Исповедь волка с Уолл-стрит. История легендарного трейдера - Терни Дафф

Терни Дафф

Исповедь волка с Уолл-стрит. История легендарного трейдера

С любовью Лоле.

Turney Duff

THE BUY SIDE

A Wall Street Trader’s Tale of Spectacular Excess

Copyright © 2013 by Turney Duff

© Р. Масленникова, перевод на русский язык

© Издание. ООО «Издательство «Эксмо», 2017

«Ищете достойную Голливуда историю про Уолл-стрит со множеством сочных подробностей о шикарной жизни?.. [эта] история с высоким темпом поглотит вас… это будет дикая поездка».

От автора

Я хотел честно рассказать свою историю, поэтому все имена героев и названия мест сохранены. В то же время, в качестве исключения, я позволил себе изменить некоторые указывающие детали и использовал несколько псевдонимов, чтобы защитить неприкосновенность частной жизни и не смущать людей, действовавших из лучших побуждений (и людей с иными намерениями тоже). Полный список псевдонимов представлен на последней странице данной книги. Диалоги и события я воспроизводил по памяти и в некоторых случаях сокращал, чтобы донести суть сказанного или сделанного. Я старался сохранить последовательность событий, но, возможно, некоторые из них произошли чуть раньше или чуть позже, чем тут описано. В целом, если не брать вышеперечисленное в расчет, данная книга – откровенный рассказ о моем опыте работы на Уолл-стрит, каким он сохранился в моей памяти.

Пролог

Октябрь 2003 года, 19:30, Нью-Йорк

Я готов. Тьма медленно опускается на город, пока мы стремительно идем по району Трайбека. Наши каблуки стучат по мостовой. В этот час мамаши с колясками уже уступили место для веселья субботнего вечера. В моей компании соседи и «ближний круг» – шестеро парней и три девушки, все одетые словно для выхода на красную ковровую дорожку. Они движутся в такт со мной, будто блестящий косяк рыбы. За несколько кварталов до Западного Бродвея и Канал-стрит мы набираем скорость. На мне фланелевая рубашка с оторванными рукавами, любимая пара поношенных джинсов и светло-голубые солнцезащитные очки, украшенные стразами по периметру линз.

Маркус, владелец клуба «Канал Рум», встречает нас у входа. При виде меня на его лице появляется улыбка. «Эти – со мной», – говорю я, показывая на компанию друзей, которые следуют за мной. Охранник отстегивает от столба красный бархатный канат, заграждающий вход, и приподнимает его, чтобы мы смогли пройти за Маркусом внутрь. В клубе еще почти никого нет, но уже совсем скоро он будет заполнен под завязку. Маркус улыбается не просто так. Он называет меня Крысоловом,[1] повелителем ночи, ведь сейчас в его клуб потянутся мои последователи – молодая элита с Уолл-стрит.

К восьми часам вечера в очередь у «Канал Рум» выстраивается около сотни человек. К половине девятого людей становится почти в два раза больше. Когда двери наконец распахиваются, толпа, одетая в «Армани» и «Прада», течет рекой внутрь клуба. Как будто кто-то вытащил затычку из сливного отверстия в мраморной раковине, наполненной шампанским. Я встаю у входа, чтобы приветствовать входящих, собирая отпечатки помады на своих щеках, а иногда и небольшие презенты – это одна из привилегий покупающей стороны. Брайан, один из моих друзей, кладет мне в руку десяток таблеток экстази. Я не собираюсь их принимать… Ну, может, всего одну или две. Я засовываю их в карман, чтобы позже вручить кому-нибудь на вечеринке в качестве сувенира. Подойду к тому, кто, как мне известно, сидит на них, и с дьявольской ухмылкой спрошу: «Будешь мятную конфетку?» И, когда он или она откроет рот, закину туда одну из таблеток. Этой ночью не будет никаких запретов.

Я позаботился обо всем: о помещении, музыкантах и списке приглашенных. Приглашения были отправлены от имени Кливленда Ди, моего альтер эго. В клубе только что установили новейшую акустическую систему, лучшую в Нью-Йорке. Из колонок очень кстати раздается песня Мисси Элиот «Work It». Может, кто-то из приглашенных и думал, что это будет очередная вечеринка в стиле Уолл-стрит, где придется слушать какого-нибудь дико дорогого диджея или ретрогруппу в духе «Allman Brothers»[2] или «Foreigner»,[3] но в тот момент, когда на сцену выходит гламурная певица и травести Лиза Джексон, все оставшиеся сомнения улетучиваются. Сначала она поет «Purple Rain», а потом – «Подари мне удовольствие», и все парни в зале у ее ног. А ведь это только начало нашей вечеринки.

К половине десятого атмосфера в клубе накалена до предела. Алкоголь течет рекой. Все танцуют или просто покачиваются в такт музыке с бокалами в руках. Я пытаюсь пробраться к бару, но на каждую пару шагов у меня уходит минут пять. Мой разговор ни с кем не длится больше пары секунд, потому что кто-нибудь тут же обязательно похлопает меня по спине или положит руку на плечо. Со всех концов клуба люди кивают мне или поднимают за меня бокал. Кажется, весь Уолл-стрит здесь; по крайней мере, самые важные его представители. Буквально от каждой брокерской конторы здесь кто-нибудь есть: другие трейдеры-покупатели, трейдеры-продавцы, банкиры, трейдеры по облигациям и все остальные.

На сцене уже группа «Naughty by Nature», она начинает играть свою хип-хоп-версию хита группы «Jackson 5» под названием «ABC». Через несколько мгновений толпа в клубе буквально взрывается, распознав песню «O.P.P.».[4] Публика энергично движется в свете вращающихся стробоскопов. Трич, ведущий рэпер группы, прыгает туда-сюда по сцене с микрофоном в руке. Тусовка набирает обороты. Перед сценой толпа просто беснуется, все прижимаются друг к другу ближе и ближе, и скоро оттуда будет невозможно вырваться. Повторяется проигрыш песни, толпа просит продолжать, и Трич наконец подносит микрофон ко рту. «Вы с Кливлендом Ди?» – кричит он и направляет микрофон в зал. «Ты знаешь меня», – кричит в ответ толпа.

Я стою около сцены, по ушам бьют басы, а я выкрикиваю текст песни, повторяя за Тричем, будто мы одно целое, будто его слова – это мои слова. Передо мной четыреста гостей, все подпрыгивают и поют, пытаясь подражать Тричу; и все мои гости сексуальные и привлекательные, пьяные, умные, они – сильные мира сего. Они – члены племени, танцующие свой победный воинственный танец. Эти люди заработают сотни миллионов долларов совокупного дохода в этом году; и, как мы любим говорить на Уолл-стрит, такая сумма позволяет «посылать всех на хер». И сегодня ночью все эти богачи у меня в кармане.

Но вот на смену радостному возбуждению приходит занимательная и очень неловкая мысль. До меня доходит: мне исполнилось 34 года, и на этой вечеринке мы как бы празднуем это. Но празднуем мы и еще кое-что. Чудесным образом, вопреки всем ожиданиям, я стал трейдером в хедж-фонде; человеку с такой профессией завидует весь Уолл-стрит. Сейчас я на пике своей карьеры, к которому я пришел не благодаря получению степени МВА[5] в одном из университетов Лиги Плюща[6] и не из-за нечеловеческой сообразительности (качества, широко распространенного среди молодых и богатых людей, танцующих передо мной), а благодаря одной истине Уолл-стрит, которая редко принимается в расчет: то, что происходит после окончания рабочего дня не менее важно, чем то, что происходит в течение его. А я выхожу на сцену как раз после завершения работы в офисе.

Но, размышляя, чего же я достиг, я чувствую, как что-то гложет меня изнутри, добавляет ложку дегтя в мое море меда… Я не могу уловить, что это, просто… Вот стою я здесь, прямо перед сценой, смотрю на эту толпу из высшего общества и… ничего не чувствую. И, впервые за долгое время, я не знаю, что могло бы вызвать во мне хоть какие-то ощущения.

Часть первая

Глава 1

Январь 1984 года. Город Кеннебунк, штат Мэн, США

Идет снег. Наш серо-голубой дом, расположенный на окраине природного заповедника, покрыт полуметровым слоем снега. Через затуманенное окно кухни я вижу в приглушенном свете своего 44-летнего отца, который расчищает подъездную дорогу к дому. Он в лучшей форме, чем многие двадцатилетние. Выглядит как молодой Уильям Шетнер,[7] одетый для съемки каталога одежды «Эл. Эл. Бин».[8] Тяжелые снежинки падают ему на плечи, а он методично втыкает лопату, зачерпывает снег и отбрасывает. Никаких перерывов и передышек: втыкает, зачерпывает, отбрасывает – снова и снова. Пар из его рта очень похож на выхлопные газы «зеленого автомобиля», нашего фургона-универсала фирмы «Форд» 1977 года выпуска. Машина прогревается, пока отец разгребает сугробы вокруг нее. Медленно, но верно мой отец прокладывает дорогу. Одни и те же методичные движения.

Я сижу за длинным деревянным столом на кухне и ем хлопья. Запускаю в них ложку, зачерпываю и отправляю в рот; движения, по сути, те же, что и у отца. Деревянный дощатый пол и белые оштукатуренные стены поглощают жар от дровяной печи. Это самая теплая часть дома. На мне – спортивный костюм Бостонского университета, подарок на Рождество от сестры, Кристен, новоиспеченной студентки. Сейчас она сидит в гостиной, смотрит телевизор вместе с Дебби, нашей самой старшей сестрой, которая учится в университете штата Мэн. Они обе приехали домой на зимние каникулы. Келли, самая младшая из сестер Дафф, делает домашнее задание, сидя напротив меня. Я беру миску с хлопьями обеими руками и подношу ее ко рту, глядя на Келли поверх тарелки. Она внимательно смотрит в книгу, которая перед ней лежит. Всем моим сестрам передалось от отца его упорство, а также «фамильный» нос Дафф: маленький и такой идеальной формы, как будто сошел с фотографий из каталогов работ пластических хирургов в рубрике «После». Келли учится в старшей школе и станет королевой школьного бала выпускников. А еще она чемпионка штата по легкой атлетике в забеге на 800 метров. Все дети Дафф унаследовали спортивные способности отца. Я с шумом выпиваю сладкое молоко с хлопьями. Тут Келли отрывает голову от книги и смотрит на меня с легким осуждением, которое, впрочем, тут же рассеивается. Она мне сочувствует. Знает, что я не хочу ехать с отцом. В ответ я ей улыбаюсь.