.

Баба Варя вспомнила, как полгода тому назад жители дворика провожали в армию Юрку, долговязого паренька, с большими ушами и лучистыми голубыми глазами. Вспомнились лицо паренька и его открытая улыбка. Тайно его «обзывали» художником. Юрка вставал с рассветом и убегал к морю. Там, на краю пристани, творил свои шедевры. Один из них Степаныч гордо рекламировал во дворе. Его сын перенес на полотно то, что не каждый сумел бы сказать словами: на фоне солнца, подсвечивающего туман, красовались мачты бригантины. Казалось, что мачты подняли паруса – розовые и алые, как в гриновской сказке. На холст просилась девушка. Ее образа не хватало для завершенности картины.

– Еще успеет нарисовать, – гордо пояснял Степаныч соседям, – нам ведь не известна задумка парня…

У бабы Вари оборвалось сердце. Она поняла, что Юрка уже никогда не дорисует Ассоль.

– И как же это произошло? – вновь обратилась баба Варя к Марье Изотовне.

– А кто что знает. Утром приехали из военкомата и сообщили Степанычу, что на его имя пришел из Чечни груз-200. Бедный Степаныч и не понял, что груз-200 – это его Юрка в цинковом, – подробно сообщила Марья Изотовна пережитые за день недобрые новости.

Все, что происходило в стране, зависло, как клочья тумана, над маленьким двориком. Чеченский конфликт коснулся и его хрупкой территории. Его обитателям довелось соприкоснуться с человеческими потерями, вызванными войной в мирное время! Парадокс!…

Из подъезда второго дома вышел сгорбившийся человек с большими кругами под глазами, похожими на синяки…

Еле передвигая ногами, он подошел к катафалку. Все в нем едва признали Степаныча.

– До чего же зыбко счастье человеческое, – тихо произнесла Неля.

– Счастье –