Месть за нелюбовь - Светлана Алешина

Джип, проехав в распахнувшиеся перед ним высокие ворота, остановился перед двухэтажным добротным особняком, и мнимый продавец вин открыл перед Ларисой дверь машины.

Руководствуясь его указаниями, она поднялась на второй этаж дома и вошла в гостиную. Комната, в которую она попала, была обставлена до смешного дорого и безвкусно.

На полу лежал красно-зеленый персидский ковер, стены были оклеены аляповатыми шелковыми обоями, на которых висели репродукции известных картин. По периметру комнаты, образуя букву П, стояли черные кожаные диваны и кресла. На одном из кресел развалился господин Николай Прозоров, более известный как Доллар.

«Так вот кто все это устроил! Крокодил пернатый!» — обругала его про себя Лариса.

Однако держаться по возможности надо было вежливо и ни в коем случае не показывать, что она расстроена или разозлена. Таковы уж были в этом мире понятия.

— Здравствуй, Ларисочка, — хмуро сказал Доллар, вставая ей навстречу. — Извини, что мне пришлось пригласить тебя подобным образом. У меня просто не было другого выхода. Да ты не обижайся — сама виновата. И присаживайся, пожалуйста.

Доллар указал Ларисе на кресло, стоящее напротив него. Всеми своими жестами и повадками он напоминал сейчас мафиози из итальянских фильмов — жестокого, но справедливого.

— Здравствуй, зелененький, — как обычно, ответила Лариса. — Что, скрываешься в этой берлоге от родной милиции?

— Что поделаешь — скрываюсь, — тяжело вздыхая, ответил Доллар. — Хотя и скрывать-то мне нечего, вот что обидно. Хреново, что мы залезли в эту историю с Каменской. Да еще и ты суешься не в свое дело. Какого черта ты на нас ментов навела?

Лариса замерла — ссориться с бандитами ей ох как не хотелось! Нашла кого подставлять Карташову. Дура! Впрочем, их телефонный разговор никто подслушать вроде бы не мог. В том, что ее собственный телефон не прослушивается, Лариса была уверена, да и до того отделения милиции, в котором служил Олег, бандиты вряд ли добрались. А это означало, что можно было спокойно врать.

— Сам подумай, зачем мне это нужно? — с усмешкой спросила она. — Я еще молодая, жить хочу. А что милиция лезет, так она ведь знает про ваши споры с Каменской насчет ее магазинных акций.

— Достали меня уже совсем! Милиция спрашивает об акциях, ты спрашиваешь. Да на хрена они, спрашивается, мне сдались! Прибыли от этого магазина как от козла молока. Мне что, больше деньги девать некуда, что ли? Да и чем Каменская эта мне мешала? Пусть бы жила спокойно, трахалась со своим сосунком. Мне от этого ни тепло ни холодно.

— Тогда зачем же вы с Хряпом побили Алексея? — спросила Лариса. — Тогда, на вечеринке?

— Ну, было такое, наехали разок, потрепали слегка, — с добродушной насмешкой ответил Доллар. — Ему же от этого никакого вреда нет, а может быть, и поумнеет еще. Тем более это ж по пьяни. — И, поймав подозрительный взгляд Ларисы, добавил: — Ну показалось Хряпу, что он на него не так посмотрел. Бывает… Думали его уму-разуму поучить, а он вон, наоборот, теперь про нас слухи распускает, что мы с Каменской акции не поделили. Придурок еще тот!

— Значит, это идея Хряпа была, — сказала Лариса. — А ведь так по пьяни и пристукнуть можно. Случайно, ненарочно. А может, на него и Каменская так же случайно косо посмотрела, а он и решил ее немножко уму-разуму поучить? Ножичком… — насмешливо заметила Лариса. — Ты же знаешь, какой он по пьяни неуправляемый!

— Да ладно, кончай гнать! — ответил совсем не настроенный сейчас на подобные шутки Доллар. — Мы же почти весь вечер вместе были, да и уехали вместе.

— И все-таки мне надо с ним поговорить, — решительно сказала Лариса. — Он что, сейчас тоже в бегах или где?

— Хряп-то? — переспросил Доллар, подозрительно глядя на Ларису. — Понятное дело, что в бегах. Я же говорю: нельзя нам попадать в подобные истории. К кому первым делом менты цепляются? Ясно дело — к нам. Вот и приходится теперь сидеть тихо, пока не найдут, кто там старушку грохнул.

И Доллар помрачнел еще больше.

— Так вроде бы арестовали Алену Зайцеву, — заметила Лариса. — Ну, певичку ту, что вместе с Лешей работает.

— Это еще ничего не значит, — отмахнулся Доллар. — Все равно надо сховаться. Представляешь, вся работа летит на хрен, а мне здесь сидеть приходится. Ну ладно менты — у них работа такая: мешать людям жить, а ты-то куда лезешь? Ведь и убийцу уже нашли, так нет — неймется тебе.

— Сам же говоришь, что это ничего не значит. К тому же я не думаю, что убила Зайцева, — упрямо заметила Лариса. — С этим еще надо разобраться.

Доллар угрюмо молчал. Он налил себе водки и одним махом осушил рюмку.

— И все-таки я должна поговорить с Хряпом, — настаивала Лариса. — Ты можешь устроить мне встречу с ним?

— Да, в общем-то, устроить встречу — это без проблем. Но ты подумай: а на фига тебе это нужно? — не сдавался Доллар.

— Нужно, зелененький, нужно. Ты лучше скажи: поможешь или нет? А то один базар, а дела никакого.

— Обижаешь, — протянул бандит. — Хочешь, можем прямо сейчас к нему смотаться.

— Хочу, — обрадовалась Лариса. — А он далеко живет? Время-то уже позднее. — Ничего, он у своей курвы скрывается. Это близко.

— Тогда поехали?

— Поехали, — неохотно согласился Доллар, видя, что все пути к отступлению отрезаны и спорить с упрямой женщиной бесполезно.

Но вставать из-за стола не спешил. Он сложил руки в замок и, насупившись, уставился в стол.

— Может быть, и он, — наконец тяжело произнес он и стукнул кулаком по столу.

— Поехали? — еще раз решила поторопить его Лариса.

— Да, — твердо ответил Доллар и встал.

Но уже в прихожей он все же не сдержался, чтобы еще раз заметить:

— И все-таки ты, старушка, не права. Чего тут думать: понятно ведь, что это Зайцева ее грохнула!

Ларисины представления о дальности и близости пути, вероятно, сильно отличались от Долларовых. Черный джип уже почти час несся, рассекая с бешеной скоростью ночную мглу и пугая редких прохожих и автомобилистов, жавшихся при его появлении к самому краю дороги. Доллар угрюмо молчал, недовольный тем, что его зря вытащили из дома. Лариса уже начинала дремать, когда машина совершенно неожиданно для нее остановилась у коттеджа, очень похожего по архитектуре на дом Доллара, но значительно меньших габаритов.

Пока Лариса протирала слипавшиеся глаза, Доллар первый подошел к деревянной, украшенной резьбой двери и нажал на звонок. Ответа ему пришлось ждать долго…

…Хряп спал. Его длинные черные волосы, как у ребенка, разметались по подушке, но узкое, в шрамах лицо и во сне хранило злое, жестокое выражение. Хряпу снился пионерский лагерь, и сон почти целиком повторял давно забытую реальность.

В тот год двенадцатилетнего Серегу, который тогда даже и не догадывался, что на самом деле он Хряп, а никакой не Сергей, родители отправили в лагерь вместе с братишкой — восьмилетним Павлушкой. Определив его в самый младший, седьмой, отряд и вяло пригрозив ребятам, что они будут иметь дело с ним если что, Сергей и думать забыл о надоевшем еще дома сосунке. Вспомнить пришлось уже под конец смены, когда в предпоследний день к Сергею подошел один из Пашиных соседей по комнате и прерывающимся шепотом рассказал, что Павлика только что чуть не изнасиловал парень из второго отряда.

Серега, совершенно не помня себя, рванул к домику второго отряда и, увидев около него обидчика, как ни в чем не бывало играющего в футбол, подлетел к нему и с размаха саданул его сначала в морду, а потом в пах. И когда тот от неожиданности потерял равновесие и свалился на землю, стал его бить ногами, уже не разбирая, куда попадет. Тогда, наверное, и проснулось в нем и больше не засыпало никогда это необычайно сильное чувство наслаждения от страданий другого человека, находящегося полностью в твоих руках.

Вот и сейчас во сне Хряп уже почти добивал подонка, посмевшего тронуть его брата, уже тоненькие струйки крови стекали по подбородку из губ умирающего человека, когда громкий стук в дверь разбудил бандита, помешав довершить начатое.

В дверь, похоже, стучали давно и очень сильно. Скорее всего — ногами. Хряп поднял ставшую вдруг необычно тяжелой голову с подушки, кряхтя встал с кровати и пошел открывать дверь незваным гостям.

В голове гудело так, будто в ней катались одновременно сто танков, извергавших время от времени залпы, заставляющие Хряпа чуть ли не стонать вслух. Да, славно он погулял вчера. Только вот куда это, интересно, делись его гости?

Хряп попытался мысленно восстановить в памяти картину вчерашнего дня. Да, все, как и обычно, началось со скандала. А потом, после того как Оленька заявила, что она больше не намерена терпеть его деспотические замашки и уходит навсегда, он воспринял ее слова как глупую попытку шантажа взбалмошной женщины. Он заявил, что пусть отваливает: любая женщина помоложе и покрасивее ее согласится жить в особняке, купленном для нее Хряпом, и кататься на ее машине.