То, что мы видим. Сборник рассказов - Светлана Нарсисовна Нигматуллина

– А Игорь где?

В груди Ларисы вдруг что-то раскололось, и она смогла вдохнуть в полную силу, так что закружилась голова. А до этого – боялась, что со вздохом закричит, заплачет, что-нибудь еще выкинет, выкрикнет ее непослушное горло. В теле вдруг стало легко, она посмотрела на озадаченного мужа и девушку в грязном пальто. Они не играли. Они видели друг друга впервые.

А потом все вместе пытались оттереть от серого пальто грязные пятна, Лариса вытирала девушкино лицо и перчатки. Усаживали ее в такси и зачем-то давали свой номер. Та больше не плакала, вдруг допустив новую надежду: раз так, может, и нет жены, может, и детей нет, и не врал, и позвонит еще?

Игорь, сев за руль машины, купленной неделю назад вместе с номерами, кивал головой – ну и тезка, ну и натворил дел. Лариса незаметно поглядывала на мужа и немного улыбалась – а ведь хорош же все-таки, ну? А после смотрела в окно и вдыхала сырой воздух из тонкой полоски окна. Какая славная в этом году осень. Теплая, сухая. Так и хочется жить.

Варежки

Она едет в душном междугороднем автобусе, плотно зажатая между круглым бедром соседки слева и огромной холщовой сумкой пассажирки у окна. Из-за безразмерного баула выглядывают фрукты, и тихий звук гремящего внутри стекла рассказывает, что у кого-то будет праздник. У самой Алины вещей почти нет, только рюкзак на коленях. А в нем: смена белья, зубная щетка, зарядка для телефона и новые варежки. Темно-синего цвета, плотной вязки, с белым цветком по краю. Должны подойти.

На пригородной трассе маленький желтый автобус штормит, мотая из стороны в сторону. Громко играет радио. За окном заряжает дождь, и его запах немного перебивает бензиновый. На остановках входят и выходят люди, по большей части рабочие, что возвращаются домой из окрестных хозяйств и с фабрик.

Все это ново. Обычно в деревню Алина приезжала летом. Любила бывать на выходных осенью, как сейчас, но всегда добиралась с родителями на машине. В холод на автобусе не ездила никогда – почти сто километров от города, одна пересадка, плюс от остановки до бабушкиного дома пешком минут тридцать. И сейчас мать сказала: «Не приезжай, ничего не случилось еще». Договорила, собрала вещи и умчалась стрелой.

Вот и Алина едет. Сессия закрыта, а радости нет. В наушниках музыка еле слышна, в голове – ни единой мысли. Хотя одна все же есть – возьмет подарок или нет?

Когда бабушка родилась, точно никто не знал. В их деревне вместе со старенькой церковью сгорел архив. Даты восстанавливали со слов старожилов, но, конечно, те не могли все помнить и знать. Во временной бумажке написали наугад, что родилась 1 января 1932го. Но старшая бабушкина сестра, пока была жива, качала головой – лето было, сенокос…

Бабушка не возражала поздравлениям в любую дату: пусть и родилась в другое время, но зиму она особо любила. Вспоминала, как снег ложился так, что не было видно заборов. Как местные не могли выйти из дома в метель. Это был праздник. Все вместе, дома, играй – не хочу.

И вот в преддверии же зимы, в ноябре, с ней случилась беда. Снова подскочило давление. На этот раз выше обычного. В центральной районной больнице сказали – инсульт. Восстановится или нет, никому не известно. Да, возможность не отрицаем, но нужны не только занятия, но и желание и силы. А пока – лежите в постели и ищите их в себе.

Бабушка пришла в сознание, но собой не стала. Молчала, смотрела в окно. Аню – свою дочь – слышала, но не слушала. Через пять дней вернулись домой. Родные стены, которые должны помогать, дело только усугубили. Как это лежать? Ни по хозяйству, ни прибрать, ни блинов гостям напечь. Это жизнь?

Алина знала, что если ее бабуля решит встать, то встанет. Про ее характер знали все. Папа любил вспоминать, как теща, которую привезли погостить на пару недель в город, через три дня совершила побег. Пришли домой с учебы и работы, а ее нет. Села в автобус и уехала домой. В ее-то годы! Не выдержала бетонных стен. А на столе записку оставила: «Лучше вы к нам». Ох и ругалась тогда мама и хохотал он сам.

Хотя то – дорога домой, а это – болезнь…

За размышлениями добралась до места. Она не должна сомневаться, пусть сомневаются все. Бабушка всегда в нее верила: в школе, когда Алина решила выиграть лыжную гонку, потому что всегда приходила последней и над ней смеялись. После, когда собралась поступать на эконом, а потом: передумала за месяц до вступительных и подала документы на географический. И она будет верить, ведь не зря же у нее в рюкзаке эти варежки.

В родном с детства доме тепло. На плите кипит обычный жестяной чайник, ее ждут. Глаза бабушки выдают – сдала. Мама и вовсе отводит взгляд. Алина от этого настроя, наоборот, только увереннее. Снимает обувь, натягивает местные тапочки с кожаной подошвой, болтает много про учебу, экзамены, потом останавливается и протягивает свой подарок.

Бабушка смотрит молча – куда мне? Я и сесть сама не могу.

– Не пригодятся твои варежки, дочка…

– Ты мне что подарила на конец третьего класса? – строго спрашивает Алина.

– Что? – отвечает та.

– Купальник. Раздельный. Фиолетовый такой с шортами, помнишь?

Кивает.

– Красивый очень. Самый модный. Только вот я плавать не умела. Воды боялась, даже ноги мочить за руку заходила только. А к августу поплыла. Так что не смотри на меня. К первому снегу встать надо. Что я зря первую стипендию потратила?

Боясь расплакаться, она сделала строгое лицо и вышла из комнаты, чтобы срочно поставить только что вскипевший чайник. Зажигая спички, моргала часто-часто. Ей было не по себе от всего: от расправленной в разгар дня постели, запаха лекарств, беспомощности лиц двух женщин, которые всю жизнь были для нее опорой. Было неловко от своего порыва, но нутром она чувствовала, что поступила верно.

– Разбушевалась. Надо же. Атаманша, – проговорила бабушка и посмотрела на Анну.

– А что ты хочешь? – возмутилась та. – Твоя школа.

Переглянувшись, они неожиданно рассмеялись. Старая женщина на постели взяла варежки в руки и провела по белой розе сухими пальцами. Ее дочь подняла глаза – кажется, еще повоюем.

Простое и сложное

И тут на город обрушился ливень. Щедрый по-летнему, но ледяной дождь. Юбка мгновенно прилипла к ногам, а пиджак неприятной тяжестью мокрой ткани обнял плечи. Она стояла прямо на проезжей части. В кармане надрывно звонил телефон.

Бывший муж. Даже звучит обреченно. Наверное,