Звезда без любви не рождается - Эммануил Тафель

Многие из них уже поступили в институты и разъехались по разным городам. Володя Афонин поступил в Академию художеств, жил в «богемном», как он выразился, общежитии и отрастил творческую бородку. Коля Иванов, худой, высокий парень, который в школе был совершенно незаметен, поступил в военно-морское училище и собирался стать командиром ракетного крейсера. В общем все были при деле и только у Игоря всё шло наперекосяк.

Самым плачевным во всей этой ситуации было то, что Татьяна исчезла из жизни Меньшова напрочь. Он слышал от друзей, что она учится в медицинском, между делом собралась замуж и даже уже немного беременна.

«Разве можно было такое представить ещё полгода назад? – с тоской думал Игорь. – Жизнь выделывает такие выкрутасы, от которых дух захватывает и хочется выть волком».

Свадьбу готовили с размахом. Отец заказал большой зал ресторана, мама пригласила всех родных и знакомых, а Таня обзвонила подруг. Они вместе с Николаем обошли магазины для новобрачных, купили обручальные кольца, выбрали свадебное платье и только с костюмом для жениха вышла неувязка.

Большой живот Привалова никак не помещался в стандартные брюки. Их пришлось срочно перешивать у портного.

– Не волнуйся, милый, – ласково приговаривала Татьяна, застёгивая брюки на животе Николая, – вот начнём с тобой делать зарядку, меньше будем есть и обязательно похудеем.

– Всё как раз наоборот, – упрямо твердил Привалов. – С увеличением срока беременности ты, а следовательно и я, будем есть больше, а энергичная зарядка тебе противопоказана.

– Противопоказана мне, а не тебе, – перечила Татьяна.

Ко дню свадьбы вроде бы всё устаканилось. Свадебное платье скрывало живот невесты, жених был сама элегантность, а родители просто счастливы. В связи с большим сроком беременности, Тане пришлось взять академический отпуск. Свободное время она проводила дома, по мере сил помогая матери готовиться к свадьбе.

Всё прошло как по маслу: во Дворце бракосочетаний их быстро расписали, к ресторану они подъехали вовремя и стали встречать гостей. Подарков было много и дарили их от души. Кто-то из гостей приподнёс комплект постельного белья, кто-то столовый сервиз, а кто-то и детскую коляску. – Ой, примета плохая! Нельзя дарить детские вещи до рождения ребёнка! – широко раскрыв накрашенные глаза, воскликнула Виктория Жаботинская, лучшая подруга невесты.

– Ах оставь, Вика! – спокойно сказала Таня. – Вечно ты со своими приметами.

Почти никто из гостей не заметил минутного замешательства, а когда студенты из института подарили новобрачным щенка в корзиночке, все сразу же заахали и облегчённо рассмеялись.

– Ой, какой хорошенький! А что это за порода?

– Вероятно болонка, – со знанием дела определила Вика. – Смотрите, она же совершенно белая.

Татьяна взяла щенка на руки и он, повизгивая, стал её облизывать. Когда гости собрались, всех пригласили к столу. Стол ломился от блюд и напитков, а в течении вечера прозвучало много возвышенных тостов. Таня светилась от счастья, с любовью поглядывая на новоиспеченного мужа. Отец, изрядно выпив, уже дважды пытался произнести тост, но всё никак не мог его закончить. Валентина Михайловна, раскрасневшись от волнения, сообщила о том, что они с отцом переезжают на дачу и молодые могут жить в городской квартире совершенно свободно.

После свадьбы потекли однообразные будни. Каждое утро, перед уходом Привалова на службу, Таня готовила ему завтрак. Он аккуратно съедал его, целовал жену в щёку и исчезал до шести часов, а Таня оставалась на целый день одна. Можно было сходить в магазин, приготовить обед, немного потрепаться с подругами по телефону, а затем ждать благоверного.

Жизнь текла однообразно, каждый следующий день был похож на предыдущий, как две капли воды. Юношеские мечты закончились и наступила жёсткая проза жизни. Единственным светлым пятном в этом тусклом существовании, был щенок по кличке Боб, которого ей подарили на свадьбу. Этот маленький, пушистый комочек, ласковый и любвеобильный до невозможности, радовал её постоянно. То он тапочек в постель принесёт, то начнёт у Татьяны ухо вылизывать, то встречает её радостным визгом, приветливо махая хвостиком. Выполняя рекомендации врачей, Таня часто гуляла с собачкой в парке. Чтобы выглядеть эффектней, она одевалась во всё белое и они в паре с белым щенком производили неизгладимое впечатление.

– Ну прямо дама с собачкой! – восторгались молодые люди при встрече, но увидев большой живот женщины, сразу же отставали.

Совсем другого мнения о собаке был Привалов. И хотя щенок радостно встречал его как члена семьи, он неприязненно отодвигал его ногой и проходил ужинать на кухню, но если Татьяна кормила сперва щенка, а уж потом собирала на стол мужу, Николай устраивал очередной скандал. Ситуация усугублялась тем, что врачи запретили Тане заниматься сексом.

– Это может навредить ребёнку, он у вас и так еле держится, – напутствовала её в поликлинике пожилая докторша. – Я бы посоветовала вам не делать резких движений, а иначе положим на сохранение и муж вас до родов вообще не увидит!

Советы врачей мало интересовали Привалова и он сначала ласкал Татьяну, а уж затем шёл на сближение, но не увидев ответной реакции, стал просто насиловать жену. Семейная жизнь перестала её радовать и хотя они переехали в квартиру Николая, Таня при первой же возможности уезжала к маме. Больше всего ей досаждал большой живот и она с нетерпением ждала родов. Тем не менее, проводив мужа на работу, она регулярно выходила на прогулку с собачкой. Боб весело бежал впереди, позвякивая маленьким колокольчиком, который Таня прикрепила к ошейнику.

Погода была замечательной, солнце пробивалось сквозь тяжёлые тучи, слегка подтаявший снег блестел и искрился. До парка оставалось пройти метров сто, вот только надо было перейти оживлённую дорогу. Таня подошла к перекрёстку и стала дожидаться зелёного сигнала светофора. Боб, как всегда, сел рядом, ожидая команды хозяйки. Вдруг впереди раздался заливистый лай.

На другой стороне улицы два небольших фокстерьера рвались с поводка и отчаянно лаяли. Боб страшно перепугался, рванулся в сторону и побежал через дорогу. Татьяна от неожиданности вскрикнула, испугавшись за собаку и кинулась за ней вдогонку. Она бежала по скользкой дороге, а щенок, ничего не понимая, но видя что хозяйка бежит следом, всё прибавлял ходу.

– Бобка, стой! – отчаянно закричала Таня. Резкий визг тормозов и сильный удар оборвали её возглас.

В пятницу Игоря выписали из больницы. Лечащий врач, видя его тяжёлое состояние, всё-таки старался приободрить.

– Вам надо выходить на работу, Меньшов.

– Я еле двигаюсь, доктор. Какая может быть работа?

– Работать надо, пускай и через силу, это вас отвлечёт и вы обязательно поправитесь.

«Я должен жить на автомате, заставляя себя работать или наоборот?» – с горечью подумал Меньшов.

Но жизнь после больницы постепенно налаживалась. Возвращаться на прежнее место работы Игорь не захотел и отец устроил его на завод кинескопов дежурным прибористом. Эта профессия только по названию звучала романтично, а на самом деле тяжелая работа в горячем цеху включала и ночные смены. Когда надо было заменить перегоревший датчик, Игорь, надев ватник, валенки и с термопарой в руке взбирался на верхотуру стеклоплавильной печи.

Больше всего его в такие минуты беспокоило то, что он может потерять сознание и свалиться в, ревущую огнём, печь. О своих подвигах он дома, конечно же, не рассказывал, но когда термопара была установлена и исправный прибор показывал температуру в полторы тысячи градусов, Игорь гордился собой.

Помимо работы Меньшов много снимал, а вечерами в дома печатал фотографии. Ему удавалось даже публиковаться в районной газете и выступать с творческими отчётами в молодёжном клубе. В своей бурной деятельности его огорчало лишь то, что периодически состояние ухудшалось до того, что приходилось надолго ложиться в больницу. Снова повторялись ежедневные инъекции, капельницы и таблетки, но к концу лечения наступало временное улучшение.

На работе смирились с тем фактом, что Меньшов периодически болеет. Ему исправно оплачивали больничные, но заменить его было некем, так как найти квалифицированного прибориста на минимальную зарплату было не просто. После больницы, он как ни в чём не бывало, выходил в ночную смену и лез с термопарой на горячую печь.

Отдыхая дома после работы и просматривая фотографии, Игорь с тоской вспоминал институт, свет прожекторов в съёмочных павильонах и суету абитуриентов на экзаменах. Он трезво оценивал ситуацию и понимал, что с его заболеванием не только о работе в кино, но и о поступлении в институт следует забыть.

Тем не менее, родители и старшие братья делали всё возможное для того, чтобы он сохранил веру в выздоровление.