Серебряный медведь - Владислав Русанов

Нынче утром доверенный слуга господина т’Клессинга оседлал двух коней. Не самых лучших. Один – костлявый чалый мерин с поседевшей от прожитых лет мордой. Будто в муку обмакнули. Второй – помоложе, гнедой, со следами породы в поставе головы и шеи, но с раздутыми путовыми суставами. Ставил он ноги так, словно прикасался копытом к острым клинкам. То ли последствия опоя, то ли порвал связки на непосильной работе.

Спустившись на чисто подметенный двор, господин посол оглядел коней, склонив голову набок, и остался доволен. Не хватало еще отправлять в неизвестность дорогих скакунов. Ничего. Сгодятся. Тише едешь, дальше будешь. Опять же, у разбойников, дезертиров и армейских ремонтеров меньше желания возникнет лишить путешественников средств передвижения. А ведь им предстоит пересечь Вельзу, бурлящую от временных лагерей наемников и воинских частей, оттянутых на переформирование; Северную Тельбию, где идет самая настоящая война – король Равальян с радостью воспринял приход сасандрийских полков, но ландграфы полезли на стену от возмущения и подняли народ на борьбу; Гоблану, неспокойную и в мирное время, а теперь наверняка полную беженцев; Дорландию, не отличающуюся дружелюбием по отношению к жителям к соседней Вельсгундии; наконец, родную державу, где запросто можно было нарваться на вооруженные отряды охотников за приключениями и добычей. Если погибнет молодой фон Дербинг, значит, так тому и быть – не повезло парню. А вот если украдут коней, находящихся в личной собственности т’Клессинга, это уже обидно. Для того ли он страдает на чужбине, чтобы еще и разориться из-за какого-то молокососа?

– Зачем новую уздечку нацепил? – хмуро проговорил посол, позевывая спросонья.

Слуга – вертлявый мужичок годов сорока от роду – лениво пожал плечами:

– Какая ж она новая, ваша милость? Три раза уже чиненная… – Он ткнул пальцем в нащечный ремень. – Вона, свеженькое еще. Не затерлося. И вот тута… И вота еще…

Т’Клессинг недоверчиво прищурился:

– Да? Ну, ладно. А седло? Из тех выбрал, что я сказал?

– А то как же? Нешто я не понимаю? – Конюх хитро усмехнулся. – Ежели Триединый поможет, до Гобланы доберутся. А там…

– А там – не твоя забота. И не моя! – отрезал посол. – Тряпочкой потри, чтоб блестело, и годится!

Слуга кивнул и принялся елозить по покрышке старым вальтрапом, высунув от усердия язык. По правде говоря, насквозь пропитанная конским потом тряпка, поднятая с навозной кучи, могла скорее испачкать седло, чем вычистить.

– Как новенький солид! – расплылся в довольной улыбке конюх.

– Так уж и… – сморщил нос т’Клессинг, но, услышав скрип песка под шагами, обернулся.

Ага! Вот и молодой фон Дербинг.

Нарушитель порядка приближался в сопровождении слуги, которого, как и коней, пожертвовал ему нынешний хозяин посольства. Невысокого роста, скромно одетый молодой человек с темными, расчесанными на косой пробор волосами и ровно подстриженной бородкой. На поясе меч, через плечо перекинута дорожная сумка на длинной лямке – т’Гуран, в отличие от большинства благородных сверстников, не чурался носить собственные вещи и не перекладывал всю заботу о себе на прислугу. Он подошел, поклонился:

– Доброе утро, господин посол.

– Надеюсь, оно в действительности будет добрым, – поджал губы т’Клессинг. Он всячески старался показывать мальчишке свое неодобрение. Будет правильно, если старый князь фон Дербинг примерно накажет повесу.

– Мне тоже хотелось бы так думать, – сдержанно ответил т’Гуран. – Сказать по правде, Аксамала начала тяготить меня.

– Неужели?

– Да, господин посол. Где березовые рощи и заливные луга милой моему сердцу Вельсгундии? Жду не дождусь встречи с ними!

– Хотелось бы верить в ваше искреннее раскаяние, господин фон Дербинг, – наверное, в сотый раз повторил т’Клессинг и получил сотую обворожительную – искреннюю и честную – улыбку в ответ. – Надеюсь, прогулка через половину материка освежит вашу горячую голову.

– О, господин посол, я рассчитываю вынести из нее много нового и поучительного… А главное, вынужденное уединение, ночевки у костра под открытым небом так способствуют размышлениям о сущности бытия, о современном падении нравов, о судьбах Отечества… – Гуран возвел глаза к небу, ярко-синим лоскутом повисшему над внутренним двориком посольства.

Т’Клессинг нахмурился. Порой он не мог понять, издевается над ним молодой дворянин, или его раскаяние глубоко и серьезно. Впрочем, какая разница? Пусть убирается ко всем снеговым демонам Гронда. Вряд ли их жизненные пути пересекутся еще раз.

– В таком случае, – язвительно проговорил посол, – я думаю, вы будете счастливы немедленно отправиться навстречу уединению и сопутствующему ему размышлению о тщете сущего. Кони готовы. Припасы уже в седельных сумках. В добавление к ним могу ссудить вас лишь очень малой денежной суммой. – Он запустил ладонь под кафтан и извлек тощий потертый мешочек, где позвякивали тридцать скудо.

– Моя благодарность не знает границ, – изысканно поклонился Гуран, принимая кошелек. – Я прекрасно осведомлен о денежных затруднениях дипломатической миссии. Поверьте, господин посол, для меня важен не размер помощи, а доброе участие вашей милости в моей судьбе.

– Если расходовать бережливо, может хватить до границ Дорландии, – буркнул посол. Соревнование в великодушии он, кажется, проигрывал, что не могло не испортить настроения.

– Поверьте, я никогда не осмелился бы прибегать к займу у родной страны, если бы не бедственное положение, в которое…

– В которое вы попали по собственной глупости и безрассудству! – припечатал т’Клессинг. – Но довольно разговоров. Настоятельно прошу вас в пределах Вельсгундии немедленно передать письма, которые находятся в вашей сумке, ко двору его величества т’Раана. Еще раз призываю вас к осторожности и благоразумию. Попасть в тюрьму! Это несовместимо, на мой взгляд, с честью дворянина. Очень надеюсь, что этого не повторится.

– Смею вас заверить…

– Не стоит. Докажите делами, что встали на путь исправления. А теперь в дорогу!

Посол повел ладонью в сторону коней, приглашая молодого дворянина с сопровождающим слугой отправляться в дорогу.

Т’Гуран поклонился, от всей души надеясь, что это самый что ни на есть последний раз, и не заставил себя уговаривать. Носок в стремя. Толчок. Во имя зеленых просторов Вельсгундии! Как же здорово ощутить под собой сильное послушное животное! Он тронул гнедого пятками.

«Только попробуй сказать, что кони плохие», – подумал посол.

Фон Дербинг обворожительно улыбнулся.

«Где ж ты взял этих одров? – подумал он. – Разве можно их под седло? Даже на бойню сдать стыдно…»