Двойник Декстера - Джеффри Линдсей

Конечно, у меня не было доказательств, да и не мое это дело, какова у брата личная жизнь, лишь бы он приходил в гости с чистыми руками и хорошо вел себя за столом. Тем не менее я надеялся, что он отказался от своего вы­чурного стиля и соблюдал осторожность.

—  Как дела? — вежливо поинтересовался я.

—   Чудесно, — ответил он. — Все говорят, рынок ста­билизируется, но лично я этого не вижу. Мне в Майами хорошо, как никогда.

Я любезно улыбнулся, просто чтобы продемонстриро­вать брату, как выглядит по-настоящему классная фаль­шивая улыбка. Рита вернулась с салфетками.

— Держи, — сказала она, всучив мне пачку. — Просто носи их с собой и... Черт возьми, уже пора... — И Рита исчезла вновь, на сей раз на кухне.

Мы с Брайаном смотрели ей вслед с одинаковым вы­ражением: ошарашенности и удивления.

—Чудесная женщина, — заметил брат. — Тебе повезло, Декстер.

—   Молись, чтоб она не услышала, — отозвался я. — Рита решит, будто ты завидуешь. А у нее есть незамужние подружки.

Брайан явно испугался.

— Блин, а я об этом и не подумал. Она действительно может попытаться... э... так сказать, устроить мою личную жизнь?

—Ты и оглянуться не успеешь, — заверил я. — Она счи­тает, что брак — это естественное состояние мужчины.

— А ты как считаешь?

— Многое можно сказать в пользу домашнего очага, — заметил я. — Думаю, Рита порадовалась бы, увидев, как ты вкушаешь семейное счастье.

—О Господи, — произнес Брайан и задумчиво посмот­рел на меня, окинув взглядом с головы до ног. — То есть, — продолжил он, — ты, кажется, не против?

—  Нуда, кажется, — ответил я.

—  Значит, нет? — допытывался Брайан, высоко под­нимая брови.

— Не знаю, — сказал я. — Честно говоря, мне нравит­ся. Просто в последнее время...

— Свет потускнел, а вкус притупился? — подсказал он.

— "Шла того, — признался я, хотя, честно говоря, по­дозревал, что он просто издевается.

Но Брайан снова посмотрел на меня очень серьезно и в кои-то веки не с фальшивым выражением лица. Его сло­ва также звучали вполне искренне.

—  Может, однажды выберешься со мной поразвлечь­ся? — негромко предложил он. — Устроим развеселый мальчишник. Рита не станет возражать.

Не приходилось сомневаться, что он имеет в виду. Брай­ан признавал развлечения лишь одного сорта и давно меч­тал разделить их со своим единственным родственником, с которым его многое сближало, — мы были братьями не только по крови, но и по оружию. Честно говоря, идея ка­залась почти непреодолимо притягательной, но... но...

— Почему бы нет, братец? — негромко спросил Брайан, подаваясь вперед с неподдельно убедительным выраже­нием лица. — Почему?

Я смотрел на него, разрываясь между двумя побужде­ниями — либо немедля принять приглашение, либо от­толкнуть брата и, возможно, воздев руки, воскликнуть: «Изыди, Брианус!» Но прежде чем я успел к чему-либо склониться, вмешалась сама жизнь, как обычно и бывает, приняв решение за меня.

—    Декстер! — закричала из коридора Эстор со всей яростью сварливой одиннадцатилетней девчонки. — По­моги мне с математикой! Иди сюда быстро!

Я посмотрел на Брайана и покачал головой:

—  Извини, братец.

Он откинулся на спинку дивана и улыбнулся привыч­ной поддельной улыбкой:

—  Мм... Домашний рай.

Я встал и пошел помогать Эстор.

Глава 7

Эстор сидела в комнате, которую делила с Коди. Она согнулась над книжкой, положенной на комод, который служил им обоим столом. Выражение ее лица, возможно, некогда выражало глубокую сосредоточенность, затем переродилось в раздраженную гримасу, от которой уже оставалось недалеко до злобно-угрожающего вида. Она обернулась, когда я вошел.

—   Вот идиотство! — прорычала она с такой яростью, что я подумал, не сбегать ли за оружием. — Вообще ника­кого смысла не вижу.

—  Не надо произносить таких слов, — сказал я, но до­вольно миролюбиво, поскольку не сомневался: Эстор пойдет в атаку, как только я повышу голос.

—  Каких слов? Про «не вижу смысла»? — Она презри­тельно усмехнулась. — Вот уж чего в этой дурацкой книж­ке точно нет!

Эстор захлопнула учебник и плюхнулась в кресло, скрестив руки на груди.

— Дерьмовая книжка, — сказала она, искоса погляды­вая на меня и проверяя, простят ли ей нехорошее слово. Я сделал вид, будто ничего не слышал, подошел, встал рядом и предложил:

— Давай посмотрим.

Эстор покачала головой, не поднимая глаз.

— Бессмысленное тупое дерьмо, — пробормотала она.

Я почувствовал, как приближается чих, и полез за сал­феткой. По-прежнему не глядя на меня, Эстор предупре­дила:

— И если я от тебя заражусь, то, честное слово...

Она не договорила, что именно произойдет, но, судя

по тону, ничего приятного.

Я сунул салфетку в карман, склонился над столом и открыл учебник.

—  Ты не заразишься, я принимаю витамин С, — успо­коил я ее, все еще пытаясь говорить беззаботно, рассуди­тельно и терпеливо. — На какой мы странице?

—  Мне вообще не понадобится эта фигня, когда я вы­расту, — буркнула Эстор.

— Может быть, — согласился я. — Но сейчас она тебе нужна.

Она стиснула зубы и промолчала, поэтому я слегка нажал.

—  Эстор, ты вечно хочешь сидеть в шестом классе?

—  Ненавижу шестой класс, — прошипела она.

— Единственный способ с ним покончить — написать годовую контрольную. Значит, придется все это выучить.

—  Глупо, — заметила она, но, казалось, слегка остыла.

—Ты-то не глупа, а значит, справишься. Ну, давай по­смотрим.

Эстор сопротивлялась еще минуту, но я наконец заста­вил ее открыть нужную страницу. Проблема оказалась относительно простой — система координат, и, как толь­ко Эстор успокоилась, я с легкостью все ей объяснил. Мне всегда хорошо давалась математика, такая незатейливая по сравнению с попытками постичь человеческое поведе­ние. Эстор хоть и не отличалась природными склоннос­тями к вычислениям, зато быстро соображала. Закрыв наконец учебник, она сделалась намного спокойнее и до­вольнее, поэтому я решил еще немного попытать счастья и побеседовать о другом неотложном деле.

—   Эстор, — сказал я, и, должно быть, в моем голосе невольно прозвучало «я взрослый а потому слушай», так как она немедленно взглянула на меня с тревогой. — Твоя мама попросила поговорить с тобой про скобки.

—  Она хочет испортить мою жизнь! — заявила Эстор, прямо с низкого старта достигая внушительного уровня предпубертатной ярости. — Я буду страшная, и никто не захочет на меня смотреть!

— Ты не будешь страшная, — возразил я.

—  Мне наденут ужасные железные штуки на зубы! — закричала она. — Это просто кошмар!

—Лучше побыть страшной несколько месяцев сейчас, чем остаться такой на всю жизнь, — намекнул я. — Выбор очень прост.

— Почему нельзя просто сделать операцию? — засто­нала Эстор. — Разобраться раз и навсегда. Заодно несколь­ко дней посижу дома.

—  Потому что так не бывает.

— Значит, по-любому плохо! Все будут смеяться и го­ворить, будто я похожа на киборга!

—  Почему ты так думаешь?

Эстор устремила на меня презрительный взгляд, до­стойный взрослого.

— Ты что, не учился в школе?

Она была права, но развивать тему я не стал.

—  Ты в школе не навечно, — сказал я, — и скобки — тоже не навсегда. Когда их снимут, у тебя будут идеальные зубы и потрясающая улыбка.

—Какая мне разница, я все равно не улыбаюсь, — про­ворчала Эстор.

—Но рано или поздно повод появится, — заверил я. — Когда ты немножко подрастешь, то начнешь ходить на дискотеки и сверкать шикарной улыбкой. Нужно мыслить в перспективе...

—   В перспективе! — сердито повторила Эстор, точно услышала непристойность. — В перспективе я целый год буду ходить уродкой, и никто об этом никогда не забудет! Даже в сорок лет я останусь Девочкой с Кошмарными Скобками!

У меня задвигались губы, но слова с них так и не со­рвались. Эстор была не права по многим пунктам, и я даже не знал, с чего начать, но в любом случае она окру­жила себя такой высокой стеной горя и гнева, что всякие возражения лишь подлили бы масла в огонь.

Однако, к счастью для моей репутации миротворца, прежде чем я успел произнести что-либо и подавиться собственными словами, из коридора донесся громкий голос Риты:

— Декстер, Эстор! Идите ужинать!

Я еще не успел закрыть рот, как Эстор встала и вышла. Так закончился маленький душеспасительный разговор про скобки.

Я проснулся утром в понедельник от собственного чиха. Ощущение было такое, словно турецкий тяжеловес Все выходные дробил косточки в моем теле. Еще не окон­чательно проснувшись, я решил, что маньяк, который при помощи молотка превратил детектива Клейна в кашу, ка­ким-то образом пробрался в мою спальню и обработал меня, пока я спал. Но потом я услышал шум воды в туале­те. Рита пронеслась через комнату, выскочила в коридор и отправилась на кухню; нормальная жизнь кое-как вста­вала на ноги и, ковыляя, двинулась навстречу новому дню.