Анатомия предательства, или Четыре жизни Константинова - Геннадий Русланович Хоминский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
На другой день он был свеж и полон сил. Совместно с начальником сборочного цеха они сумели найти место для злополучного разъёма. Переделки их системы были незначительны.
Вернувшись в Москву, Константинов подробно рассказал Анатолию Васильевичу всю историю с разъёмом. Об инциденте в гостинице он ничего говорить не стал. «Поживём – увидим», – успокоил себя Константинов, может, всё обойдётся и он зря нагоняет на себя страх. И Владимир Петрович приличный человек и его рисунки никуда не попадут. Он, кстати, обещал встретиться в Москве». Но, тем не менее некоторое время Константинов ходил сам не свой. Правда, через неделю он начал успокаиваться. Никто его никуда не вызывал, всё было, как всегда. Владимир Петрович, несмотря на обещание, с Константиновым так и не встретился. А через месяц он уже практически не вспоминал о своей командировке.
Однако месяца через три они снова встретились. Константинов с группой сотрудников лаборатории были на испытаниях изделия. Всё прошло хорошо. Они собрали необходимый материал для дальнейшей работы. Теперь им нужно было пообщаться со смежниками с завода и проговорить план дальнейших действий. Этим должен был заняться сам Анатолий Васильевич, а Константинова отправили в Москву, в институт, на совещание по результатам испытаний. Поезд отъезжал вечером. Несмотря на то, что он был проходящий, в купе, где должен ехать Константинов, не было ни одного пассажира. «Это очень хорошо, удастся нормально отдохнуть», – подумал он. Не нравились ему вагонные разговоры, совместные ужины за вагонным столиком, как правило, со спиртным. Константинов переоделся в тренировочный костюм и лёг на свою полку, намереваясь почитать. Но тут в дверь постучали, она открылась и в купе вошёл ещё один пассажир. Он огляделся, увидел лежащего Константинова и весело сказал: «Добрый вечер, Юрий Иванович. Вы уже расположились?» У Константинова спёрло дыхание, и он осипшим голосом ответил: «Владимир Петрович? Добрый вечер. Вы как здесь?»
– Пути Господни неисповедимы, – он повернулся и закрыл дверь на замок, – видимо, судьбе так угодно, чтобы мы с Вами снова встретились.
– Прошлый раз Вы так внезапно исчезли из гостиницы, – проговорил Константинов.
– Срочный вызов в редакцию, даже некогда было зайти к Вам попрощаться. С Вами всё было хорошо?
– Не очень, голова сильно болела и совсем ничего не мог вспомнить. Кстати, как я добрался до своего номера?
– Вот же черти, уверяли, что от финской никогда не болит голова. Но в остальном всё было отлично. Мы славно пообщались, а в номер спуститься я Вам помог.
– Владимир Петрович, я в тот вечер много лишнего, – начал было Константинов.
– Не переживайте, Юрий Иванович, – перебил его Владимир Петрович, – все Ваши откровения никуда не попадут. Так же, как и все чертежи, которые Вы сделали. Они лежат в папочке, в надёжном месте.
Во время этого разговора Владимир Петрович успел переодеться в домашние брюки и футболку. Он раскрыл портфель и извлёк оттуда несколько баночек консервов и бутылку коньяка. Разложил на столе, затем достал металлические рюмки и пластиковые вилки.
– Присаживайтесь, Юра. Вы же помните, что мы с Вами перешли на «ты»? Не знаю как ты, но я ещё не ужинал. Так что прошу, не стесняйся.
Константинов поднялся с полки и сел за столик напротив. Владимир Петрович сноровисто открывал баночки, от которых шёл такой аромат, что даже у перекусившего в буфете Константинова сразу разыгрался аппетит. Надписи на баночках были сделаны не по-русски, так же, как и этикетка на коньяке, который Владимир Петрович разлил в рюмочки.
– Владимир Петрович. Извините, Володя. Мне бы хотелось забрать у Вас папку с чертежами. Давайте встретимся в Москве, и Вы мне её отдадите, – не очень смело проговорил Константинов.
– Юра, давай сначала выпьем, – он стукнулся своей рюмкой о рюмку, стоящую на столе и не спеша выпил коньяк. Затем поддел вилкой кусочек чего-то из баночки и закусил.
Константинов тоже выпил и почувствовал, как тепло пошло по горлу в желудок и начало там расползаться. Закусил из той же баночки и не понял, что это было. То ли рыба, то ли мясо. Увидев его непонимающий взгляд, Владимир Петрович сказал: «Фуагра. Гусиная печёнка. Привезли из Франции. Кстати, коньяк тоже французский», – и налил ещё по одной.
– Не переживай, Юра. Мы с тобой обязательно встретимся в Москве, но папочку я тебе не верну, извини. Она нам ещё очень может пригодиться.
– Не понял, – побледнев, тихо сказал Константинов.
– Да не переживай ты так, давай ещё выпьем и потом поговорим. Нам есть о чём поговорить.
Они, не чокаясь, выпили ещё по рюмочке. Константинов закусил из другой баночки и опять не понял, что это. «Мидии, – сразу подсказал Володя, – а в той баночке простой свиной паштет, очень вкусный». Он сразу налил ещё коньяка и ничего не говоря выпил. Константинов тоже. Закусили. Володя откинулся на спинку полки и посмотрел Константинову в глаза. Тот внутренним чутьём понял, что сейчас начнётся неприятный для него разговор. Тоже откинулся на спинку и сложил руки на груди, как бы говоря, что он готов.
– Юра, я не буду ходить вокруг да около. Надеюсь, ты понимаешь, что наша сегодняшняя встреча не случайна. Так же, как и прошлая – в ресторане. Я представляю одну крупную компанию, которая занимается аналогичными разработками в той же области, что и ваш институт. Правда, расположена она за рубежом. И нам очень интересно знать, на каком этапе разработки вы находитесь сейчас, знать о ваших планах, о новых идеях, о характеристиках изделия.
– Да как Вы смеете мне это говорить! Если я случайно, под действием спиртного, сболтнул Вам лишнего, это не значит, что я готов заниматься шпионажем, подрывая оборону своей Родины! – он попытался вскочить, но полка, находящаяся сверху, не позволила этого сделать.
– Браво, Юра! Сколько пафоса в вашем спиче. Вы настоящий коммунист. Только давайте рассуждать по-другому. Вы говорите об обороне Вашей Родины, а при этом разрабатываете оружие, предназначенное исключительно для
