То, что мы видим. Сборник рассказов - Светлана Нарсисовна Нигматуллина

Она шла прямо к нему сквозь толпу людей. Это магическое платье, совсем не короткое, так струилось по телу, что он продолжал бы смотреть на нее, иди она к нему среди тысячи обнаженных тел.

– Мое вино? – указала женщина на бокал.

Он только кивнул.

– Все в порядке?

– Давай уедем? – просто ответил он.

Она удивленно подняла брови.

– Сейчас?

Он вспомнил взгляд ее собеседника, полный интереса и чего-то еще, о чем думать было небезопасно. И кивнул.

– Да.

Они сели в такси, озадаченная женщина и серьезный мужчина. Он взял ее за руку. Начал целовать в лифте. Она смутилась. Вошли в квартиру, словно воры, не включая свет. Прокрались в спальню. Спустя время, когда она вернулась из душа, он спросил:

– Выйдешь за меня?

– Это должно быть смешно?

Он почти серьезно помотал головой.

– Мне кажется, ты женат.

– Я разведусь.

– Все вы так говорите, – она кинула в него диванной подушкой и случайно сбила фотографию с комода. Та с грохотом упала на пол.

Женщина взяла снимок в руки и задумчиво посмотрела на него. Двое светловолосых мальчишек, неотличимые друг от друга.

– Все-таки очень на тебя похожи, да?

– Открою тебе секрет, – сделал большие глаза мужчина. – Мы тройняшки.

Она засмеялась. Ему было легко и счастливо.

Он вышел на балкон, закурил. Вдохнул холодный ночной воздух. И подумал, что жизнь, пожалуй, еще на что-то способна и годна. Может выкинуть внезапность старушка. Хотя бы вот это новое чувство.

Сквозь стекло он видел жену, откидывающую покрывало с постели. Представил, как спят, раскинувшись на кроватях, сыновья через стену. В юности он был уверен, что никогда не сможет быть с одной женщиной. Ему хотелось добиваться, побеждать, но не стоять на месте. Тогда он не знал, что жить вместе – тоже плыть по волнам. Чувствовать и остывать, раздражаться и восхищаться. Терять связь и находить ее снова. Переставать любить и снова влюбляться. И если ты дашь ей шанс, это будет всегда новая, другая любовь.

К одному человеку.

Лучше бы я была

Настя спускается в метро и щелкает кнопкой на тонком проводе наушников. Каждая песня раздражает, не успев начаться. Музыку прерывают тысячи разных звуков, голосов, электронных сигналов, отдаленный шум вагонов. Ей хочется остаться одной, не замечать толпы вокруг, но та бесстыдно лезет в голову, будто там раздают бесплатные проездные. Девушка хмурится и прячет руки в карманы. Книга, с которой она привыкла коротать время в метро, оставлена дома – на полке в прихожей. Настроение забыто тоже где-то там, в промежутке между собственной комнатной и входной дверью.

Все начиналось хорошо. Утро. Понедельник. Она любила свою учебу на социологии, любила все новое – сегодня начиналась ее первая в жизни учебная практика. Ее распределили в центр комплексного обслуживания. Приют для одиноких стариков. Ничего особенного, но все же новый маршрут по утрам. Новый опыт. Новые люди. Говорят, если ты хочешь что-то найти, ходи разными путями. Настя всегда искала. Как иначе, когда тебе семнадцать?

Настрой пошатнулся после разговора с мамой за завтраком. Слово за слово, и вспоминать не хочется. Чай остался недопитым. Настя схватила рюкзак, шарф, сапоги. На пороге высказалась обидно, хлестко, как умеют только близкие люди. Крикнула:

– Лучше бы меня не было, никаких проблем!

Хлопнула дверью и убежала.

За размышлениями дошла до места. Будто из советского прошлого, перед глазами вырос двухэтажный забытый временем экспонат. Здание в минувшее время было красивым, а сейчас выглядело декорацией со съемок кинофильма. Бледно-розовое с белой лепниной. Возможно, даже милое, но, как ковер на стене в квартире, неловкий гость из другой эпохи. Девушка беспрепятственно зашла внутрь, поднялась по лестнице и попала прямо в просторный холл.

Первое, что бросилось в глаза, – старый коричневый палас на полу, а на нем десятки пар ног – все как одна в теплых носках разных цветов и тапочках. Девушка растерянно глянула на свои пальцы под тонкими колготками. Не холодно же еще… В креслах и на диванах устроились разного возраста и вида пожилые люди. На гостью они не обращали внимания – в центре комнаты с книгой в руках сидела женщина лет сорока. То и дело поправляя очки, она читала вслух.

Кто-то дремал, кто-то внимательно слушал. Одна из бабушек, совсем седая, в опрятном фланелевом халате, украдкой смахивала слезы. Закончив главу, женщина сказала:

– А теперь, ребята, пора на обед. Встретимся завтра в тот же час.

Так и сказала – ребята. Настя ухмыльнулась, но отметила, что чем-то детское обращение подходит обитателям приюта. Было в них что-то беспомощное, младенческое. На нее смотрели с интересом и с какой-то доброй жадностью, рассматривая и радуясь как свежему ветру. К ней обратилась одна из старушек, хотя назвать ее таковой было трудно. Прямая осанка струной, строгая прическа, тяжелое темно-лиловое платье, тонкий браслет на запястье.

– Мне неловко просить вас, милая, но не заглянете ли на пару минут в мою комнату?

Она несколько смущенно повела рукой в конец коридора. Практикантка с готовностью кивнула, и женщина, тяжело ступая, повела ее за собой. Они вошли. На большом белом подоконнике теснились книги. В простой стеклянной банке рядом стоял подсохший букет белых кустовых хризантем. На шкафу в самом углу тоже теснились советские многотомники. Лариса Геннадьевна – так представилась женщина, перевела взгляд с них на свою гостью.

– Милая, мне очень неловко, но не могли бы вы достать мне вот эту стопку сверху? Нужно всего лишь встать на стул. Вам – пустяк, а мне, должна признаться, это упражнение совсем не по силам. Хочу отнести в нашу библиотеку, передать в дар.

Лариса Геннадьевна робко улыбнулась, а Настя с готовностью полезла за книгами, передавая их новой знакомой. Ее взгляд задержался на фотографии в простой рамке у кровати. Молодая женщина и мальчик, крепко держащий ее за руку. Увидев ее взгляд, хозяйка комнаты ответила на вопрос, повисший в воздухе.

– Это мой сын. Военный он. Служит… в закрытом военном городке. Тут, неподалеку.

Настя не знала, что рядом с ними есть такой. Она дослушала рассказ про сына, кивнула и попрощалась с новой знакомой, пообещав еще заглянуть в гости.

После обеда практикантке поручили заняться электронным архивом. Перед ней оказалась папка с личными делами. Она методично вбивала в графы даты рождения, номера пенсионных удостоверений, данные о родственниках. В бесконечной круговерти букв и цифр глаза выхватили знакомое – Лариса Геннадьевна Баркова. Девушка открыла дело и непонимающе глядела в синий прочерк в графе «Родные».

– Уже закончила? – удивленно взглянула директор на студентку, вошедшую к ней.

– Нет, я спросить хотела… Вот тут ошибка. Я утром разговаривала с Барковой, у нее сын есть, военный.

Директор сняла очки, взглянула на Настю и просто сказала.

– У Барковой