ЗА РУССКИЙ НАРОД! НАЦИОНАЛЬНЫЙ ВОПРОС В ВЕЛИКОЙ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ВОЙНЕ - Федор Синицын

Среди отрицательных тенденций в национальных отношениях на завершающем этапе войны следует отметить рост бытового национализма. Например, в Марийской АССР отмечались высказывания плана «у нас нет больше родины», «пока русские будут хозяйничать — толку у нас не будет». Косвенным образом местный национализм и сепаратизм проявлялись и в таких фактах, как недоуменное восприятие бойцами Литовской дивизии РККА переброски в Латвию: изгнание гитлеровцев за пределы Литвы — «малой родины» — они отождествляли для себя с окончанием войны114.

Под влиянием быстрого продвижения гитлеровцев в тыловых областях СССР развили свою деятельность русские националистические организации. В Хабаровском крае появились повстанческие группы из числа бывших белогвардейцев. В Якутии с сентября 1941 г. действовала антисоветская подпольная группа Коркина, в начале 1942 г. — повстанческая группа «Общество спасения России от большевизма». В ноябре 1941 г. в Краснодаре органами НКВД была раскрыта «Партия нового порядка», которая ставила своей задачей «свержение советской власти, восстановление капитализма, создание местного правительства после оккупации Кубани немцами, а также оказание помощи немецким оккупантам в проведении их мероприятий».

Партия имела свою программу, которая называлась «Крах Советской империи и задачи русского народа», ею был намечен состав будущего местного правительства, подбиралась кандидатура для поездки в Таганрог с целью установления связи с гитлеровцами. В январе 1942 г. в Усть — Лабинске была раскрыта молодежная организация «Союз друзей России». В сводке прокуратуры особо подчеркивалось, что «все они являются комсомольцами». Организация провела с сентября 1941 г. около

12 собраний, на которых обсуждались программные вопросы и методы борьбы с советской властью с целью восстановления в СССР «буржуазного демократического строя». Методом был избран «призыв населения к восстанию». Однако русские антисоветские группы были малочисленными и значительной роли в развитии национальных отношений во время войны не сыграли.

Подводя итог, отметим, что весь период войны характеризовался общим улучшением национальных отношений в СССР. Великая Отечественная война привела к значительному сближению народов Советского Союза. Советские люди в подавляющем большинстве с первых и до последних дней войны выражали решимость принять активное участие в борьбе с фашистским агрессором, включая даже те группы населения, которые могли таить обиду на советскую власть, в частности казачество115. Об этом говорит и тот факт, что большинство советских «перемещенных лиц», волею судеб оказавшихся во время войны в странах Европы, боялось не того, что после окончания войны им не разрешат остаться на Западе, а того, что им не разрешат вернуться в Советский Союз116.

Несмотря на все тяготы и жестокость войны, она некоторым образом оздоровила моральный климат в стране, подорванный репрессиями конца 1930–х гг., показала истинные качества каждого человека и породила надежды на лучшее будущее. Однако после войны надежды на позитивные перемены были разрушены, а чаяния на коренные изменения в обществе после Победы, так сильно вдохновлявшие фронтовиков в эти годы, были утрачены117. Коренных изменений в сущности советского строя не произошло, включая аспект национальной политики, — те позитивные изменения, которые составляли новый курс национальной политики во время войны, как уже говорилось, имели четкий утилитарный смысл (манипуляция национальным самосознанием с целью мотивации людей на защиту Родины) и не означали реальную перестройку коммунистической основы власти и режима. Эта основа осталась прежней, что доказала послевоенная история СССР.

НАЦИОНАЛЬНОЕ ИЗМЕРЕНИЕ ПОБЕДЫ

Положение, сложившееся на территориях СССР, которые приняли на себя первый удар гитлеровской армии, было тяжелым не только с военной, но и с политической точки зрения. Еще до отступления советских войск с этих территорий здесь произошла резкая активизация сепаратистских и националистических движений, созданных осенью 1940 г. в контакте с гитлеровцами. К началу войны на территории Западной Украины действовали 94 бандповстанческие группы (476 чел.) и 1171 нелегал, Западной Белоруссии — 17 бандпов- станческих групп (90 чел.) и 106 нелегалов. В дестабилизации обстановки в западных областях УССР до их оккупации гитлеровцами главную роль сыграла Организация украинских националистов (ОУН). ОУН еще до войны подготовила антисоветские повстанческие группы, которые приобретали оружие и готовили вооруженное восстание. Есть сведения, что в ряде горных районов Львовской области отряды ОУН взяли на себя полицейские функции и распустили колхозы еще до прихода гитлеровцев118.

В Каунасе 23 июня 1941 г. литовские повстанческие группы захватили несколько отделений милиции и арсеналов. В Риге 28 июня 1941 г. произошло антисоветское восстание. Рижская радиостанция провозгласила формирование «латвийского правительства». Контроль над городом был восстановлен Красной Армией только на следующий день. В Эстонии отряды антисоветских партизан («лесных братьев») нападали на мелкие подразделения Красной Армии и советские учреждения. Отряды эстонских дезертиров совершали убийства советских воинов и диверсии на путях их отхода в районах Пскова и Выру, а также в Таллине. В начале июля 1941 г. «лесные братья» на время взяли власть в некоторых волостях Эстонской ССР. Советские воинские подразделения совместно с бойцами истребительных батальонов из числа местного населения в течение июня и июля 1941 г. уничтожили 210 «лесных братьев»119.

Таким образом, в момент ухода Красной Армии западные регионы СССР находились в напряженном состоянии. Население этих территорий оказалось расколото по идеологическому признаку — часть его осталась на стороне советской власти, часть занимала выжидательную позицию, часть открыто приветствовала приход гитлеровцев. Нельзя безоговорочно согласиться с мнением ряда исследователей, что, например, в Эстонии в течение одного года советской власти «удалось полностью поменять национальное сознание, которое формировалось в течение веков, от антинемецкого к антирусскому»120, а в Молдавии «даже та часть населения, которая более или менее лояльно относилась к советской власти, после осуществления кампании по депортации изменила свои позиции»121, однако выводы о предвоенном усилении антисоветизма и русофобии на западных территориях СССР имеют под собой определенное основание: начало войны пришлось на первый период арестов и депортаций «антисоветских элементов», предпринятых советским режимом.

На оккупированной территории РСФСР, куда война пришла в августе 1941 г., восприятие войны населением также не было однозначным. Незаслуженно обиженная властями часть населения отождествляла нашествие гитлеровцев с гибелью советского строя. Подобные настроения способны были какое‑то время подавлять традиционную российскую ментальность, исторически ориентированную на защиту Отечества122. На руку антисоветским настроениям играло отрицательное отношение к «тактике выжженной земли», которая осуществлялась согласно директиве Совнаркома СССР и ЦК ВКП(б) «О мобилизации всех сил и средств на разгром фашистских захватчиков» от 29 июня 1941 г.(перед армией и населением ставилась задача оставить гитлеровцам «пустые закрома, выжженные поля, опустевшие фабрично — заводские корпуса»). Однако уничтожение жилых домов и хозяйственных построек обрекало людей, остававшихся на оккупированной территории, на мучения и гибель. Население прифронтовых районов выступало против подобных акций123.

В тыловых областях в начале войны «политико — моральное состояние» населения оценивалось советскими органами как «хорошее». Очевидцы и участники тех событий отмечают, что моральный дух был на высоте, отсутствовали сомнения в разгроме врага, победе над ним. Народ выражал патриотические настроения. Но естественными в дни

Политрук перед строем

тех тяжелейших испытаний были так — же проявления паники, апатии, пессимизма, психологического шока124.

22 июня 1941 г. на всей территории СССР была объявлена мобилизация. В разрезе изучения национальных отношений нас интересуют результаты призыва в национальных регионах. Мобилизация в Ка- рело — Финской ССР прошла успешно и была закончена уже к вечеру 23 июня 1941 г.: было призвано 100 тыс. чел., из них 24 тыс. карел. В Крымской АССР было мобилизовано 93 тыс. чел., Эстонии — 33 тыс. чел., в Калмыцкой АССР за первые 8 месяцев войны было призвано 20 тыс. чел. В республиках Закавказья к середине июля 1941 г. было призвано 212 721 чел., что составляло 99 % плана.

Однако на Северном Кавказе мобилизация столкнулась с определенными трудностями. Хотя уже в первые недели войны в Северо — Осетинской АССР было призвано 40 тыс. чел., Кабардино — Балкарской АССР — 25,3 тыс., Карачаевской АО — 15,6 тыс. представителей титульного народа (при общей численности народа 80 тыс.), Чечено — Ингушской АССР — 17 тыс. чел. (из них 50 % — титульные народы), только к весне 1942 г. в Северокавказском военном округе удалось призвать 984 тыс. из 1002 тыс. чел., подлежавших призыву на первый день войны. В Чечено — Ингушетии уклонилось и дезертировало свыше 1000 чел., а в I квартале 1942 г. повторная мобилизация в этой республике была сорвана: из 14 тыс. подлежавших мобилизации было собрано лишь 4395 чел. Из национальной кавалерийской дивизии дезертировали 2365 чел. В большинстве селений горных районов республики все мужское население ушло в горы125.