Чужой - Атаджан Таган

По мнению Блоквила, не сегодня-завтра надо ждать событий пострашнее. Теперь сербазы не то что в Гараяп, даже в Порсугала, где они запасаются топливом, отправляются с большой опаской. Если им приходится удаляться от Мерва хотя бы на полфарсаха, к дровосекам присоединяются не только вооруженные всадники, они еще тащут за собой одну-две желтые пушки. И это еще больше утверждало Блоквила вл мнении, что духу войска нанесен значительный ущерб.

Иранские командиры ждали, когда Говшут хан откажется от своего намерения воевать и придет к ним на поклон. Блоквил же считал это ожидание иллюзией. Если бы Говшут хан намеревался рано или поздно подчиниться, не стал бы он устраивать небольшую стычку в окрестностях Мерва двадцать шестого июля, не пошел бы на утреннюю вылазку двадцать восьмого июля, когда четыре текинца застали врасплох спящую армию. Оба этих эпизода были тактическим ходом, чтобы выяснить настрой врага, пощекотать ему нервы, проверить силу его духа. Если бы Говшут хан держал в мыслях покорение врагу, не стал бы совершать поступков, за которые впоследствии пришлось бы нести многократную ответственность.

Больше всего Жоржа Блоквила поражало, что никто не делал выводов из хитрости Говшут хана. Ни для Хамзы Мирзы, ни для Гара сертипа не стали уроком ночные вылазки текинцев, участившиеся со времени занятия Мерва, ни приблизившееся к сотне число плененных сербазов, которых хватали, стоило им чуть-чуть удалиться от Мерва, а также угон двух желтых пушек. Мало того, высшее командование армии, словно они не на чужой земле находятся, не лишало себя никаких удовольствий: они устраивали скачки, ходили на охоту, наслаждались жизнью. Дни проходили за днями, складываясь в месяцы.

Рано утром восьмого сентября 1860 года возле шатра хамзы Мирзы царило оживление. Неизвестно чему радующийся главнокомандующий, облачившись в легкую одежду, вышел из своего высокого шатра.

Командиры частей, вельможи, муллы и муфтии, повара по очереди приветствовали принца низким поклоном.

В сторонке стояла группа слуг. Рядом с ними находились лопоухие длиннохвостые борзые со втянутыми животами.

Увидев гончих псов, Блоквил догадался, что принц собрался на охоту за зайцами либо в зарослях тростника в Сеитнасыре, либо на песчаный холм Попушгума.

Один из слуг взялся за узду, другой за гриву коня, а третий стал стремянным. Они буквально на руках подняли Хамзу Мирзу и усадили в седло. Но не успел крупный белый конь сделать и шагу, как пришло сообщение о прибывшем от туркмен гонце.

Многие думали, что Хамза Мирза рассердится, что его задерживают перед охотой, и он поедет дальше, велев гонцам приехать в другой день. Все вышло наоборот. Это сообщение подняло настроение Хамзе Мирзе. Он моментально слез с коня.

— Наконец-то они решились! — воскликнул принц. В его голосе были слышны нотки торжества и самодовольства.

Стоявший рядом с принцем Гара сертип поддержал:

— Видно, поняли, что мы им не по зубам, потому и прибыли. — Он с полоконом принял из рук Хамзы Мирзы узду и передал ее одному из слуг.

Блоквил наблюдал за действиями Гара сертипа. “Как, однако, смешно, когда в одном теле помещаются два человека!”

И в самом деле, в теперешнем Гара сертипе не было даже следа от того Гара сертипа, который присутствовал при пытках Артыка эрсары. Тогдашние вылезающие из орбит глаза хищника сейчас были глазами несчастного человека, грозная поступь властелина превратилась в кошачью походку, и даже усы, грозно торчавшие тогда, сейчас как-то обвисли.

Направляясь вслед за Хамзой Мирзой в шатер, Гара сертип, проходя мимо Блоквила, тихо прошептал:

— Вот такие результаты дает политика Хамзы Мирзы, господин. Я об этом много говорил.

Немного погодя из-за толпы вельмож и слуг, которые должны были сопровождать принца на охоте, показался туркмен в черной мерлушковой папахе. Ростом он был выше среднего, длинный шелковый халат — дон был подпоясан кушаком. Вместе с ним был еще один человек лет пятидесяти.

Сменив охотничью одежду, Хамза Мирза вышел из шатра. Поначалу он намеревался принять гостей в доме, но, увидев, что они уже на подходе, сунул руки за кушак блестящего халата и остановился.

Туркменский посланник сразу же подошел к Хамзе Мирзе, словно он был знаком с ним раньше. Остановившись в двух шагах от главнокомандующего, поклоном головы выразил ему свое уважение.

— Саламалейкум, высокочтимый принц!

Хамза Мирза ответил на приветствие.

— Я посол туркменского хана Говшут хана, направленный к вашему величеству, высокочтимый принц.

— Знаю, — Хамза Мирза приветливо улыбнулся. — Мы еще месяц наза ждали вас. Видно, вам помешали какие-то другие неотложные дела.

Посланник, сделав вид, что не понял иронии военачальника, пару раз кивнул головой.

— Верно говорите, высокочтимый принц! Верно. Мы на новое место жительства переехали. Надо было кибитки ставить, обживать их, скот, то да сё, словом, забот у нас хватало.

Такой ответ пришелся не по душе полководцу. Почуяв ловушку, он повысил голос:

— Как вас называть?

— Меня зовут Тэчгок сердар. А сопровождает меня Эйэмберды мулла. Мой переводчик. Мы приближенные Говшут хана. (По сообщению Берды Кербабаева автору, письмо от Говшут хана Хамзе Мирзе было доставлено отцом председателя Совнаркома Туркменистана Гайгысыза Атабаева).

— Ну, и какие же вы вести принесли? — Хамза Мирза задал этот вопрос для того лишь, чтобы не молчать. Потому что ему уже и так было ясно, с каким известием мог прибыть туркменский посол.

Вместо ответа Тэчгок сердар достал из-за пазухи письмо и с поклоном протянул его Хамзе Мирзе.

Хамза Мирза принял бумагу и в свою очередь передал ее стоявшему рядом Гара сертипу:

— Читай!

Быстренько расправив свиток желтой бумаги, Гара сертип, склонив голову в сторону владыки, приступил к чтению:

“К сведению от текинского хана Говшут хана ибн Овездурды. О, Хамза Мирза! О, Гара сертип! О, все остальные! Возглавив войско шаха Насреддина, понеся огромные затраты, вы прибыли на нашу землю. Что вы делаете целый месяц среди старых развалин, не обращая на нас никакого внимания? Если вы пришли драться, приходите, будем воевать. Но если же вы прибыли лишь для того, чтобы хвосты мулам крутить, то не портьте воздух на нашей Мервской земле, убирайтесь подобру-поздорову. Если крутить хвосты мулам — ваше любимое занятие, разве на вашей земле нет старых крепостей?” (Текст письма взят из романа Берды Кербабаева “Гайгысыз Атабаев”. Он полностью совпадает с материалами, собранными автором).

У Хамзы Мирзы перехватило дыхание. Гара сертип, с выражением прочитавший позорное для них письмо, трясся от страха. Он смотрел то на Тэчгок сердара, то переводил взгляд на принца. Причем, на каждого из них он смотрел разными глазами. На своего вождя он смотрел виноват просительно, зато Тэчгок сердара обжигал ненавидящим взглядом. Про себя же думад: “Сейчас он велит снести голову послу за доставленное им письмо, а мне за то, что я читал его с таким выражением…” Но он даже представить не мог, каким будет для него неминуемое наказание.

Ожидания Гара сертипа не оправдались. Мало того, Хамза Мирза постарался скрыть свое недовольство письмом. Как можно приветливее спросил у посла:

— Говшут хан смирился со смертью, посол?

Тэчгок сердар ответил сухо:

— Все люди на этом свете гости, высокочтимый принц.

— Как тебя понимать?

— Я хотел сказать, что не только туркменский хан Говшут хан, а и все живущие на земле люди знают, что они смертны, высокочтимый принц. Смерть никого не щадит, она, как дамоклов меч, висит над каждой головой.

Хамза Мирза, не обращая внимания на слова посла, спросил:

— Мы должны дать письменый ответ на послание Говшут хана или достаточно будет и устного?

— Для нас нет разницы, высокочтимый. Дадите письмо — отвезем его, ответите устно — доставим ваше слово в целости и сохранности.

Хамза Мирза попытался за улыбкой скрыть свое дурное настроение. И в самом деле, ему было смешно, что человек, доставивший дурную весть, без конца повторял слово “высокочтимый”.

Но принц не смог долго владеть собой. Губы дрогнули, щеки затряслись.

— Ты знал содержание письма, которое привез?

— Знал, — прямо ответил Тэчгок сердар. — Я присутствовал при написании данного послания. Высокочтимый Говшут хан обсуждал со своим окружением каждое слова письма.

Ответ подействовал на принца еще более удручающе. Значит, неприятные слова, заключенные в письме Говшут хана, не его личное мнение, в нем выражено отношение к Хамзе Мирзе всех текинцев.

— Когда ты совал за пазуху такое письмо, тебе не показалось, что ты засунул туда змею? Ты ведь не пастух, тебя послом отправили.

— У нас в народе бытует мудрость “Послу смерти нет”, высокочтимый принц. И поэтому…