Новый Мир ( № 6 2011) - Новый Мир Новый Мир

— На здоровье, любимый, — отвечает Алевтина.

Омельян уминает картошку, а Алевтина с довольным видом за этим наблюдает.

— Ешь, мой любимый, ешь, — говорит она, — только жуй как следует, не глотай целиком.

Омельян жуёт. Он целиком не глотает.

Как хорошо, думает он, как всё быстро может измениться к лучшему. Ещё сегодня утром Омельян был уверен, что его жизнь кончена, но сейчас он опять счастлив. Алевтина любит его, он любит её и любит поесть. И вот у него появилось и то и другое. И любовь и еда. И не нужно быть осторожным. Война закончена. Они вместе состарятся и умрут на одной подушке.

Внезапно вилка выпадает из рук Омельяна.

— Алевтина, — кричит он, — у меня заболел живот!

— Любимый, сейчас пройдёт. Наверное, слишком много съел. Так бывает.

— Живот! Мой живот! Он очень болит!

Бедняжечка!

Омельян корчится на кровати. Кричит. Алевтина неподвижно стоит рядом, как солдат, который хочет видеть, как его бомба уничтожает город.

— Я вызову “скорую”, — говорит Алевтина. — Потерпи. Врачи тебе помогут.

И улыбается.

— Алевтина! — Лицо Омельяна искажается от ужасной догадки. — Ты отравила меня! Ты отравила меня!

— Да, любимый, отравила, — мурлычет Алевтина, — потерпи. Сейчас всё пройдёт.

2

Бабушка Алевтина сидит на лавочке возле подъезда. Вечереет. Впервые за два длинных зимних месяца с запада подул свежий весенний ветер. Бабушка Алевтина вдыхает его запах полной грудью.

Тамара Павловна купила бабушке Алевтине сахар.

— Спасибо, Тамарочка Павловна, — говорит бабушка Алевтина, — если бы не вы, то пила бы я ещё долго несладкий чай.

— Ну что вы, дорогая! Зачем же тогда соседи? Мне вовсе не тяжело покупать вам сахар.

Тамара Павловна подсаживается на лавку рядом с бабушкой Алевтиной. Тамара Павловна сияет счастьем — бабушка Алевтина фиксирует существенное изменение в её поведении.

— Тамарочка Павловна, как у вас дела?

— Спасибо, хорошо!

— А как ваш... хм... гость?

— Я всё сделала так, как вы сказали. Его больше нет.

— Вот и прекрасно! — Бабушка Алевтина довольно потирает руки.

Как хорошо, думает она, что женщины умеют быть солидарными. Женщины никогда не оставят друг друга в беде.

Тамара Павловна заходит в свою квартиру. Сразу направляется на кухню, чтобы приготовить себе чай.

— Сегодня на работе такое смешное случилось, — вслух говорит Тамара Павловна, — Олена Прокопив сломала руку... — Прихлёбывает чай, он горячий. — В магазинах снова всё подорожало. Десяток яиц — уже восемь гривен!

Тамара Павловна вздыхает. Смотрит куда-то в глубину своей кухни.

— Я так одинока, — наконец говорит Тамара Павловна, — очень одинока. Но теперь мне легче. У меня есть ты.

Перевела с украинского Е. Мариничева

Мариничева Елена Владиславовна родилась в г. Запорожье, окончила факультет журналистики МГУ. Журналист, переводчик. Живет в Москве.

День ученика

Анна Аркатова родилась в Риге. Окончила филологический факультет Латвийского государственного университета и Литературный институт имени А. М. Горького. Работала преподавателем литературы, редактором. Автор трех поэтических книг. Публиковалась во многих литературных журналах. Живет в Москве.

Анна Аркатова

*

ДЕНЬ УЧЕНИКА

Изучая историю искусств

Когда Рембрандт пишет красное платье

(Я имею в виду накидку Хенрике Стоффельс),

То смотри не на цвет, будь он трижды ладен,

А на то, как он будет меняться,

Окутав профиль.

Вот зеленые тени, вот синие рядом тона,

Вот уже ударение падает вовсе не на

Торжество узнава…, а на сменную обувь твою.

Обрушение здания. Стой где стояла! Стою.

Когда гордый Бернини гофрирует облачный бюст,

Моделирует форму, где центром отверстие рта,

Я уже не боюсь, что неверная ляжет черта

В драпировке — небесного тока боюсь.

Ибо эти фигуры, знать, зазваны в танец фигур,

А фигурка моя заморожена в позе протеста —

Жизнь, минуя врата, утекает в холодный прищур

Глаза третьего — неумолимого текста.

Московское зодчество

1

У головы Пушкина

И у головы Ногина

Они встречались, стояли минуту

К нутру нутро,

И такая в этом речная была глубина,

Словно главная рыбина шла со дна,

А не бог метро.

И к ногам Гоголя,

И к несчастным героям Плевны

Поднимались медленно,

Звук находил на звук,

И такая в ней голосила с утра царевна,

Словно главная птица взлетала вверх,

А не жук разлук.

А потом уже наскоро —

Солнце ушло, луна —

Заплетался, путался

Шелковый волосок,

И такая в этом стыла ничья вина,

Словно главная жизнь у дверей постояла да

Птицу заперла, рыбу выплеснула

На песок.

2

Москва лучше чем Рига

кино лучше чем книга

что-то покрепче лучше чем сели-поели

лучше одна чем две неубранные постели

Китай-город (не) лучше чем Беговая

нужное подчеркнуть,

а то я все путаюсь, плаваю, забываю…

*     *

 *

Спать под разными одеялами,

А еще лучше на разных кроватях,

Чтоб обходиться формами малыми

Одиночества. Чтобы всех виноватей

Быть один раз, разрушая твое убежище

В шесть утра или как захочется,

Самой затейливой формой нежности

Извиняясь за ночь одиночества.

*     *

 *

С. З.

А когда все-все книжки будут прочитаны

И с земли пересчитаны все-все облака,

Мы придем, честные, к своему учителю

И попросим его — учреди, наконец, День ученика!

Нас немного, но с вечера ранцы собраны,

Форма глажена, в памяти весь урок,

И бесценнее лота с аукциона Sotheby`s

Смысл жизни, найденный между строк.

Приглядись, выбери наиспособнейшего,

Преуспевшего в среднерусской тоске

По своему собственному имени собственному,

Тонущему в неродном языке,

Приласкай, тронь, поцелуй нестриженых,

Стриженым свистни, как ты свистел,

А то — где ты был? — только и спросишь чижика-пыжика,

А он уже вырвался, улетел…

*     *

 *

Раз в неделю на один час

Давали горячую воду.

Мы набирали ванну

И мылись в ней вчетвером:

Сперва годовалый Андрюша,

Потом восьмилетняя Аня,

Потом наша мама Ира

И папа Валера в конце.

Он выходил весь мокрый,

Фыркал из полотенца,

Радовался, что успели,

Радовался, что у нас

Можно в одну и ту же

Реку и дважды

И трижды,

Можно четырежды даже!

И темное замочить.

*     *

 *

Марине Бородицкой

Настроен слух и зрение.

На цыпочках душа,

Все ждут стихотворения,

Листочками шурша,

Бинокль отложен в сторону,

Ладонь дрожит у лба,

Так поезда ждут скорого,

В котором мчит судьба,

Она сейчас на станции

Оставит чемодан

И с песнями и с танцами,

С печеньем прямо к нам!