Исповедь волка с Уолл-стрит. История легендарного трейдера - Терни Дафф

Мне легче предсказать рыночные тенденции, чем настроение Гэри. Он назначает наказание ради самого наказания. Оно в действительности очень слабо связано с тем, хорошо или плохо я работаю. И правда, спустя всего несколько недель после того, как я постоял в углу, Гэри заявляет мне, что он хочет, чтобы я начал сам торговать. «Торгуй пакетами в пять и десять тысяч акций, – говорит он, кусая идеально намазанный маслом бейгл,[48] – и зарабатывай деньги». Вот так просто. По сравнению с теми цифрами, к которым привыкли в «Галеон», пять и десять тысяч акций – несущественны. И все же для меня это решающий момент.

В то утро я подождал до 10 часов, когда все немного успокоилось. Последнее, чего я хочу, – чтобы боссы подумали, что я слишком занят торговлей 5-тысячными пакетами и не могу осуществлять еще и свои основные обязанности. Я решаю купить 5 тысяч акций компании «Майкрософт» (MSFT). Они ликвидны,[49] поэтому я могу их купить, а потом продать без каких-либо затруднений. У меня нет никаких особых оснований для покупки, кроме как, пожалуй, того, что и другие трейдеры в отделе торговых операций покупают сегодня технологические акции. Рынок немного вырос, и, если они поднимутся в цене, возможно, подрастет и MSFT. Я вношу информацию о покупке в систему. Акции быстро вырастают на 10 центов. Я изменяю положение стула так, чтобы обе мои ноги твердо стояли на полу. Сижу настолько близко к столу, что он давит на мой живот, и концентрируюсь только на данных MSFT. Каждое движение цены вверх отдается во мне эхом, как басы в ночном клубе. Я хочу, чтобы моя первая сделка принесла прибыль. Я не знаю, что должен делать. Цена продолжает расти:.11, 12, 13, 14… Я нажимаю лампочку вызова «Лазард» и говорю Ленджелу, нашему трейдеру по продажам, продать 5 тысяч акций MSFT. «Продано, пять тысяч акций MSFT по цене сорок пять долларов четырнадцать центов за штуку», – говорит он. Я провел свою первую мелкую спекуляцию на рынке. Вношу заказ на продажу в нашу систему. Я заработал по 14 центов на 5 тысячах акций! Но я заплатил по 6 центов комиссии обеим сторонам: и стороне продажи, и стороне покупки, поэтому моя прибыль – всего 2 цента с акции. Причина, по которой мы отдаем по 6 центов за каждую акцию брокерам, – плата за их исследования, ресурсы и посреднические услуги. Чтобы получить такой уровень сервиса, какой мы хотим, «Галеон» выплачивает брокерам миллионы долларов каждый год. Для моих личных сделок я не могу позволить себе терять столько денег на комиссиях. Я смотрю на наш экран с показателями. Вижу символ MSFT – акции 0 – прибыль/убытки +$100.00. Йеху! Сто баксов! Это лучше, чем убыток, и я готовлюсь к своей следующей сделке.

Теперь я хочу купить акции компании «Квальком» (QCOM). Я потерял свою прибыль на комиссии, поэтому собираюсь купить эти акции в системе электронной торговли под названием «Инстинет», чтобы мне пришлось заплатить только.01 комиссии. Я нажимаю на кнопку покупки, вбиваю QCOM на клавиатуре, печатаю 10 000 и нажимаю «Отправить». Я смотрю на свой экран: я купил десять, тринадцать, двадцать, тридцать тысяч акций. Что происходит? Я продолжаю покупать все больше акций. Больше, еще больше. Я не могу остановить это. Я смотрю на свою кнопку «0» и вижу, что ее заело. Клавиатура, которую мне дали, – самая старая и самая плохая, какая только нашлась. О боже, я только что купил сто тысяч акций QCOM. Я не знаю, что мне делать. «Мерил» играет на понижение акций QCOM», – кричит Дейв. Он не знает, что я купил акции, точнее, сто тысяч акций этой компании. Цена каждой снизилась на четыре пункта еще до того, как я осознал, что происходит. В считаные минуты я потерял четыреста тысяч долларов. Я не имею ни малейшего понятия, что мне теперь делать. Дейв вскакивает и смотрит на мой экран. «Черт возьми», – говорит он. Он нажимает на кнопку прямого соединения с «Джи. Пи. Морган» и говорит им прямо сейчас, во время разговора, продать сто тысяч акций QCOM. Это значит, что сделка будет совершена еще до того, как он положит трубку. Он кладет ее и говорит «пожалуйста», отводя от меня взгляд. Акции в свободном падении. QCOM опускается еще на шесть быстрых пунктов, но теперь это убытки брокера на шестьсот тысяч долларов, а не наши.

Дейв позже позвонил тому брокеру, чтобы поблагодарить его и сказать, что мы перед ним в долгу. Брокер ответил, что мы в долгу по самые уши. Именно тогда я понял, что на покупающей стороне дела обстоят по-другому. Никто не сказал мне ни слова до конца дня, но, с другой стороны, в этот раз я хотя бы не в углу стою.

Мои дни в «Галеон» проходят нелегко. У меня нет уверенности в себе. Я всегда оглядываюсь, ожидая удара за то, что неправильно внес информацию о сделке в систему, или за то, что не поднимаю трубку достаточно быстро. Осматриваясь в офисе, я вижу зарвавшихся самоуверенных трейдеров, которые наседают на любого человека, находящегося на другом конце провода. Вне стен офиса они выглядят так же, как и остальные люди, но здесь они ведут себя чванливо. Это, похоже, является обязательным условием для трейдера на покупающей стороне. Я не думаю, что нужно быть агрессором, чтобы добиться успеха в трейдерстве, но это точно помогает. И в отделе торговых операций, где сидят в основном «плохие копы», для меня естественно взять на себя роль «хорошего». Когда звонят менеджеры по продажам, с которыми мы работаем, я делаю все возможное, чтобы помочь им. Они в восторге, если я поднимаю трубку. Это означает, что им не придется выслушивать оскорбления за любое трейдерское прегрешение, которое они, возможно, совершили, да или просто за то, что родились на свет. Они постоянно хотят, чтобы я сходил с ними на ужин или выпить чего-нибудь. Иногда они даже предлагают сходить с ними на какую-нибудь игру или концерт. И меня зовут куда-то, по крайней мере, три-четыре раза за день. Каждый раз у меня возникает желание отказаться. Я опасаюсь, что они будут задавать мне вопросы о рынке. Вопросы, на которые я не смогу ответить достойно и правильно. И они поймут, что я обманщик и не должен здесь работать.

Как-то раз Гэри говорит Керин, Тодду-о и мне прийти на встречу с ним в конференц-зал после звонка к закрытию. Тодду-о, похоже, скучно, Керин набирает кому-то эсэмэску на своем мобильном, а я чувствую, что меня тошнит. Я не знаю, почему он хочет поговорить с нами. Мы ждем. Гэри неторопливо входит в зал и садится во главе стола. Тодд-о тут же выпрямляется, Керин откладывает телефон, а меня выводит из себя неведение. Я фокусируюсь на губах Гэри и пытаюсь догадаться, что он может сказать. «С кем вы устраивали неформальные встречи за последний месяц?» – спрашивает Гэри, смотря главным образом на Тодда-о и Керин. Они отвечают, упоминая пару бизнес-ужинов, на которых бывали. Мне кажется, что Керин преувеличивает, но я знаю, что Тодд-о и правда ходит на такие встречи. Затем Гэри смотрит на меня. Единственные люди, с которыми я выходил куда-либо, – это Итан, Джейсон и Джейми, мы круто потусовались в баре «Ред Рок Вест» в субботу. Бармен выпустил огненную струю изо рта, и из-за этого я чуть не потерял бровь, но я знаю, что Гэри совсем не это имеет в виду.

«Ни с кем», – отвечаю я.

Он передразнивает мое «ни с кем», как пятилетний ребенок. «Играй по правилам, – рычит он. – Добывай информацию. – Он несколько раз стучит по столу ладонью, как будто чтобы разбудить нас. – Если вы хотите продолжать работать здесь, – говорит он, шаркая своими модельными туфлями, – тогда нужно, чтобы вам звонили. – Керин и Тодд-о кивают. – Я не имею в виду те замечательные звонки, которые мы уже получаем, я говорю о новых звонках. – Он встает, заправляет рубашку в брюки и поворачивается к двери. – У нас появилось новое требование; вы должны ходить, по крайней мере, на два бизнес-ужина в неделю. Я хочу, чтобы вы записывали, с кем встречались, что обсуждали и как это улучшит наши отношения с ними», – говорит он. Потом он уходит. Вслед за Гэри из комнаты выходит Тодд-о; Керин достает телефон, чтобы допечатать сообщение. А я не хочу ходить на ужины с представителями продающей стороны.

Думаю, первая причина, по которой я согласился пойти на ужин с Джоном, – это то, что он редко обсуждает бизнес. Он худенький, с пивным животиком и немного глуповат, что не типично для работника «Голдман Сакс». Он скорее похож на мультяшного героя. Каждый раз, поднимая телефонную трубку, он хохочет по поводу того, какую выходку учудил по отношению к своим коллегам по отделу, или рассказывает непристойную шутку. Он больше заботится о том, как нас рассмешить, чем о своих обязанностях трейдера по продажам. Джон на несколько лет старше меня, но кажется, что он работает в этом бизнесе целую вечность. Он уже сидит в выбранном мной баре на Верхнем Ист-Сайде, когда я туда захожу. Он мне сказал, что я могу выбрать любой ресторан в городе. Я хочу быть недалеко от своей квартиры. Если беседа не склеится, я смогу просто сбежать и вернуться домой. Наполовину выпив свой первый коктейль, я понимаю, что он просто хочет узнать меня поближе. Я ему нравлюсь, он хочет стать моим другом. Он веселый парень. Мы заказываем еду в баре. Он задает мне сотни вопросов про ребят, на которых я работаю. Хочет услышать грязные подробности. Я опасаюсь рассказывать ему правду. К третьему или четвертому коктейлю я чувствую себя более комфортно и уже свободнее говорю о «Галеон». «Если я совершаю ошибку, – говорю я и немного отпиваю из своего бокала, – вне зависимости от того, теряет ли фирма из-за этого деньги или нет, они прибегают к жестким мерам по отношению ко мне».