Полночная невеста - Марлен Сьюзон

Боже, как же страстно он ее желал! Если эта святая невинность опустит свои огромные глазищи на его панталоны, ее удивлению не будет предела. Герцог незаметно скосил глаза на свои топорщившиеся штаны. Как он, черт побери, надеется сохранить свой чопорный вид во время обеда, если одно только присутствие этой красотки приводит его в состояние неописуемого возбуждения, видимого невооруженным глазом?

Да ладно. В конце концов это еще только предстоит. Он что-нибудь придумает. А сейчас вот она, небесная красота в обличье земной женщины, перед ним! Ее длинные черные волосы, не испорченные никакой вычурной прической, свободными волнами окутывали ее плечи, еще более воспламеняя Джерома.. Душу раздирали противоречия. С одной стороны, он страстно желал обладать этой редкостной красавицей, с другой – не мог поверить, что душа леди Рейчел столь же прекрасна.

Да, но, имей она определенные намерения, вряд ли пришла бы его соблазнять в таком уродливом платье. Во-первых, его бесформенность скрывает все возбуждающие округлости ее прекрасного тела. А этот отвратительный горчичный цвет?! Он безжалостно портил прелесть лица, нежного и бархатистого, как лепестки белой розы.

Похоже, леди Рейчел уже достигла того возраста, когда девушки выезжают в Лондон, и, возможно, провела там два или три сезона. Впрочем, если бы это было так, он наверняка бы что-нибудь слышал о ней. Даже в таком пресыщенном городе, как Лондон, столь редкостная красавица не могла остаться незамеченной.

– Сколько вам лет, Рейчел?

– Двадцать.

– Вы когда-нибудь были в Лондоне?

– Нет, я ни разу еще не выезжала за пределы Йоркшира.

Так вот почему она до сих пор сохранила свою восхитительную наивность. Но это быстро пройдет, как только она окажется в столице. Там она превратится в такую же вероломную и блудливую бестию, как и все прочие красавицы.

Ей найдут богатого мужа, и жизнь его станет сущим адом. Остаток дней своих бедняга проведет в постоянных размышлениях, кто в настоящий момент является любовником его прелестной жены.

Сам Джером в молодости чудом избежал подобной участи. Отец предупреждал его, но он был так безумно влюблен в Клео, что никого не слушал. Да – молодость, любовь... слепота и разочарования. Плоды своей глупости и легкомыслия, которые все-таки пришлось пожинать, послужили ему хорошим уроком на всю жизнь. Правда, урок оказался горьким и был оплачен слишком дорогой ценой. Прошло уж несколько лет, а призрак этой истории витал над ним, лишая его счастья.

Нет, упрямо сказал себе Джером, именно потому, что он так жаждет обладать прекрасной леди Рейчел, самой подходящей для него женой будет Эмили Хекс-табл. Он никому пока не сообщал о своем намерении жениться на Эмили, но у него были определенные обязательства перед ней. Их отцы хотели этого союза. Джером знал, что Эмили и все друзья и знакомые обеих семей ожидали, что он вот-вот сделает предложение;

Эмили воплощала собой его идеал герцогини и хорошей жены. Эта кроткая женщина, посвятившая свою жизнь благотворительности, ничем не напоминала эгоистичную красотку Клео, способную думать только о себе. Кроме того, ему не придется беспокоиться о том, что скромная, набожная Эмили наставит ему рога или подарит наследника, отец которого будет неизвестен. Он не любил ее, но это было не важно.

В эту минуту взгляд его упал на Рейчел. Джером вспомнил о том, с какой восхитительной страстью она ответила на его поцелуй. Ее губы, ее кожа, ее волнующий запах – у Джерома защемило сердце.

Уингейт-Холл приготовил для него такое искушение, что не устоял бы и святой. Джером был потрясен тем, как быстро рухнули бастионы его хваленой стойкости. Ничто не спасло его от чар леди Рейчел. Ни ирония, ни клятвы, ни подозрительность, ни воспоминания о вероломной Клео. Здесь нельзя задерживаться ни на минуту. Ах, если бы он мог исчезнуть прямо сейчас!

Он всей душой надеялся, что Морган сдержит обещание и встретится с ним завтра утром. Значит, вечером Джером сможет уехать из поместья. Дай-то Бог!

Глава 5

София Уингейт со всех ног устремилась к Джерому, как только он показался в дверях гостиной. Она была весьма эффектной женщиной. Природа щедро одарила ее разнообразными прелестями: соблазнительной фигурой, лицом в форме сердечка, которое она довольно искусно расписывала, пудрила и румянила, всячески стараясь обратить на себя внимание. Ее огненно-рыжие волосы были уложены в замысловатую прическу, высоко взбитую в соответствии с модой, щеку украшала черная мушка.

София игриво улыбнулась герцогу. Она славилась тем, что питала неуемную страсть к аристократам и умело завлекала их в постель. Чем выше был титул, тем более страстно она домогалась мужчины, который его носил. Неудивительно, что она поедала глазами Джерома, облизывалась теперь как на особенно лакомый кусочек.

– Я так счастлива, что все-таки соблазнила вас приехать к нам сюда.

Джером в душе возмущался тем, что она относила его приезд на свой счет. Но поскольку настоящая причина должна была оставаться в тайне, он не стал разочаровывать хозяйку Уингейт-Холла.

Сегодня София облачилась в платье из зеленого шелка, вырез которого был настолько глубоким, что ее пышные груди чуть не выскакивали наружу. Обыкновенно благородные дамы не надевали таких вызывающих нарядов к обеденному столу.

Джером, правда, весьма сомневался в благородном происхождении этой вульгарной женщины.

Никто в столичном обществе не слыхивал о ней до тех пор, пока ее первый муж, престарелый, но очень знатный сэр Джон Кресвелл, не вывез ее в свет. Свадьба, говорят, была чуть ли не тайной, и умер счастливый супруг, не прожив и года. Молодая вдова оплакивала его недолго и спустя всего четыре месяца вышла замуж за Альфреда Уингейта.

Джером, в расчете на то, что София несколько поумерит свой пыл, вежливо поинтересовался:

– Вы родом из Йоркшира, миссис Уингейт?

– Нет. – О, как изменился тон воркующей красотки, тема-то ей, похоже, не по душе.

«Продолжим», – подумал Джером, мысленно возблагодарив Господа за то, что так удачно поколебал самоуверенность этой сладострастной самочки.

– А откуда же?

Она замялась, словно подыскивая ответ, а затем, явно радуясь своей выдумке, сообщила:

– Из Корнуолла.

Ее призывный взгляд убеждал: «Ах, это совсем неинтересно». Джером улыбнулся, но не ей, а ее выбору: значит, как можно дальше от Йоркшира. Лгала она храбро, но неискусно. Обладая прекрасным слухом, он не мог уловить ни малейшего намека на корнуэльский акцент в ее речи.

– Ах, из Корнуолла! И где же вы там жили? – он изобразил искренний интерес.

– Я родилась... э-э-э... в очень отдаленной деревне, под Лэнд-Эндом.