Мустанкеры - Ник Одинцов

Когда легендарный Эдуард Конь пришел в себя, за окном было темно. Журналист лежал на полу в центре своей комнаты на спине, в позе пятиконечной звезды. Он чувствовал себя невероятно опустошенным, настолько, что физически чувствовал всю суть идиоматического выражения «быть выжатым, как лимон». Лева поднял руку и увидел на внутренней стороне локтевого сустава темный след от укола. Виски зудели. Лева коснулся их руками и ощутил кончиками пальцев круглые следы, словно его голову продолжительное время сжимали.

Словно сама собой открылась входная дверь, и едва уловимая тень скользнула на лестничную клетку. Невидимка вернулся, откуда пришел: он знал все, что было необходимо.

Глава 4

В темнице сырой

В «Шчах» третий день праздновали удачный бой на дамбе. Сэмэн тарахтел без умолку, травил байки. Том отвечал односложно: вставить приличествующую случаю премудрость в пулеметную дробь поддавшего Журибеды было решительно невозможно.

Сэмэн вырос на Левбердоне, в так называемом частном секторе, свинячьем хуторе, который, по всей видимости, не менялся на протяжении нескольких веков. Его не изменили ни люди, ни годы, ни войны. Дитя Юга России, он говорил на безумном суржике, который нельзя было назвать ни языком, ни диалектом. Его говор русские непременно считали украинской мовою, а украинцы – кацапским трепом. По этой причине Сэмэну всю свою жизнь, с самого младенчества, приходилось регулярно биться и с теми, и другими. В результате он и вырос здоровым, во всех смыслах этого слова, интернационалистом. То есть равно недолюбливал все народности мира, а любил исключительно своих друзей, при этом абсолютно невзирая на их национальность. Дружить Сэмэн Журибеда умел. И байки травить умел. Хотя его дикий суржик на сто процентов не понимал никто. Тихон любил пошутить, что сам Сэмэн самого же себя понимает только на две трети. Однако Сэмэн так выразительно высказывался, так ярко подкреплял корявые слова жестами и неподдельными эмоциями, что все сразу становилось понятно.

Вот и на этот раз в «Шчах» происходило подобное громогласное и выразительное действо, в котором Сэмэн солировал, а Том, словно ритм-секция, давал плотный фон.

Тихон в разговоре не участвовал, сидел, размышляя, потягивал пиво. Вчерашняя попойка в честь победы на дамбе до сих пор пульсировала в висках.

Сэмэн все больше входил в раж. Он орал так громогласно, что слова его трудно было игнорировать.

– Была в мене одна гарна дивчина в Кери. Ось такие у нее були гарбузы!

– На себе не показывай! – строго прервал его Том.

Сэмэн послушно отдернул и развел в стороны руки, которые прежде держал сантиметрах в двадцати от своей груди.

– Так вот она мне таку чудову прытчу рассказала, шо я роготал, як тось павиан, три дня без роздыху… Слухайте сюды. Уявите сябе таку экспозицию: три дивчины…

– Под окном?

Том был так рад, что снова сумел вставить в монолог Сэмэна свою реплику, что тут же защурил и без того раскосые глаза и расплылся в лучезарной улыбке, обнажив два ряда ровных белоснежных зубов.

Однако Сэмэна таким простым приемом не срезать. Он продолжил ничтоже сумняшеся:

– Та ни… Зачем – пид окном… У стоге сена…

– Да где ж они стог сена взяли? – повторил попытку срезать товарища Том.

– Где-где… У сельской местности! Так вот, значит, три девицы в сельской местности, у стоге сена… Лежать. А мисяц – серпень…

– Какой?

– Август мисяц. Зирочки так с неба и летят!

– Звездопад, что ли?

– То тэбе – звэздопад. И дивчинам – зирочки падуют, желание трэба загодати! Кому гроши, кому кохання, кому шо… Придумали желания, лежат и ждут. И тут одна зирочка летит-летит по нэбу, та и замирае. Опосля того три раза мигае пиу-пиу-пиу и снова летит.

– И что это было? Спутник? Ракета?

– Та не важно, шо то було. Важно, шо казали хором три дивчины…

– И что?

– А то, шо казав бы на их месте любой славянин, вне зависимости от полу и возрасту.

– И что?

– «Ну, ни болта же ж себе!» – казали три дивчины!

Том было начал смеяться, но Сэмэн жестом остановил его, мол, еще не пора, еще история не закончилась.

– Я ей кажу: «Ну, и шо – збулось це желание?» А вона цедит сквозь зубы, злобно так: «Да, збулось – целый рок ни единого!»

– Целый год? – усомнился Том.

Но тут Сэмэн, словно давая команду, что смеяться уже можно, первый «зароготал, як тось павиан», по его собственному определению. Том похихикал тихо, морщинки в углах его глаз при этом напоминали солнечные лучи. Тихон тоже поневоле улыбнулся, уж больно заразителен был смех у Сэмэна.

«Метеор… Да, метеор… – пробормотал себе под нос Тихон. – Как я мог о нем забыть…» Тихон смеялся вместе с друзьями, но теперь ему уже не давал покоя метеор, упавший ровно в то самое место, куда указывали координаты, оставленные отцом. Метеор никак не шел из головы. Дежнев не верил в совпадения. Чутье мустанкера подсказывало: у этой истории будет продолжение. В груди зрело то самое, знакомое еще по Москве предчувствие. Потому Тихон и не удивился, услышав зловещий перестук металлических лап по полу кантины.

Через пару секунд цокотухи принялись карабкаться на столы. Больше всего они походили на здоровенных стальных тараканов. Блестящие надкрылки украшал герб федеральной полиции. Сенсоры бесстрастно разглядывали посетителей. «Граждане! Сохраняйте спокойствие. Это полицейская операция! Любое несанкционированное действие будет расценено как попытка мятежа», – сообщил железный таракан приятным женским голосом.

Это была не пустая угроза. Каждая цокотуха несла в стальном брюшке порцию мощного нейротоксина. Укус вызывал паралич и сильнейшую боль.

В залу вошел полицейский пристав и направился прямиком к столику Дежнева.

– Гражданин Дежнев? – Околоточный встал над ним, заслоняя собой залу. В экзодоспехах он выглядел настоящим великаном.

– А то ты не знаешь меня, Миша, – улыбнулся Тихон, – сколько ходок в пустошь вместе сделали.

– Попрошу без фамильярностей, – процедил Миша Кроль, бывший партнер по рейдам, а ныне блюститель закона, и сделал страшное лицо. – Пройдемте со мной, вы задержаны по подозрению в нелегальной торговле оружием.

Мустанкеры в кантине возмущенно зашумели: оружием здесь торговали все. В том числе и сам Кроль.

– Эй, Мишунь, ты чего это чудесишь?

Журибеда начал подниматься из-за стола, за соседними столиками зашевелились другие танкисты.

– Молчать! В кандалы захотел? – рявкнул пристав, и тут же еще две цокотухи вспрыгнули на стол.

Зловеще зашипели микронасосы, нагнетая нейротоксин в проводящие каналы. И Сэмэн застыл на стуле.

– Господин полицейский. Не нужно кандалов, – примирительно поднял руки дядя Сеня, – гражданин Журибеда не хотел ничего плохого. У нас тут поминки. Ребята приняли немного. Вот и нервничают.

– У вас тут вечно поминки, – проворчал Кроль, – ладно, на сегодня прощаю. Веселитесь! В смысле скорбите себе, граждане. Дежнев, за мной.

На улице стемнело. Щербатая луна торчала над крышей гаража.

Миша Кроль открыл дверцу в корпусе машины, и цокотухи принялись забираться внутрь, компактно укладываясь в пазы аккумуляторного блока.

Дежнев закурил, вдыхая вместе с сигаретным дымом сложный запах ангарного городка. Предложил затянуться Мише. Тот не побрезговал.

– Что случилось, Миш? Ты же не всерьез насчет торговли оружием?

Тихон напрягся, ожидая ответа. Их с Мишей многое связывало в прошлом, и теперь это прошлое могло сыграть с вольным мустанкером злую шутку.

– А кто впарил говоруна киевскому танкисту? – усмехнулся Кроль, и Тихон облегченно вздохнул: арест был просто поводом поговорить наедине.

– Изатбай на тебя очень зол, Тих. Больше обычного. Говорят, он послал за Трясунами. Вот я и подумал, что этой ночью тебе лучше побыть в участке.

Дежнев покачал головой. Такого он никак не ожидал. Из всех банд ближних Неудобий Трясуны выделялись особой жестокостью. Члены банды постоянно употребляли шай, местный наркотик на основе трав и плесени. Регулярное употребление сопровождалось внезапным тремором и обильным слюноотделением.

– А как насчет ребят?

Тихон поправил волосы, транслируя эмоции друзьям. Он знал, сейчас в кантине Сэмэн и Том повторили его жест. Тихон испытал тревогу друзей и, как мог, транслировал успокаивающий импульс.

– Им ничего не грозит, – замотал головой Кроль. – Обида только на тебя. Трясуны придут в поселок, будут тебя искать. Не найдут и обязательно с кем-нибудь сцепятся. Терпежу-то им никогда не хватало. Вот тут я их и прищучу! – Кроль усмехнулся. – Они давно напрашивались на зачистку, но сражаться с бандой в Неудобьях – сплошные растраты. А тут такой случай!

Тихон вернул улыбку. Миша всегда умел использовать ситуацию в свою пользу. За своевременное пресечение бандитских выходок он мог вырасти до старшего исправника, а там и вовсе сменить опасную полевую работу на уютный кабинет в управлении полиции Федерации городских поселений.