Таинственный остров - Жюль Верн

— Как рыбу? — воскликнул удивлённый Герберт.

— Да, как рыбу, — невозмутимо ответил моряк.

Пенкроф разыскал несколько тонких лиан и привязал их одну к другой. Получилось нечто вроде лесок, длиной в пятнадцать-двадцать футов каждая.

Вместо крючков на конце он укрепил большие шипы с острыми загнутыми концами, сорванные с карликовой акации. Наживкой послужили крупные красные червяки, ползавшие по земле поблизости.

Сделав все приготовления, Пенкроф расположил «крючки» в траве и затем спрятался с Гербертом за широким стволом, держа в руках вторые концы удочек. Герберт, правду сказать, не слишком верил в успех изобретения Пенкрофа.

Примерно через полчаса, как и предвидел моряк, несколько глухарей приблизились к удочкам; они подпрыгивали, клевали землю и, видимо, не подозревали о присутствии охотников.

Герберт, теперь уже живо заинтересованный происходящим, затаил дыхание. Что касается Пенкрофа, то моряк стоял с широко раскрытыми глазами и ртом и вытянутыми вперёд губами, точно он уже пробовал кусок жареного глухаря.

Между тем птицы прыгали среди наживки, не обращая на неё внимания. Тогда Пенкроф стал легонько дёргать концы удочек, чтобы червяки казались ещё живыми. Вне всякого сомнения, переживания моряка в эту минуту были много острее волнений обыкновенного рыболова, у которого «не клюёт».

Подёргивания удочек привлекли внимание птиц, и они начали клевать червяков. Три прожорливых глухаря проглотили наживку вместе с крючком.

Это-то и нужно было Пенкрофу.

Резким движением руки он «подсёк» добычу, и хлопанье крыльев показало ему, что птицы пойманы.

— Ура! — вскричал моряк, выскакивая из засады и бросаясь к птицам.

Герберт захлопал в ладоши. Он в первый раз в жизни видел, как ловят птиц на удочку. Но Пенкроф скромно отвёл поздравления, признавшись, что он не в первый раз проделывает это, да и честь изобретения такого способа принадлежит не ему.

— Но в нашем положении нам не раз придётся заниматься изобретательством, — закончил он.

Связав птиц за ноги, Пенкроф предложил Герберту пойти обратно.

День начинал склоняться к закату.

Охота была вполне удачной.

Обратный путь шёл вниз по течению реки. Заблудиться было невозможно, и к шести часам вечера, изрядно устав от ходьбы, Пенкроф и Герберт подошли к Камину.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Наб еще не вернулся. — Размышления журналиста. — Ужин. — Погода снова портится. — Ужасная буря. — В восьми милях от становища.

Гедеон Спилет, скрестив руки на груди, неподвижно стоял на отмели и смотрел на океан. На горизонте росла на глазах и быстро расползалась по всему небу большая чёрная туча. Ветер, и без того довольно свежий, крепнул по мере угасания дня. Небо было мрачным и предвещало бурю.

Журналист был так поглощён своими мыслями, что и не заметил, как к нему подошли Пенкроф и Герберт.

— Будет бурная ночь, мистер Спилет, — сказал моряк.

Гедеон Спилет живо обернулся и спросил невпопад:

— Как по-вашему, на каком расстоянии от берега волна унесла Сайруса Смита?

Моряк, не ожидавший вопроса, призадумался.

— Не больше чем в двух кабельтовых, — сказал он после минутного размышления.

— А что такое кабельтов? — спросил Гедеон Спилет.

— Шестьсот футов.

— Следовательно, Сайрус Смит исчез в тысяче двухстах футах от берега?

— Примерно, — ответил Пенкроф.

— И его собака тоже?

— Да.

— Меня больше всего удивляет, — сказал корреспондент, — гибель собаки и то, что море не отдало ни её трупа, ни трупа её хозяина.

— При таком бурном море это неудивительно, — возразил моряк. — Кроме того, течение могло отнести трупы далеко в сторону от этого берега.

— Значит, вы твёрдо убеждены, что инженер погиб?

— К сожалению, да.

— При всём уважении к вашему морскому опыту, Пенкроф, — сказал журналист, — я думаю, что в исчезновении Смита и его собаки — живы они или мертвы — есть что-то необъяснимое и неправдоподобное.

— Хотел бы я так думать, как вы, — со вздохом сказал моряк. — К несчастью, я совершенно не сомневаюсь в гибели нашего спутника…

С этими словами Пенкроф отошёл от журналиста и вернулся в Камин. Весёлый огонь потрескивал в очаге.

Герберт только что подбросил в костёр охапку сухих веток, и поднявшееся пламя освещало самые тёмные закоулки извилистого коридора.

Пенкроф занялся приготовлением пищи. Он решил состряпать сытный ужин, потому что всем нужно было восстановить силы. Связка куруку была отложена на следующий день, и моряк ощипал двух глухарей. Вскоре посаженная на вертел дичь жарилась над костром.

К семи часам вечера Наба ещё не было. Его продолжительное отсутствие начинало тревожить Пенкрофа. Он боялся, не случилось ли с бедным малым какого-либо несчастья в этой неисследованной местности или, того хуже, не наложил ли он на себя руки от отчаяния. Но Герберт совершенно иначе расценивал отсутствие Наба. По его мнению, Наб не возвращался потому, что случилось что-то, заставившее его продолжать поиски. А всякое новое обстоятельство могло только пойти на пользу Сайрусу Смиту! Если Наб ещё не вернулся, значит, у него появилась новая надежда. Может быть, он наткнулся на следы человека? Может быть, он шёл теперь по этим следам? Или — чего не бывает! — может быть, он уже нашёл своего хозяина?

Так рассуждал Герберт. Спутники не прерывали его. Журналист даже кивнул головой в знак согласия. Но Пенкроф не сомневался, что Наб просто зашёл дальше, чем накануне, и потому опаздывает.

Герберт, волнуемый смутными предчувствиями, несколько раз порывался пойти навстречу Набу, но Пенкроф убедил его, что это было бы напрасным трудом: в такой темноте невозможно было разыскать следы Наба и разумнее было просто поджидать его. Если же Наб не вернётся ночью, то рано утром он, Пенкроф, первым пойдёт на розыски.

Гедеон Спилет добавил, что им не следует разлучаться, и Герберту пришлось отказаться от своего проекта. Но две крупные слёзы скатились по его щекам.

Между тем погода явно портилась. Сильнейший шквал неожиданно пронёсся над побережьем. Океан, несмотря на то что сейчас был отлив, яростно шумел, разбивая свои валы о прибрежные скалы. Тучи песка, смешанного с водяной пылью, носились в воздухе. Ветер дул с такой силой, что дым от костра не находил выхода из узкого отверстия в скале и заполнил коридоры Камина.

Поэтому, как только глухари подрумянились, Пенкроф уменьшил огонь, оставив только тлеющие угли под золой.

К восьми часам Наба всё ещё не было. Все решили, что непогода заставила его укрыться где-нибудь и ждать наступления дня.