Мысли в пути - Станислав Долецкий

Организаторская деятельность

Сущность ее сводится к выполнению максимального объема работы за наиболее короткий срок. Первые шаги молодого врача выявляют обычно расхождение между необходимым для выполнения обязанностей временем и его наличием.

В связи с этим личная, персональная организация труда, ее режим и принципы играют большую роль. Так, например, кратковременный сон (10–15 минут) после обеда повышает вечернюю работоспособность на 3–5 часов.

Недавно случилось так, что после лекции мы сообща смотрели вновь поступившего больного и решили, что его нужно оперировать. На подготовку требовалось не менее часа. Уезжать из клиники не было смысла. Старшая сестра приемного отделения покормила меня обедом дежурных врачей, и я пошел к себе, попросив ее разбудить меня через десять минут.

— Почему вы спите после обеда, ведь это вредно? — спросила она.

— Привычка…

Как эта привычка возникла, я сейчас расскажу.

Москвичи хорошо помнят трудные месяцы 1941 года — с октября по декабрь. Именно в декабре во II Таганскую больницу доставили из-под Ржева несколько мальчишек. Немцы, предполагая контратаковать наши позиции, посылали под автоматами местных жителей — стариков, женщин и детей — на разминирование минных полей. Ребят с оторванными кистями рук, выбитыми глазами, множественными ранами груди и живота привезли к нам. А сколько их осталось там…

Один из мальчиков, маленький, худой и глазастый, звали его Миша, пожаловался ночью сестре, что руку, а правильнее — то, что от нее осталось, сильно дергает.

«Неужели столбняк?» — подумали мы, тогда еще совсем молодые хирурги. Наши опасения подтвердились. Несмотря на все, что требовалось в то время реампутация культи (отсечение конца культи), вливание противостолбнячной сыворотки в вену, наркотические средства, — состояние мальчика ухудшалось.

— Я постараюсь разыскать академика Штерн, — сказал наш главный врач. Существует новый метод, который применяется с успехом на фронте.

Мы ожидали увидеть высокого седого мужчину, худого и в очках. Он представлялся нам в форме бригадного врача или что-то в этом духе.

Вместо него появилась немолодая, очень полная, до предела уставшая женщина. Она только что вернулась с передовой, и когда узнала, что в одной московской больнице лежит мальчик с запущенным столбняком, то, «не умывшись и не поев», приехала к нам.

Да, ею на самом деле разработан метод лечения столбняка. Действительно, удалось спасти нескольких бойцов. Метод очень опасный. Иглу вкалывают под затылочную кость и непосредственно в четвертый желудочек мозга вводят противостолбнячную сыворотку. Одно неосторожное движение, — а такой случай был, — игла попадет в мозг и больной может тут же погибнуть.

Пока шла подготовка к процедуре, академика покормили нехитрым нашим военным обедом, и она попросила оставить ее на десять минут в какой-нибудь тихой комнате.

Когда мы ее разбудили, то в ответ на наши вопросы — «Почему десять?», «После еды спать вредно» и какие-то еще, — услыхали предельно краткий, но точный рассказ. Это был не рассказ, а лекция об очень сложных вещах, о которых так просто могут говорить только очень образованные люди.

— За десять минут мозг человека выключается настолько, что отдых дает возможность вечером плодотворно работать до самою сна. Дальше спать не стоит. Просыпаешься разбитым. Хочется продлить сон и не сразу входишь в рабочую колею.

…Миша после нескольких пункций поправился. Родных его в деревушке под Ржевом уже не было. Он выписался в интернат. Привычка спать после еды десять минут осталась у меня на всю жизнь. А работоспособность, на самом деле, сохраняется до вечера. К сожалению, в последнее время не всегда. Но с этим уж ничего не поделаешь.

Когда в клинике видишь молодого врача, который в 5–6 часов вечера сидит и записывает историю болезни, то чаще всего это свидетельствует не о его чрезмерной аккуратности, а о неумении правильно распределить свой день. Очень важно помнить: время должно работать на нас. Разные обязанности должны распределяться таким образом, что если в чем-то возникла задержка, следует сейчас же переключиться на выполнение других задач. Соблюдение подобного принципа возможно и необходимо.

Еще большее значение имеет общественная организация труда, которая впрямую зависит от позиции руководителя учреждения. Попытка коллегиальных решений чаще всего сопровождается тратой времени и освобождает от персональной ответственности. Разного рода комиссии, комитеты, советы и т. п. не могут подменить собой инициативного, опытного, смелого руководителя, который обладает острым чувством долга. Не теряя времени в случаях бесспорных, он в каждом сомнительном случае консультирует проект решения с компетентными помощниками. И любой врач в самой категорической форме должен требовать от товарищей по работе и от своего начальства создания предельно насыщенного трудового режима.

До чего же привыкли у нас к производственным совещаниям о чистоте, проверке качества документации и о тысяче прочих вопросов, в то время как в подавляющем большинстве все упирается в пренебрежение организацией труда, в отсутствие четкого взаимодействия, в неуважение к ритму работы учреждения. Все это наблюдается в больницах, где главный врач и заведующие отделениями поставить дело не умеют и подменяют его разговорами, что, естественно, значительно проще.

Так было и в нашей больнице лет пятнадцать назад. Люди привыкли говорить на утреннем аврале на любые темы по часу и более. Операции начинались в зависимости от настроения заведующего отделением, в то время как операционные сестры, одетые в стерильное белье, часами ожидали хирурга. Любое собрание являлось поводом для отсрочки операции или отмены обхода. Врачи давали справки родителям в отдалении от своего корпуса, ежедневно совершая для этого длительные «прогулки». В больнице царило хроническое нежелание считать время. Элементарное понятие человеко-часы, которое так широко внедрено в производстве, казалось чем-то странным и даже опасным. Анализ работы, проделанной за год, сводился к двум страницам цифрового отчета без попыток строго разобраться в ошибках и дать оценку успехам, без стремления наметить перспективы — то есть всего того, без чего немыслим дальнейший прогресс. Истории болезней лежали неоформленными после выписки детей из стационара месяцами… Сейчас все это вспоминается, как тяжелый сон.

Очень хотелось бы рассказать обо всех этапах, которые прошел наш коллектив. Теперь это клиника для лечения больных с разнообразными и тяжелыми заболеваниями, которая служит не только лечебным учреждением, но и базой для преподавания врачам, приезжающим в Центральный институт усовершенствования врачей со всего Советского Союза и из-за рубежа. И далось это, конечно, не сразу. Были важные и не очень важные споры. Комиссии. Смешные и грустные истории. Победили ответственность и энтузиазм молодых научных работников. Это вполне закономерно: в истинных ученых зачастую заложены качества отличных организаторов; многие являются ими уже потому, что вся их деятельность направлена на поиски новых форм работы, отсеивание главного от второстепенного, концентрацию основных усилий на важнейшем направлении и вместе с тем на изучение каждого неожиданного явления.

Вообще, на мой взгляд, основная ошибка, которую допускают организаторы любого масштаба, от самого мелкого до самого большого, заключается в хроническом непонимании этой ценнейшей черты ученых и в неумении этой чертой воспользоваться. К сожалению, «хорошим организатором» иногда считают лицо, обладающее достаточной волей и аккуратностью, чтобы требовать исполнения своих или чужих распоряжений. Особенно ценятся качества снабженца, администратора, хозяйственника, которые хоть и важны, но в организационной работе не являются главными. В учреждениях, которые возглавляет даже дельный «хозяйственник», упускаются первоочередные задачи, мучительно страдает творческий коллектив, работу стимулируют лишь крупные просчеты, а жизнь идет по принципу: «Пока гром не грянет — мужик не перекрестится». И хотя многие болеющие за свое дело видят, что все обстоит куда хуже, чем могло бы быть, такой руководитель исполнен оптимизма и уверяет всех, что у него полный порядок. Вывод один: чем крупнее исследовательское учреждение, чем выше задачи, которые перед ним стоят, тем более крупный ученый должен его возглавлять. Интересно, что талантливые организаторы, приобщающиеся к научной работе, обычно ведут ее весьма успешно.

Поведение в обществе, в коллективе

Воспитание коллектива, как и всякое воспитание, подчинено старым, незыблемым, научно обоснованным педагогическим законам: «Учат рассказом, приказом и показом». Хороший рассказ и убеждающий исполнителя, четко сформулированный приказ, подкрепленный скрупулезной проверкой, имеют большое значение. Но успех воспитания больше всего решает показ, личный пример. Какие хорошие слова ни произносит руководитель, какое разнообразие мудрых советов от него ни исходит, но если он нескромен — развязны будут подчиненные; если он запускает руку в казну — большинство будет считать себя вправе делать то же самое; если он болтлив — работа других тоже будет подменяться болтовней; если он полуграмотен и не понимает значения научного подхода к жизни учреждения, то и его помощники будут вспоминать о науке лишь в удобных для этого случаях.