Точка невозврата - Николай Валентинович Куценко

Дениса вновь бросило в жар. Он расстегнул ворот рубашки и позвал стюардессу. Шансов покинуть самолет, а главное, найти ту англичанку не было никаких. Осознав, что ему придется лететь на родину с тем, что есть, Денис почувствовал знакомые симптомы начинающейся паники. Он весь покрылся испариной, колени дрожали, из глаз брызнули слезы.

– Воды! – крикнул он подошедшей стюардессе.

Она протянула ему стакан с минералкой, отошла в начало салона и села в специальное кресло, приготовившись к взлету.

Был лишь один способ улететь, не устроив переполоха. Денис знал, что надо делать. Он выпил всю воду. Налил в стакан виски из бутылки, которую купил отцу. Выпил до дна, закусив шоколадной конфетой. Затем снова наполнил стакан и выпил. Бутылка опустела наполовину. Далее последовал третий стакан… Самолет оторвался от земли и стал набирать высоту. Паника отступала.

Глава 8

Гадалка

В этот раз все было сложнее. Жена подготовила мать Дениса к решительным действиям. Обе женщины считали, что нужно срочно предпринимать какие-то серьезные меры. После того как Денис вылетел из Лондона, он вышел на связь только через сутки, оказавшись в одном московском отеле. Как обычно, вспомнить он ничего не мог. Как обычно, потратил все свои деньги и даже потерял сумку. Благо документы были в кармане. Но компьютер и даже задрипанный пакистанский айфон пропали. В общем, с каждым разом становилось все хуже – длительность провалов увеличилась. Раньше он помнил хотя бы отдельные моменты, вспышками возникавшие в его сознании. По ним Денис пытался восстановить ход вечера или ночи. И иногда это ему удавалось. Сейчас же он не помнил ровным счетом ничего. То есть до какого-то момента все помнил прекрасно, а потом – бац, и провал. Причем полный, без каких-либо вспышек.

– Может быть, тебе закодироваться? – предложила жена.

– Ну я же не алкаш какой-то, – запротестовал Денис, – я ведь по другим причинам срываюсь. Из-за стресса, в основном.

– Да какая разница, почему ты срываешься, важно, что потом ты теряешься и не помнишь ничего, – вступила в разговор мать Дениса, полноватая, круглолицая, с русыми волнистыми волосами.

– Да я просто залип на этот телефон. А так бы и не пил. Случайно все вышло, прямо в самолете.

– Вчера на мальчика залип, сегодня на телефон, завтра еще на что-нибудь! – вспылила жена и стала нервно ходить по кухне.

– Это хорошо еще, что живой вернулся. Могли ведь и бандиты похитить, стали бы издеваться, выкуп требовать. А потом бы убили, – добавила мать и смахнула слезу со щеки.

– А могли бы сразу убить, бомжи какие-нибудь. Сколько таких случаев! – поддакнула жена.

– Ладно, хватит! Кодироваться я не буду. Я не алкоголик. У меня просто невроз, который дает такие вот сбои. – Денис встал, всем видом показывая, что не намерен продолжать дискуссию.

– Ты пойми, сынок, мы же за тебя волнуемся. Сейчас время-то какое? Тут вон и трезвых на улице грабят, убивают, а ты пьяный не пойми где и с кем бродишь.

– Мама, я ценю твою заботу… – Денис ухмыльнулся, открыл холодильник, достал батон колбасы и, усевшись за стол, принялся резать его. – Но кодироваться не буду. Не хватало мне еще ласты склеить от этой кодировки.

– Да ты знаешь, сколько людей кодируется! – не унималась мать. – И ничего, живут же.

– Не буду! – поставил точку Денис.

– Хорошо, а что ты намерен делать? – Жена села напротив него, уткнувшись острыми локтями в столешницу.

– Ничего! Просто пить не буду. Вот и все.

– Ты уже обещал, но ничего из этого не вышло. Срываешься даже по пустякам. Вообще удар не держишь, – возразила жена.

– Кстати, мне в этот раз женщина какая-то мерещилась. Грудастая! В белом, – вдруг вспомнил Денис.

– Блядь какая-нибудь, которая у тебя деньги забрала! – возмутилась жена.

– Господи!.. – Мать заерзала на стуле так, что тот заскрипел.

– Да не блядь это. Медсестра скорее… – Денис пытался вспомнить, продолжая нарезать колбасу. – Бляди так не одеваются и уколы в жопу не делают. А эта мне уколы какие-то фигачила во сне.

– Нехороший сон. – Мать начала креститься, но вдруг, резко остановившись, произнесла: – Может, тебя сглазили, Денис? Порчу навели? А медсестра означает болезнь твою?

– Ерунда, – ответил Денис, но потом задумался.

А что если на него и правда навели порчу? Или еще хуже – проклятие? Вроде бы он не делал никому ничего плохого. Но ведь есть люди, которые без всякой причины могут сотворить гадость. Вдруг он стал их жертвой?

– Давай я тебе номер гадалки одной дам, – предложила мать.

– Да ну ее, – отмахнулся Денис. – Наговорит еще мне…

– А что ты собираешься делать? А? – влезла в разговор жена. – Как с пьянством своим бороться?

– С неврозом, а не с пьянством! – поправил ее Денис.

Мать взяла со стола кружок колбасы, положила его на кусок хлеба, налила в кружку чая. Машка протянула ей кухонное махровое полотенце, которое мать бросила на колени.

– К нам тут недавно одна грузинка мощная приезжала, Илоной зовут, так все как есть сказала, – отхлебнув из чашки, проговорила она.

– И что с того? – не понял ее Денис.

– Так Илона эта в Москве живет, я тебя могу записать сегодня же! – победно заявила мать.

– Да ну ее, – сморщился Денис, – Илону эту. Пусть свои сказки другим рассказывает.

– Зря ты так! Говорю же – мощная она! Про отца мне, например, все рассказала: что болел он перед смертью сильно, что рак у него был.

– Ерунда, – прошипел Денис, – им информацию сливают, а они потом бедных лохов разводят. Типа тебя и подружек твоих наивных.

– Мы пойдем! – вмешалась в разговор Машка. – Мне уже все равно куда. Лишь бы он не пил.

– Да черт с вами, делайте что хотите, – решил не спорить Денис, – все равно вас фиг переубедишь.

– Записывайте на ближайшее время! – пропищала жена.

Илона была огромной. Она сидела в массивном кресле и снимала с пальцев свои многочисленные кольца и перстни. Затем с трудом надевала их обратно. От этого пальцы вздувались и казались еще толще, чем были. Тройной подбородок Илоны, полубезумный взгляд выпученных глаз, видимо, изуродованных базедовой болезнью, и толстые слоновьи ноги – вот что видел перед собой Денис, присаживаясь на свободный стул. Рядом с Илоной располагался маленький деревянный столик, похожий на табурет. На нем лежала самодельная металлическая рамка и колода лощеных карт. Илона, ерзая в кресле, иногда кряхтела, будто каждое движение давалось ей с огромным трудом. Уставшая от утренней дороги Машка