Ради мира на земле - Александр Корзников
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В ту ночь не вернулись с боевого задания экипажи майора Мартынова и капитана Прохорова, неутомимого остряка. Потерю боевых товарищей летчики переживали тяжело.
В ноябрьское ненастное утро командиров второй и третьей эскадрилий майора Баймурзина и капитана Лазарева вызвали в Москву. В Кремле им были вручены ордена Ленина и Золотые Звезды Героев Советского Союза.
Из столицы Гаяз поехал в краткосрочный отпуск на Урал. В Аргаяше, а затем в Кунашаке с радостью встретили Героя-земляка. В те дни газета «Челябинский рабочий» писала о нем:
«218 боевых вылетов совершил этот отважный воин-земляк… За весь период боевой работы экипаж Баймурзина на голову врага сбросил 1890 штук бомб, что составляет 410 тонн».
…Гаяз спешил в родной полк, на фронт. С прибытием в часть хотел было по-уставному доложить командиру полка.
— Без доклада обойдемся, — улыбнулся Константин Петрович Дмитриев. — Раздевайся, посмотрю на твою Звезду.
Полковник расспрашивал о Москве, Урале. Потом положил руку на плечо Гаяза, сказал:
— Предстоит большое дело. В Словакии действуют тысячи словацких и советских партизан. Город Банска-Бистрица в их руках. Гитлеровское командование группы армий «Юг» бросило крупные силы на их подавление. Нам предстоит оказать партизанам помощь. Получай боевое задание…
С аэродрома Баймурзин взлетел первым. Три часа пробивался он сквозь плотную стену снегопада, смешанного с крупными и холодными каплями дождя. Разрезая темноту над Татрами, самолет Баймурзина подходил к долине выброски грузов. В страшном панцире туч самолет казался неподвижным. Мучительно долго ползли секунды. Показались разрывы нижнего яруса облаков. Открылись бомболюки, вылетели упаковки. На третьем заходе самолет полностью освободился от груза.
В ту ночь при выполнении задания погиб командир третьей эскадрильи Герой Советского Союза майор Лазарев. Тяжело переживал гибель своего боевого друга Гаяз Баймурзин.
Шли последние месяцы войны. Днем и ночью баймурзинцы наносили удары по важным объектам на территории Германии.
К крупному железнодорожному узлу эскадрилья Гаяза подошла скрытно, когда занимался рассвет. Из вагонов и с платформ фашисты сгружали танки, артиллерию и боевые запасы.
Полетели фугасные авиационные бомбы. Серии огненных фонтанов рвали железо. Горели эшелоны, вокзал и склады.
На обратном пути свинцовые тучи все ближе и ближе прижимали эскадрилью к земле. До линии фронта оставалось каких-то десятка два километров, и тут полыхнули зенитки. Оглушительный удар по рулевому оперению — машина Баймурзина сильно вздрогнула и резко накренилась вправо. Повреждение правой плоскости и рулей высоты изменило аэродинамику до такой степени, что самолет терял управление. «Дотянуть бы за линию фронта», — билось в мозгу Гаяза. Минуты казались вечностью.
— Линию фронта прошли, я ранен, — сообщил штурман.
Вокруг — лесной массив. И впереди — небольшая полянка, окруженная крупным и густым лесом. С трудом управляемый самолет Баймурзин повел на посадку. Стремительно надвигалась лесная опушка. Треск, скрежет металла. Потом — тишина.
Очнулся Гаяз Баймурзин в полевом госпитале. Здесь он узнал, что штурман эскадрильи Евстафьев отправлен в тыловой госпиталь, радист Липагинский и воздушный стрелок Хренков получили ушибы. А через неделю еще с незажившими ранами на лице Баймурзин вернулся в часть. И снова — в бой.
Куда только не бросала война летчика Баймурзина! В жестокой битве с врагом он десятки раз смотрел смерти в глаза, выжил и победил. В мирные дни обучал молодых летчиков летному искусству, воспитывал мужество и отвагу у тех, кто сел за штурвалы боевых самолетов.
Его не стало 8 мая 1948 года.
«Это был замечательный летчик и прекрасный человек», — говорит о нем бывший заместитель командира по политчасти авиационного полка, ныне полковник в отставке Ф. В. Шкода.
В городе Умани на могиле Г. И. Баймурзина воздвигнут памятник-обелиск. Здесь постоянно живые цветы, в праздничные дни — комсомольский и пионерский почетные караулы.
На здании Аргаяшской школы № 2 — мемориальная доска в честь героя-земляка, а в фойе — его портрет. В Кунашаке установлен бюст Героя Советского Союза Гаяза Исламетдиновича Баймурзина.
В. А. РЕШЕТНИКОВ,
ветеран войны, гвардии майор в отставке
ДЕСАНТНИКИ
Начиналось с лыжных бригад…По постановлению Государственного Комитета Обороны в Уральском военном округе были созданы лыжные полки. За зиму 1941—1942 года в Челябинске подготовлено тысячи лыжников. Проверить их прибыл представитель ГКО Маршал Советского Союза Климент Ефремович Ворошилов. Он остался доволен боевым духом, выучкой солдат.
21 января 1942 года ЦК ВЛКСМ принял постановление о мобилизации лыжников из комсомольско-молодежных формирований в Красную Армию. Обкомы комсомола должны были снабдить снаряжением, теплым обмундированием, организовать проводы.
15-я отдельная лыжная бригада находилась на окраине города — за рекой Миасс. Лагерь состоял из нескольких сараев, плетенных из ивовых прутьев, обмазанных глиной, крытых дерном. Достраивали мы его сами, сооружали нары, прорубали окна, ставили «буржуйки»…
В мороз и снег, в жару и слякоть готовились мы к боям. Еще летом, чтобы не прерывать лыжной подготовки, тренировались на… соломе. Да-да, выстилали соломой лыжню, и по ней на лыжах как по снегу. Ну, а уж зимой! Броски на десятки километров.
Челябинцы как могли помогали нам. Собирали теплые вещи, валенки. Шефы нашей бригады — работники управления дороги, рабочие и служащие железнодорожного узла — сделали очень многое. В локомотивном и вагонном депо изготовили десантные ножи, волокуши для пулеметов. Даже были придуманы маски из ткани против обмораживания. Эти маски и халаты сшили нам шефы.
В управлении дороги состоялся торжественный вечер, на котором нас провожали на фронт. Это были грустные и теплые проводы. Мы услышали столько добрых напутствий. Удивил отдел рабочего снабжения отделения дороги — выдал каждому бойцу по талону на получение… конфет! Нам и конфеты? Другого не было…
…Бологое. Несколько часов назад станцию бомбили. Над путями висело облако черного дыма. Дальше только в походном строю. На Осташков. Бригада вошла в состав 1-й ударной армии. Где-то впереди, куда мы шли через заносы и оттепели, вела бои 2-я воздушно-десантная дивизия. На ее боевом счету уже был большой десант в тыл врага, длившийся несколько месяцев…
Герой Советского Союза Н. С. Демин, заместитель командира дивизии, пишет:
«Наша дивизия, вошедшая в состав 1-й ударной армии, сосредоточилась в районе деревни Галузино. Началась подготовка к наступлению. Стал ясен оперативный замысел командования — планировалась операция по ликвидации так называемого Демянского плацдарма, который глубоко врезался в нашу оборону. Враг рассчитывал в удобный момент нанести отсюда новый удар в сторону Москвы.
Полтора года в этом районе шли кровопролитные бои. И теперь к основной группировке войск противника вел сильно укрепленный длинный и узкий проход, названный солдатами рамушевским коридором (он начинался от населенного пункта Рамушево).
Демянский плацдарм (в поперечнике до 50 и по переднему краю до 200 километров) обороняли 12 дивизий, главные силы 16-й немецкой армии, общей численностью до 70 тысяч человек. Внутри плацдарма было до 7 дивизий. До 5 дивизий обороняли коридор».
Для многих десантников это были первые бои. Ведь они совсем недавно прибыли в дивизию по комсомольскому призыву.
Рядовой И. Д. Ахлюстин, ветеран дивизии, рассказывает:
— Местными партийными и комсомольскими органами проводилась большая работа по отбору молодежи в воздушно-десантные войска. Я уходил в них через Кыштымский райвоенкомат по рекомендации райкома комсомола. Сформировали в Челябинске целый эшелон и отправили в Москву. Еще в пути мы передружились и договорились вшестером (Иван Реут, Иван Марченко, Григорий Шарафутдинов, я и еще двое ребят, имен которых не помню), приехав в Москву, во чтобы то ни стало сходить к Мавзолею В. И. Ленина и дать клятву верности нашей Родине. Мы понимали, что по Москве нам так просто не пройти. Но помог политрук Григорян, который на Казанском вокзале построил нас по два и строем привел на Красную площадь. Клятву мы дали, а вот, вернувшись на станцию, долго не могли найти свой эшелон. Ходили от поезда к поезду, пока нас кто-то не окрикнул…
Такими они были. Порой наивными, порой смешными даже и совсем неопытными в военном деле…
И. Д. Ахлюстин:
— Иван Марченко был хорошим солдатом. Однажды он был дневальным по роте. Мы ушли на тактические занятия, а в это время наш комбриг пришел в роту. Был он майором (на петлицах по две шпалы), а Иван знал лишь знаки различия до капитана. И вот заходит комбриг, а Иван докладывает: «Товарищ дважды капитан! Рота находится на тактических занятиях!» Из-за этого «дважды капитана» мы неделю по два часа в день зубрили знаки различия…